— Можно подумать, это так просто! — фыркнула я, признавая его правоту лишь отчасти.
— Это далеко не просто, — согласился Ком Хен, — а иногда и очень сложно. Думаете, я не знаю? Вы даже не представляете, как часто мне приходится говорить «нет».
— Не таким, как Ленка, — ляпнула я и прикусила язык, поймав хитрый взгляд моего спутника.
— Не говорите того, о чем не знаете. — Он невесело усмехнулся.
— Неужели она вам предлагала?
Меня осенила внезапная догадка. Ленка могла проявить свой интерес весьма недвусмысленно.
— Причем очень настойчиво, — подтвердил мои догадки он, не отрывая взгляда от дороги. — Теперь представьте, если бы я поддался ее напору? Сказать «да» я ей не мог.
— Потому что она студентка?
— Потому что она… — Ком Хен замолчал, а потом добавил: — Она лживая и очень неприятная особа, хотя я не привык так отзываться о своих студентках. Но не думаю, что вы, Лика, побежите докладывать в деканат, а значит, я могу позволить себе откровенность. И я немного не в том возрасте, когда срывает голову от одних лишь томных взглядов и откровенных нарядов. Внутреннее содержание имеет большее значение, нежели фасад. Не привлекает она меня совсем.
— А кто привлекает? — ляпнула я и тут же прикусила губу, ругая себя за неуместное любопытство. И так ведь знала ответ на свой вопрос.
Ком Хен отчетливо хмыкнул и не ответил ничего, а я не удержалась и пробормотала себе под нос:
— Наташа…
Почему-то стало очень грустно, и всю оставшуюся дорогу я молчала, сдерживая внутреннюю дрожь. Предстоящая встреча страшила и из-за того, кем являлась Наташа, и из-за причин, по которым мы к ней ехали. Оказывается, я даже не поинтересовалась у Ком Хена, нашел ли он что-то интересное в книге, которая почти столетие пролежала в тайнике.
Сам мужчина молчал и сосредоточенно вел машину. Он был задумчив и больше обычного угрюм. Я не решалась его отвлечь и задать сотню вопросов.
Когда «корвет» затормозил в одном из старых питерских дворов с трехэтажными каменными домами, я поняла, что не готова никуда идти, но Ком Хен вышел из машины так стремительно, что у меня не осталось времени для сомнений и терзаний. Пришлось последовать за ним.
— Пойдемте, — сухо скомандовал он и направился в сторону парадного. Я побежала следом, перепрыгивая через лужи, покрытые коркой льда. Ком Хен, похоже, ждать меня не собирался.
Наташа жила на третьем этаже, а путь мне показался удивительно долгим — почти как на пятый. В старых домах были высокие потолки и длинные лестничные пролеты. Не знаю, что я ожидала увидеть, но дверь в квартиру оказалась самой обыкновенной, как и девушка, которая нам открыла.
Я представляла ее совсем иначе. Она была слишком уж обычная… или нет? Я не могла пока понять. Так как увидела перед собой совсем не такого человека, какого рисовала в своем воображении. Наташа не выглядела холеной, надменной и по-взрослому красивой. Я бы не выделила ее в толпе, если бы увидела случайно, но сейчас, стоя нос к носу, не могла не заметить внутреннюю силу.
Наташа была невысокой, ниже меня почти на полголовы, и хрупкой, похожей на сказочную Дюймовочку. Высокие скулы, правильные черты лица, широко расставленные глаза цвета весеннего льда, который в солнечный мартовский день сковывает хрустящей коркой лужи — серо-голубого, почти прозрачного. На лице ни грамма косметики. Светлые, с серебристым отливом волосы забраны в высокий конский хвост.
Одета она была в узкие джинсы и безразмерную футболку, которая постоянно съезжала с худого плеча и обнажала острую ключицу. Тогда девушка, которая выглядела едва ли старше меня, казалась удивительно трогательной и беззащитной, почти юной. Мне показалось, что Наташа не стремилась выглядеть яркой, сексуальной или завораживающе красивой, а ведь я думала, что ведьмы именно таковы. Ее холодная безмятежная уверенность, сосредоточенный взгляд и хрупкая фигура создавали неповторимое впечатление — я растерялась и не знала, как себя вести и что говорить.
Наташа слегка отступила, и Ком Хен без приглашения зашел в квартиру. Я шагнула следом и замерла в узком длинном коридоре, не решаясь двинуться дальше. Видимо, мое смущение было заметно, так как Наташа медленно подошла и посмотрела мне в глаза. По спине пробежал холодок, и захотелось вжаться в стену. За ангельской внешностью скрывалась пугающая темная сила. Примерно такая же исходила от странной книги в черном переплете из тайника деда. Сейчас девушка не выглядела юной и невинной.
— Ты… — она замолчала, пытаясь подобрать слова, — пахнешь… — ведьма сосредоточенно кивнула, видимо, сочтя слово подходящим, — им, — небрежное движение рукой в сторону Ком Хена. — В тебе, в твоей ауре чересчур много его.
В голосе, слишком низком для ее хрупкой фигуры и кукольной внешности, сквозила легкая, тщательно скрываемая обида.
— Но самое главное знаешь что? — Она вопросительно приподняла бровь и, не дожидаясь ответа, произнесла, даже не взглянув сторону Ком Хена, словно обращалась исключительно ко мне: — В его ауре тебя не меньше.
Я не поняла ни слова. Сглотнула и все же прижалась к стене, теребя в руках ручку сумки. Краем глаза заметила, как сжал зубы Ком Хен. Неужели Наташа сейчас ясно дала понять, что видит обоюдную симпатию? Но сама я со стороны Ком Хена ничего не замечала. Наоборот, думала, его мое общество тяготит. Он всегда был холоден и соблюдал дистанцию.
— Mamihlapinatapai,[10] — грустно отозвалась ведьма, неопределенно махнув рукой между мной и Ком Хеном.
Мужчина сжал зубы так сильно, что проступили желваки. Я только растерянно заморгала, чувствуя себя глупой. Слово мне было незнакомо, а вот Ком Хен, похоже, точно знал его значение.
Неловкая пауза затянулась.
Меня удивило, но Ком Хен не пытался оправдаться перед своей подругой. Я бы кинулась на шею, стала убеждать, что первое впечатление ошибочно. Тем более это утверждение недалеко от правды. Я даже сама хотела сказать это ведьме, но наткнулась на предупреждающий взгляд льдистых глаз и прикусила язык, так как поняла, что Наташа не нуждается в словах. Она все прекрасно видит, чувствует и делает одной ей известные выводы. И Ком Хен это знает, поэтому не пытается оправдаться и доказать что-либо. Значит… — сердце забилось чаще — я ему не безразлична?
Осознание этого заставило улыбнуться. Дыхание перехватило, но я себя одернула. Придумываю всякие глупости.
— Ты нам поможешь? — Ком Хен спросил хрипло и, кажется, немного виновато.
— А ты мне заплатишь? — ухмыльнулась Наташа. Светлая грусть исчезла из ее взгляда. Девушка стала собранной и деловой.
