обрядов исцеления, — произнес отец. — Возможно, это как раз то, что тебе поможет.
* * *
Господи Айтан Шу, придворный артефактор, склонился над схемой, которую принес гранд-адмирал Оллер, и некоторое время хмуро всматривался в нее, что-то негромко бормоча под нос. Когда бормотание относительно стихло, Мегирен заглянул в бумаги и одобрительно качнул головой.
— Да, они знают, как работать с ледарином! Очень тонко понимают направление его внутренних магических полей. Оно словно переплетается с их собственной магией, как и у нас, хармиран. Где, вы говорите, они живут?
— Три острова Ханнинского архипелага, — Ирвину казалось, что на него откуда-то наползает грозовая туча. Даже Песня утихла — утонула в темной клубящейся глубине. — Гранд-адмирал Оллер сообщил, что ледарина там — сущие крохи.
— Но он есть, — в голосе Мегирена звучала нескрываемая зависть и досада, и Ирвин прекрасно его понимал. Вот так считаешь, что владеешь сокровищем, а потом оказывается, что оно есть у каких-то грязных дикарей в тростниковых юбочках.
Впрочем, в пекло бы всех дикарей и весь ледарин. Он думал только о том, что Арьяна едва не взяла необработанный металл в руки. Тонкие девичьи пальцы рядом с серебром ледарина до сих пор стояли у него перед глазами.
— Ладно, давайте смотреть дальше, — господин Шу извлек из папки личную медицинскую карту Арьяны с подробной информацией о магии младшей хармиранской княгини. Некоторое время он вглядывался в схемы и графики с острыми пиками зафиксированных проходов магического поля, а затем уважительно покачал головой.
— Что там? — спросил Ирвин.
— Она в определенном смысле магический феномен, — ответил артефактор: он выглядел, словно рыбак, который выловил в своем прудике акулу. — Как правило во владыческих семьях не бывает настолько мощной магии. Она, скажем так, разрушительна, поэтому королей и их наследников старательно берегут от такого. Существуют, например, защитные поля, окутывающие… — он кашлянул и добавил: — Одним словом, феномен! Как и вы, ваше высочество.
Ирвин подумал, что этот феномен пришел в семью короля Якоба от Рабана Оллера. Гранд-адмирал ему понравился. У него были силы, чтобы любить свою женщину и дочь вот так, на расстоянии, и Ирвин видел, что Рабан Оллер снял бы с себя кожу ради них, если бы потребовалось.
Волчье чутье не обманывало.
— Она хотела взять ледарин голыми руками, — сообщил Ирвин. Артефактор уважительно улыбнулся.
— Отважная девушка! И кстати, у нее это может получиться.
— Лучше не думать о том, сколько таких феноменов у короля Якоба, — хмуро подал голос Мегирен. — Мы можем потерять все, что имеем. Зачем нужны хармиране, если обрабатывать ледарин смогут чужеземцы? У нас ничего не останется.
— Все это, разумеется, совершенно секретно, — заверил Шу. — Но сейчас, после изучения медицинской карты, я могу сказать, что ледарин не причинит вреда ее высочеству. Да, она, конечно, может слегка обжечься, но разве что слегка.
Ирвин вздохнул. С плеч будто сняли гору.
— А как это повлияет на механизм истинной пары? — спросил он. — Ее высочество уверена, что ледарин способен трансформировать природу и материю. И он изменит ее так, что я стану для нее истинным. Тогда моя суть будет скована окончательно, как и у всех хармиран.
Мегирен смотрел с нескрываемым сочувствием. Шу неопределенно пожал плечами.
— Вы правы, есть такая легенда, — ответил он. — Я читал ее очень давно… что-то о чужестранке, которая решила стать истинной для хармиранина.
— По легенде она умерла, — вспомнил Ирвин рассказ Бейлин. Надо же, у него есть сестра — в это до сих пор было трудно поверить. Киган тоже был потрясен до глубины души, но Ирвин видел, что брата обрадовала такая новость. Бейлин была ему искренне, по-человечески симпатична — да и кто бы не проникся к ней симпатией?
Ее брак с уехавшим офицером окончательно расторгли вчера. Киган знал, что слухами земля полнится, а вернувшийся супруг, который явно захочет извлечь из ситуации свои выгоды, был не нужен Бейлин.
— По легенде она потом ожила, — ответил Шу. — Это же легенды, ваше высочество. В них всегда кто-то умирает, а потом воскресает.
— У вас есть план? — спросил Ирвин. — Что делать, если ледарин ее убьет?
Шу снова опустил голову к медицинской карте Арьяны и описанию обряда, привезенному гранд-адмиралом. Арьяна сейчас была с отцом — наконец-то они могли поговорить, и никто бы им не помешал. Король Якоб получил Валианский полуостров, но утратил ту власть, которая была так ему дорога.
— Здесь приведено очень точное описание обряда, — сказал Шу, — и я могу вас заверить: с точки зрения магии он идеален. Если мы все сделаем правильно, то она не умрет. А какой ее сделает ледарин, нам только предстоит узнать.
* * *
Вечером Ирвин снова отвез Арьяну на берег озера.
Было тепло и солнечно, воздух наполняло пение птиц и веселые трескучие голоса кузнечиков в траве, но возле озера никого не было, и Арьяна поняла, что это место оградили от всех, чтобы они с Ирвином смогли провести вечер вместе. “Последний наш вечер”, — подумала Арьяна и тотчас же сердито отогнала эту мысль.
Никаких последних вечеров. Никаких расставаний и мучительной смерти. Они просто станут истинными друг для друга и будут жить долго и счастливо, как и полагается в сказках. Все остальное — политика, интриги, враги — полностью утратит смысл.
Они справятся со всем, что принесет им судьба.
— Я хочу, чтобы ты передумала, — получив пакет от лоточника, Ирвин сел на траву рядом с Арьяной, и она вдруг вспомнила, каким увидела его в первый раз. Тогда он показался ей безумцем — а теперь был другом, соратником, возлюбленным. Он не ломал ее, стремясь сделать такой, какой хотел бы видеть. Он дал ей выбор, помогал во всех делах и всегда был рядом.
Не для контроля или власти.
Для помощи в общих делах.
— Я не передумаю, ты знаешь, — ответила Арьяна. — Знаешь, что гранд-адмирал предложил князю Кигану? Установить протекторат Хармирана над Ханнинским архипелагом. Никто не посмеет посягать на их ледарин. Если король Якоб, например, узнает о том, что у них есть металл, то…
— Понимаю, — кивнул Ирвин. Достал из пакета булку с колбасками и овощами, протянул Арьяне — она вдруг обнаружила, что у нее совершенно пропал аппетит. Ей словно собирались делать операцию, и внутреннее волнение, скрученное в тугую пружину, не допускало даже мысли о еде.
“Это и будет операция, — подумала она. — И после нее все окончательно изменится. Исправится”.
— Ты наконец-то по-настоящему познакомилась с отцом, — произнес Ирвин. Он держал в руке булку с овощами, но Арьяна видела, что у него тоже нет аппетита. — Он хороший человек. Правильный.
