много, сколько захочешь, раз тебе такое нравится.
Она захлопала в ладоши.
— Дорн Аррин! Мы давно не виделись, а это было против священных законов. Ты знаешь, что ты — мой.
Страх сжал его. Но он всегда знал, что однажды перестанет бежать. С ночи Манайи огонь был ему предназначен. Лучше было столкнуться, чем бежать. И не подвергать опасности других.
Он поклонился, хотя было неудобно со связанными руками.
— Похоже на то, — сказал он. — Жаль, мое мнение не спрашивали.
Она подошла к нему. Обхватила его лицо ладонями. Ее пальцы были холодными, глаза вблизи мерцали как иней. Ее губы были как кровь. Теперь он ощущал истинный страх.
— Ты как твой друг, — сказал она. — Хорошо говоришь, очаровательный. Люблю поэтов. И всегда любила. Некоторые украшали мою кровать, когда мне хотелось, хотя я давно не думала о таком. Особенно когда это сводит смертных с ума, делая их бесполезными, — она окинула его взглядом. — Хочешь такую судьбу? Радости моей постели взамен на безумие?
— Если я могу выбирать, — сказал Дорн, — то нет, спасибо.
Она рассмеялась. Отпустила его челюсть и отошла, чтобы рассмотреть его лучше.
— У тебя нет выбора, Дорн Аррин, — сказала она. — Тебя отдали мне, душу и тело, чтобы я делала, что хочу. Контракт Манайи заключен кровью, его не разорвать. Девочка зря забирала тебя у меня. Если я снова ее увижу, нам придется поговорить.
Он застыл. Не знал, как отвлечь ее от мыслей о Джулиен Имаре. Он кашлянул.
— Что же у вас за цель тут? — сказал он. — Вы покинули замок. И корону.
— О, замки. Короны, — она отмахнулась. — Мой противник, Теневой король, прячется в замках. Я свободна. Пробую радости, новые и ожидаемые. Все падает мне в руки спелыми плодами в этом вкусном мире, — она широко улыбнулась, и он впервые задумался, были ли ее губы красными от настоящей крови. Это было жутко.
Она посмотрела на него.
— Вижу, ты немного знаешь. О войне между мной и Теневым королем.
— Да, — сказал он. — Какая причина?
Она вдруг оказалась рядом, сжала его шею. Как кольцо льда было на коже. Ее дыхание пахло ядовитыми цветами. Он думал, что вдох убьет его.
— Не задавай вопросы, к которым не готов, — сказала она. — Эта форма и этот голос — то, что может выдержать твой разум, — ее дыхание было холодом на его ухе. — Для нас это игра. Для вас — ось всего, что вы знаете.
— Если не хочешь меня в постели, — сказал Дорн, — зачем вызвала меня?
Она отошла. Склонила задумчиво голову.
Этерелл сказал:
— Как видишь, мой друг переходит сразу к делу.
Она улыбнулась и погладила шею Дорна. Холодок пробежал по нему, и он не был неприятным. Он понимал, как некоторые принимали ее общество в обмен на безумие.
— Все просто, — сказала она. — Нужно, чтобы ты кое-что украл.
* * *
На следующий день они стояли на холме, глядели на замок. Башни были острыми, словно замок вырезали из скалы. Внизу разбивались волны, вокруг были зеленые холмы на западе с деревьями и овцами. Дорн Аррин гадал, что думали люди, увидев вдруг замок над собой.
Он думал и о другом. Как его друзья были без него? Как они отреагировали на его исчезновение.
— О чем думаешь? — Этерелл Лир звучал игриво.
— Что ты выставил себя дураком прошлой ночью, — он не об этом думал, но почему бы не оскорбить его? Этерелл прошлую ночь пил и танцевал как шут. Даже танцевал с королевой, склонялся к ней, как к девчушке из деревни, которую он завоевывал. Он звал Дорна в их танец. Словно забыл о своем предательстве. Дорн отвернулся и смотрел на звезды. И пил один.
— Знаю, ты злишься на меня, — сказал Этерелл. — Тебе нужно лишь украсть это… что там… для королевы, и она не убьет тебя. А ты увидишь, что в том зачарованном замке. Я бы сам пошел, но это должен быть ты.
— Легко говорить, — сказал Дорн. — Ты желаешь приключений, но привязан к своей шее. Ты идешь с каждым завоевателем. Ищешь власти, и все.
— И все? — Этерелл разглядывал свои ногти. — Что еще? Мы должны продолжать, если хотим быть там до заката. Так она приказала.
— Так тащил бы меня весь путь. Мне-то что?
— Ты хочешь, чтобы я тебя тащил, — Этерелл звучал саркастично. — Нет времени на драку в траве. И мне жаль, это пошло бы тебе на пользу.
Дорн плюнул в него.
— Катись в ад.
Этерелл упер руки в бока.
— Вряд ли ты понимаешь. Она убьет тебя, если ты не справишься. И убьет меня, если я не отведу тебя, но не важно. Разве не глупая причина смерти — то, что ты злился на меня?
— Она убьет и тебя? — Дорн оскалился. — Правда? Обещаешь?
— Наверное, — Этерелл пожал плечами. — Может, взорвет мою голову, как сделала с Элиссаном Диаром. Или оторвет конечности по одной, оставив голову напоследок. Наша королева изобретательна. И получает свое.
Дорн пошел к холму. Он устал спорить, но не хотел, чтобы другой это видел. Но он не хотел умирать.
Утес нависал стеной над морем. Бросал тень на все внизу.
— Думаю, ты знаешь, зачем мне эта глупая одежда? — утром в его палатке — ему выдали отдельную, почетное место — был зеленый костюм с зеленой вышивкой. На груди был золотой символ двойной спирали. Был и меч, хотя он был почти бесполезным — он не знал, что с мечом делать. Но это было сокровище — рукоять была в зеленых камнях, с золотом. И там был орел с зайцем в когтях.
А еще была золотая лира с золотыми струнами рядом с зеленой одеждой. Он думал, лира пропадет от прикосновения, такой хорошей она была. Он прикроется как блуждающий поэт. Хотя этот облик был и правдой.
— Не знаю, почему ты жалуешься, — сказал Этерелл. — Выглядишь хорошо.
— Я ощущаю себя как общипанный гусь, идущий на кухню.
— Нет, — сказал серьезно Этерелл. — Ты не жертва. Это миссия. Задание. Она дала тебе слово, что убьет тебя только в случае поражения.
— Ты веришь ее слову?
— Да. Ложь идет из слабости, — сказал Этерелл. Он явно уже думал о таком. — Тому, кто у власти по-настоящему, нечего скрывать.
— Интересно, ведь ты врал всю жизнь.
— Именно, — Этерелл улыбнулся. — Мы тут. Дальше ты идешь один.
Они были недалеко от утеса. Небо стало красным на закате. Как и море.
Дорн повернулся. Ему нужно было пока забыть о гневе и обиде. Другое было важнее.
— Этерелл, — сказал он, — если я не справлюсь…
— Да?
— Прошу,
