В тележке, где еще недавно сидел Местырь, рылись люди. Им разрешили забрать его одежду. Двое нищих разодрались из-за рубахи. Третий под шумок стянул картуз. Его догнали и начали бить.
Рахна хохотала. Выстроившиеся в каре у трона, гвардейцы скучали. Игора, человека, уступившего право уйти Апостолу, среди них не было. Эд его все время высматривал, но так и не нашел. Не исключено, завтра, на дежурной казни, выставят перед народом невысокого, рябого бывшего гвардейца, который пойдет на смерть за благородство. Или за глупость? Или за что? Эд так до конца и не понял, происшедшего в каминном зале. Он то и дело впадал в беспамятство и половину пропустил. К тому же, его ошеломил сам факт существования Перехода.
Они ушли. Черный, хищно улыбающийся человек в лохматой куртке и Шак Апостол. Эд тогда испытал одновременно зависть и облегчение. Хоть один вырвался. Что там, за черным зевом камина, не знал никто, кроме, наверное, лохматого, но та неизвестность всяко было лучше, власти полоумной убийцы.
Рахна тряслась в припадке. Потом орала и плевалась. Игор куда-то исчез. Эда били. Не спрашивали, не пытали, просто, били. Цыпа со связанными руками металась вдоль стены. Эд видел ее сквозь, заливавшую лицо, кровь. Остановившись против трона, девушка вдруг крикнула Рахне:
— Ты не переживешь нас!
— Ведьма! — толстый палец Рахны ткнул в сторону курицы. — На костер! Сейчас же!
— Ночь на дворе, — невозмутимо прокомментировал, вошедший в каминную залу капитан гвардейцев. — Была охота народ собирать. Или вы, госпожа, желаете провести сожжение исключительно для себя? Если так — мигом организуем.
— Нет.
От ленивого капитанского замечания Рахна начала быстро приходить в себя. Уселась на место, поерзала, крикнула палачам, оставить собаку. Цыпу ухватили за руки и распяли по стене.
— Завтра после обеда, — скомандовала Рахна. — Сначала девку, потом мужчину.
— Что делать с Местырем? — спросил капитан.
Мужик сидел у стены, изображая чурку.
— Ты все доложил? — вкрадчиво, спросила Рахна.
— Была еще одна девка, но ее убило. Нюх с Игорем оттащили ее обратно в лес…
— Почему сразу не сказал?!
— Она была мертвой. Нюх кричал, что ее надо непременно — в лес.
— Кто еще был с вами? — спросила Рахна у Цыпы. — Говори, иначе твоего дружка разрежут на куски прямо сейчас. Хочешь посмотреть, как он будет медленно умирать?
— С нами была дриада, — прошептала Цыпа.
Рахна взвилась на троне. В Местыря полетело, подвернувшееся под руку полено из камина. Мужик увернулся.
— Падаль, ты дал унести дриаду в лес!
— Я не виноват, — закричал Местырь. — Они бы меня и слушать не стали.
— Где Игор? — крикнула Рахна капитану.
— В каземате. Прикажете привести?
— Ты его надежно запер?
— Да госпожа.
— Завтра приведешь его на казнь. Пусть посмотрит. После, пусть бегом покажет место, где нашли нелюдей. Вдруг дриада еще там? Давно хотела иметь живое дерево. А что будем делать с этим? — вялый взмах в сторону шпиона.
— Мне обещали, если вернусь… капитаном… — заблеял Местырь
— Тебя? Ха-ха-ха. На колесо! Вик, завтра его колесовать первым.
— Не-е-ет!!!
Крик предателя застрял в ушах у, теряющего сознание, Эда.
Эд не хотел смотреть. Он не мог этого видеть. Лучше бы его — первым.
Цыпу вели двое гвардейцев, придерживая за руки. Она не сопротивлялась, только все время вертела головой. Задержалась на ступеньке, ее толкнули. Цыпа покорно шагнула. До столба с цепями оставалось метра два.
Драка у тележки Местыря сама собой выдохлась. Рахна сидела вытянув вперед голову. Эду показалось, что она ловит взгляд курицы, но девушка на нее не смотрела. Глаза птицы и Эда Дайрена встретились.
Девочка, я люблю тебя. Я всегда тебя любил. Так любят самых близких, эгоистично и пожизненно. Они всегда рядом. Они просто есть. Это так просто — любить тебя. Девочка, я хочу умереть первым, чтобы не видеть твоих мучений. Прости, что не уберег. Прости меня!
Цыпа вдруг разогнула вечно сутулую спину и легко улыбнулась Дайрену. Эд не плакал. Слезы сами текли из открытых глаз. Толпа пропала. Остались двое родных по крови. По густой, алой крови, которая умеет волноваться от счастья, кипеть от ненависти, плавиться от любви. Вонючая серая масса, приготовившаяся смотреть казнь, отодвинулась, затерялась где-то внизу, стала мелкой и незначительной. Рахна утонула в этой массе.
Остались только птица и Эд.
Ее привязали к столбу, перекрестив по груди цепями. Цыпа стояла прикрыв глаза. Она уносила с собой последний взгляд мужчины, которого любила.
Охранник подался вперед. Эд на некоторое время выпал из-под его опеки. Зрелище, надо полагать, было редким. Не так часть сюда забредали аллари. Толпа качнулась к костру, наблюдая за тем, как из-под хвороста поползли вверх струйки дыма, как затанцевали на сухих ветках первые желтые язычки огня.
К повозке, в которой сидел Эд, притиснуло старуху. Она сильно хромала, охала и хваталась за людей. Ее толкали. Кто-то саданул бабку под ребра. Ее бросило на край повозки. Из-под надвинутой на глаза повязки из грязных тряпок свисали седые космы. Чтобы не свалиться под колеса, старуха взобралась повыше.
— Я тебя освобожу, — шепнул знакомый голосок. — Только не дергайся. Иначе тебя сразу схватят.
Она успела полоснуть остро отточенным ножом только по нижним веревкам. Вернувшийся к своим обязанностям охранник, схватил легкую бабку за шиворот и стряхнул с повозки. Толпа быстро замешала Сольку. Эд начал высматривать ее чалму, но мешал едкий дым. Глаза слезились. Сквозь серые клубы едва пробивалось пламя, вставшее уже стеной. Оттуда притекали волны жара. Кожа на лице стала сухой и натянулась.
Эд не видел, как горела Цыпа. И не слышал. Она не издала ни звука.
Наступала его очередь. Как только рассеется дым, Эда выдернут из повозки, поволокут истерзанное тело и насадят на кол. Смерть будет быстрой. Он, скорее всего, ее даже не заметит. Сознание заволакивало. Толпа и, выстроенные полукругом, приспособления для смерти пошли волнами, то отдаляясь, то приближаясь. Цвет начал теряться…
Мир мерк и вспыхивал, чтобы тут же провалиться в черно-белое мельтешение. Эдду показалось, что из распахнутых ворот замка вытекает человеческая масса. Пришельцы катились лавиной.
Бред подумал Дайрен и закрыл глаза.
Его почему-то до сих пор не проводили на эшафот. Правительница растягивает удовольствие, или решила сначала пообедать. Эд бы не удивился, возжелай Рахна откушать человечины.
Его передернуло. Рядом кто-то громко закричал. Но не от нетерпеливого желания увидеть новую казнь, а от боли. Закричало сразу несколько людей. Послышались глухие удары.
Истекавшая из ворот замка, черная лавина достигла лобного места и рассыпалась на отдельные составляющие. Это тоже были люди, но одетые в шкуры. Каждый нес в руке копье. У некоторых — два. Они бросали копья наугад, не метясь. Случайная смерть летела в толпу, обязательно находя цель. Черные лохматые воины молчали. Кричали исключительно, пришедшие посмотреть казнь.
Бред. Это всего лишь бред. Но помрачение не наступало, и Эдвард покорно стал смотреть дальше. Возница его тележки принялся разворачивать лошадь, давя своих и чужих. Но слепая палаческая кляча еле двигалась. В бортик телеги воткнулось копье. Рядом замелькали чалма, и седые космы. Солька попыталась забраться в тележку. Возница огрел ее плетью. Эд дернулся, от чего по настоящему потерял сознание. Когда очнулся, все шло кругом. Тележка таки развернулась и теперь пробивалась сквозь орущую толпу. Но тут возница без видимой причины пополз с облучка вниз. Его кто-то стянул и занял место, подхватив вожжи. На новом возничем косо сидела серая палаческая накидка, из-под которой торчал край вишневой бархатной куртки. На спину падали длинные светлые волосы. Он не повернул лица. И не надо было. Эд догадался, что подсознание милостиво окунулось в вихрь нового бреда.
Почему именно сейчас? Только стало хорошо и спокойно. Только примирился со смертью, обрадовавшись видению, которым стал погибший во время взрыва Санька…
Брошенное, невидимым черным воином, копье прошило куртку и вошло в Эду бок.
Боль была явственной. И Санька, который обернулся, наконец, тоже был во плоти. Попутно он выловил из толпы Сольку, подхватил и кинул себе за спину. Дриада, рыдая, схватилась за древко и потянула.
— Не трогай, — донеслось с облучка. Древко было коротким и не мешало телеге катить сквозь убиваемую и убивающую толпу.
Им надо было вырваться с площади казней. На беду Рахна предусмотрела, окружить место собственных увеселений оградой. Ворот было трое. У двух кипел бой. Третьи стояли запертыми. Санька натянул вожжи, соображая, куда податься.
Последнее, что увидел умирающий Эд, как копье проткнуло живот госпоже Рахне. Трон опрокинулся в гущу драки.
