Я оценил по узорам, сколько примерно ещё осталось чокнутому зверю, и поджал губы. Времени было мало.
И даже плана никакого… Как дотянуться до свитка под нагрудником, если рука не двигается.
В такой безвыходной ситуации я ещё не был. Нет одной руки, нет сил, да и оружия нет. И наверняка эта магическая пентаграмма имеет какой-то эффект — внутренние круги уже замкнуты, вот меня и парализовало.
— А почему вы не хотите завладеть моей силой? — я попытался заговорить Тинаша, чтобы хоть чуть-чуть отвлечь от его от работы, — Стать бессмертными…
Глаза зверя загорелись, и хотел что-то сказать, приподняв палочку, но ангел заехал ему по вихрастой голове:
— Не отвлекайся, зверь.
Тинаш подарил Тиохилю взгляд, полный ненависти. Ни о каком командном духе в их тандеме речи не шло.
Ангел сам ответил мне. Его голос сквозил презрением:
— Об этом мечтают только глупцы, — он засмеялся, — Какой смысл от одной частицы? Этого недостаточно. Только властелин знает, как правильно распоряжаться тенью, что оставил Абсолют.
— Да, собрать осколки, — поддакнул Тинаш, а потом поднял палец, измазанный в крови от палочки, и уточнил, — Но не все, и это очень важный момент.
Я подметил, что оракул явно любил блеснуть умом.
— Это магия моего мира? — я оглядел пентаграмму.
— Да, мира, ради которого Абсолют принёс себя в жертву, — сказал Тинаш.
Несмотря на то, что в его глазах поселилась Бездна, его талант рвался наружу, и юный зверь спешил поделиться своими знаниями. Ему очень хотелось, чтобы хоть кто-нибудь по достоинству оценил достижения.
— Вон там, — я указал пальцем наугад, — Ошибку сделал.
Ангел, нахмурив брови, посмотрел, куда я показывал. Тинаш тоже приподнялся на коленках, а потом засмеялся:
— Хитро, зверь. Я почти поверил.
В памяти всплыло, как я зачеркивал кровью магические знаки в пещере с бесом. Тот сам сказал мне так сделать, и это освободило его.
— А если я сейчас упаду и измажу твою картину кровью? — я приподнял обрубок.
Тинаш покачал головой:
— Тебе просто будет больно, а то и умрёшь. Рисунок запечатан твоей же кровью.
Я поджал губы, поняв, что попытка неудачная. Вот только другая ладонь у меня измазана в крови ангела… Впрочем, нужен подходящий момент.
Надо попробовать поговорить с ангелом.
— Эх, как я тогда классно тебя убил, — я мечтательно закатил глаза, — Представляешь, Тинаш, я просто накормил твоего крылатого друга болтами.
Юный оракул опасливо покосился в сторону Тиохиля и, не сдержавшись, улыбнулся. Ангел же рыкнул, но с места не сдвинулся.
— Знал бы ты, что значит эта фраза в нашем мире… — усмехнулся я.
Тиохиль покачал головой, и поморщился от раны.
— Твои попытки разозлить меня смешны.
— Но весело же, признай, — я ухмыльнулся.
— Барьер, который не позволяет тебе использовать силу на полную, — сказал ангел, — Вот что весело, просва!
Я сверлил его взглядом, скрипя зубами. Тиохиль тоже оказался крепким орешком.
— Просва?! — с удивлением переспросил Тинаш, и в его взгляде проснулся особый интерес, — Но это же зверь, посланник.
— О, спасибо посланнику Тиохилю, — я опустил голову, пытаясь изобразить поклон, — Я его прибил и перестал быть нулём.
На лице крылатого заиграли желваки, он хмуро засопел. Всё-таки у ангела не ангельское терпение.
— Делай. Свою. Работу, — едва сдерживаясь, сказал он, — И быстрее!
— Да я просто… — Тинаш пожал плечами и макнул палочку в ступку, — Ты, зверь, наверное, не знаешь, что это за храм?
Я покачал головой, с сожалением понимая, что ангел срываться не собирается. Нужно как-то дожать клиента, чтобы он нарушил круги пентаграммы. Правда, что я дальше делать буду, я не представлял.
— Говорят, где-то ещё есть такие храмы, они очень древние, — со страстью зашептал Тинаш, продолжая выводить палочкой узоры, — Их раньше строили на том месте, где ноль достигал Истинного Просветления.
Надо признать, меня заинтересовали слова оракула.
— Истинное Просветление?
— Ну, я многое изучал на эту тему в библиотеках, — с гордостью сказал Тинаш, потом ткнул палочкой в сторону, — Но тут, на стенах, я узнал ещё больше.
— Ты дорисуешь или нет, зверь? — ангел сзади опять отвесил Тинашу затрещину.
Тот, стиснув зубы, проговорил:
— У меня-то всё готово для обряда, посланник, а вот кого мы убивать будем? Может, та зверица уже сбежала?
— От меня никто не сбежит…
Тиохиль оббежал глазами помещение, а потом, задержав на мне взгляд, счастливо оскалился:
— Я говорил, что буду убивать её медленно? Пришла моя очередь шутить, просва, — потом он тронул пальцем оракула, — Осторожнее с ним, зверь, он попробует обмануть тебя.
И ангел, морщась от боли в шее, направился к выходу. Тинаш проводил его взглядом, не обещающим ничего хорошего, и прошептал:
— Ты первый сдохнешь, когда Бездна отметит меня величием.
Я никак это не прокомментировал слова оракула. Вон, одного такого верного последователя в жертву уже приносят ради Бездны.
Вспомнив о Белиаре, я решил поторопиться.
— Ты говоришь, сила ушла отсюда? — спросил я, — Сила истинного Просветлённого?
— Да, — глаза Тинаша засверкали, — Говорят, Абсолютом может стать только Просветлённый…
Оракул, увидев во мне благодарного слушателя, разразился проповедью. О том, что Просветлённые получают силу Абсолюта, и она так велика, что перед ней все меры одинаково слабы. Но Просветлённые не становятся Абсолютом, потому что он всегда один.
В любое другое время я бы с интересом послушал, но его слова дали мне идею:
— А ты бы хотел увидеть Просветлённого?
Палочка в руке замерла, Тинаш с недоверием поднял глаза.
— Это невозможно, — он покачал головой.
— Ну, почему же, — я усмехнулся, — Я бы показал тебе.
Оракул отрицательно мотнул головой:
— Хитрый зверь, у тебя не выйдет меня обмануть. Нет, я не поддамся.
Я вздохнул:
— Ну ладно, ты прав, — и добавил, скосив взгляд вниз, на свой нагрудник, — Свиток хоть забери.
В точку!
Судя по глазам Тинаша, я попал в самое сердце юного оракула. Оттуда, кажется, даже Бездну выбило.
— Какой свиток? — осторожно спросил Тинаш.
Рука с палочкой поднялась над полом и задрожала в нетерпении.
— Да у меня тут свиток. Вот с такой же магией… — я глазами описал круг, оглядывая нарисованные узоры.
Тинаш закусил губу, его зрачки жадно воткнулись мне в грудь. Через мгновение он тряхнул головой, будто внутри него шла какая-то борьба, а потом снова уставился на меня.
— А если я знаю такой рисунок?
Я пожал плечами:
— Понимаю, вам надо убить меня, — говорил я, пытаясь уже в наглую протянуть измазанные в крови пальцы вбок, — Но мало ли, вдруг после обряда ничего не останется, и эти знания исчезнут.
Каждое слово будто вбивало сваи в сердце оракула.
Я стиснул зубы. До внутреннего круга было слишком далеко, а непослушная рука тянуться совсем не хотела.
Тинаш будто и не видел моих попыток вырваться. Он просто пожирал меня глазами, пытаясь решить, как же быть со свитком.
Попробовав опуститься на локоть, я плюхнулся на бок и придавил свою же руку. Под моим весом она вообще отказывалась тянуться, а тело никак не желало двигаться.
Вот же дерьмо нулячье!
Оракул поскреб подбородок:
— В принципе, есть способ его достать. Эта магия позволяет брать под контроль твой раз… агрх..
В этот же момент он дёрнулся, ткань на его груди натянулась и обнажила окровавленное острие.
Глава 25. Барьер
Я замер, глядя на Тинаша, выплёвывающего кровь. Неужели Тиохиль вернулся и решил прибить тугодума-напарника?
Оракул свалился лицом на пентаграмму, и по ней полыхнули магические блики.
За спиной Тинаша обнаружился Фолки. Помощник Волчицы лежал, опираясь на локти, и держал в руке моё копьё. От входа в храм протянулся кровавый след.
— Фолки!
