Если она явится домой в мокром платье… ничего страшного! Высушить его можно в ванной комнате, туда никто не заглянет. Или слуг попросить, ей не откажут. Потихоньку на кухне просушат. Но…
Тони мечтательно посмотрела в небо.
Хорошо!
Грозу она начинала чувствовать заранее. Давило, тянуло, словно бы плющило, ей было тяжело, душно… даже если погода не портилась, а гроза налетала неожиданно, Тони чуяла ее за несколько часов. И маялась.
А потом ветер приносил град и гром, и девушка встряхивалась. Ей становилось легче, спокойнее, уютнее. А в Лассара она ждала конца грозы, а потом бегала босиком по лужам.
Здесь так не получится.
Но хочется…
Душа просила свободы, ветра, танца… душа рвалась в полет! И Тони не выдержала.
Гроза чуточку стихла, ушла в сторону, а девушка, наоборот, вышла из-под прикрытия козырька.
И — раскинула руки, словно крылья.
Дождь еще лил. Но это как раз было неважно! Если ты мокрая до ниточки, то сильнее уже не промокнешь! А ей так хотелось сорваться! Хоть ненадолго отпустить себя… она даже свой мешочек с солью оставила дома. Ее дар был свободен, и Тони была свободна, и гроза буйствовала невдалеке, она тоже была свободна… это ощущение полета!
Счастья, распахнутых крыльев — и ветра под ними!
Шаг, другой… здесь нет оркестра, но разве это важно? Разве он — необходим, если в душе звучит музыка? Если душа рвется в небо, схватить за хвост молнию, оседлать стихию…
Раз-два, раз — два — три…
Запрокинув голову, поводя руками, словно крыльями, Тони шла по улице, танцуя. Это было счастье.
Это была свобода!
***
Бензин — субстанция, которая всегда кончается не ко времени. Это — судьба, если хотите.
Казалось бы, что стоит потерпеть еще пару улиц, но — нет!
Мобиль чихнул, булькнул и заглох. Мужчина посмотрел на датчики и грязно выругался.
Надо было заправляться в обед, а он… раззява! Обо всем за своей работой забыл… и что теперь?
Да ничего особенного! Добраться до дома и отправить сюда лакея с канистрой. Постоит мобиль пару часов, ничего с ним не случится, только запереть мобиль надо.
Гроза?
Да и плевать на нее! Куртка из кожи не промокнет, брюки тоже кожаные, так удобнее, сапоги на высокой подошве — дойдет. Тут и идти-то пару улиц, не больше. Если проскочить по калле Тарралонга — вообще получится срезать, и неплохо.
Посидеть в мобиле?
А толку тут сидеть до самого утра?
Не размокнет, не сахарный.
Мужчина накинул капюшон, застегнул куртку — и выбрался под дождь. Стало резко прохладнее, струи воды, стекая по гладкой коже, забирали с собой тепло. Но добежать сможет, не простудится. О, кстати!
В мобиле и плащ лежал, можно и его сверху накинуть! Он промокнет намного быстрее, все же ткань но на какое-то время плаща хватит.
И — вперед.
Пройти по калле Шадалер, свернуть на калле Тарралонга…
И застыть.
Потому что под дождем танцевала ОНА.
Та самая девушка из парка.
Он из сотни, из тысячи и сотни тысяч узнал бы ее походку, ее движения, ее манеру вскидывать голову. Ее улыбку…
Лицо…
Сейчас ее лицо не было прикрыто маской, и мужчина пристально вглядывался.
Кто она!?
Кто!?
Он обязательно найдет эту девушку… совсем молодая, может, лет восемнадцати? Вряд ли больше…
Она уверенно шла под дождем, волосы давно лишились последних шпилек, и густая черная грива летела вслед за ней, плясали вокруг струи дождя, плясала гроза неподалеку и диким аккомпанементом гремел гром, приветствуя смелую танцовщицу.
Платье намокло и облепило тонкий стан, но девушка не обращала на это внимания. Она запрокидывала голову назад, привычно взмахивала чуточку коротковатой юбкой…
Там, где живет искренность — не место условностям.
Даже святой не смог бы устоять, а мужчина отнюдь не был святым. Он дождался, пока увлеченная своим танцем девушка подойдет поближе — и возник перед ней.
Словно правитель подземного мира.
— Ты!
Одно слово. Только одно…
Узнает?!
Нет!?
***
В другом состоянии Тони не узнала бы. Испугалась, закричала. Но сейчас…
— Ты!?
Лицо мужчины дважды было прикрыто капюшоном — и плаща, и куртки. Но на губах появилась улыбка.
— Узнала?
— Узнала.
А потом и узнавать было уже не нужно. Потому что устоять мужчина не смог. И снова склонился к губам танцовщицы.
Дождь?
Гроза?
Тони это тоже было безразлично. Она закинула руки на шею мужчины — и скользнула под ткань плаща. Приникла к кожаной куртке, ощущая, как неровно, толчками, движутся под ней мышцы, запрокинула голову, отдаваясь новым ощущениям.
Свобода?
Да, свобода…
Каких усилий мужчине стоило ее отпустить? Разомкнуть руки?
Он и сам не знал. Но…
Здесь и сейчас было не место ни для слов, ни для поцелуев. А потому на плечи Тони легла тяжелая ткань плаща. Пока он еще не промок…
— Я провожу тебя.
— Нет.
— Я хочу.
— Я прошу…
Тони подняла руку и коснулась пальцем губ мужчины.
Не надо.
Не ходи за мной.
Я — не твоя, как это ни печально. Я люблю другого. А это…
Это просто безумие, но оно проходит. Уже почти прошло. И гроза прошла…
Она не знала, что понял мужчина, но настаивать он не стал. А вместо этого еще раз коснулся ее губ поцелуем. Уже легким, почти невесомым.
— Чудо…
Тони не ответила. Она накинула на лицо капюшон — и поспешила домой.
Чудо?
Синьор, вы немножко перепутали слова. Не чудо.
Чудовище.
И ей хотелось уйти ДО того, как мужчина это обнаружит. Все же дар некроманта… проявленный дар некроманта…
Это — судьба.
***
Мужчина стоял и смотрел вслед девушке.
Совсем ребенок.
Вряд ли ей есть даже двадцать лет. И — куда он полезет?
Жизнь ей портить? Будь он сволочью и эгоистом, было бы намного проще. А он… второй раз судьба сталкивает их. И второй раз…
Не удержался! И сейчас… и третий раз не удержался бы. Руки помнили шелковистость волос под пальцами, губы до сих пор горели от ее поцелуя…
Почему она себя так повела?
Первый раз — понятно. А сейчас?
Мужчина задумчиво смотрел вдаль, не обращая внимания на дождь.
Как странно складывается судьба. Как причудливо и хаотично… кто же ты, незнакомка? Я знаю о тебе так много, я знаю, какие у тебя удивленные и глубокие глаза, я знаю, как ты улыбаешься, я узнаю твой голос среди тысяч других голосов. Но я не знаю твоего имени, адреса…
Я даже не знаю, увижусь ли с тобой еще хоть раз в жизни?
И все же, здесь и сейчас — я пьян от счастья. Так странно…
***
У себя в комнате Тони упала на кровать и раскинула руки.
И что это на нее нашло такое?
Танцевать под дождем?
О, это как раз неудивительно! Она постоянно живет под гнетом приличий, рано или поздно она обязана где-то сорваться. Долорес рассказывала, давно, когда она была еще молоденькой и даже пыталась семью создать, ее так утомляли окружающие…
Ведьма уходила на весь день в лес, за грибами и ягодами, забиралась в самую чащу, сидела на поляне — и просто орала.
В голос!
Так, что деревья качались и листва облетала. Вот — довели!
Тони тоже довели и она сорвалась. Тем более, гроза! Это так восхитительно!
А вот каким образом судьба столкнула ее с тем же самым мужчиной? Снова? И как он узнал… хотя это — глупый вопрос. Сложно было бы НЕ узнать. Танец человека весьма характерен. Как почерк, как отпечатки пальцев, недаром сорок человек спляшут — не интересно, а сорок первый выйдет — и все ахнут.
В этом как раз ничего удивительного нет. Что судьба их вот так столкнула…
Может, она и раньше сталкивала, просто они друг друга не узнали. Но если так — у мужчины преимущество. Он видел лицо Антонии. А вот она его до сих пор не знает.
У девушки вырвался нервный смешок.
