— Ты нам поможешь? — Ком Хен спросил хрипло и, кажется, немного виновато.
— А ты мне заплатишь? — ухмыльнулась Наташа. Светлая грусть исчезла из ее взгляда. Девушка стала собранной и деловой.
— Сколько?
— Не сколько, а что… Зачем мне твои деньги…
Хищная улыбка преобразила ее миловидное лицо. Я поняла, насколько обманчива мягкая внешность. Наташе не нужны были ни откровенные наряды, ни шпильки, ни агрессивный макияж — холодный блеск глаз и особая улыбка достаточны для того, чтобы понять — перед вами хищница. Такой палец в рот не клади.
— А я и не спрашивал о деньгах… — Низкий бархатный голос, прямой взгляд, едва заметная ухмылка в уголках губ и неприкрытая сексуальность, от которой аж дух захватывало. Таким Ком Хена я никогда не видела.
Я перевела взгляд с одной на другого и почувствовала себя маленькой, глупой и лишней. Взрослые игры, намеки, недоговорки. Эти двое были знакомы, видимо, тысячу лет и друг друга стоили. Хитрые, умные, коварные и хладнокровные.
— Ты принес хоть какие-нибудь новые сведения? Мне есть с чем работать? Если нет, я, честно сказать, теряюсь. Не очень хочется действовать вслепую! Это опасно, и, думаю, ты прекрасно понимаешь, для кого? — Наташа сменила тему, так и не удосужившись закончить разговор об оплате.
Я готова была поспорить, что она потребует того же, что просил Павел Федорович в клубе, — кровь комсина. Ком Хен, похоже, тоже прекрасно знал, чем будет платить, поэтому не имел ничего против смены темы. Он повесил куртку на вешалку и прошел в комнату, бросив через плечо:
— Понимаю, что не для тебя. Принес. Все здесь!
Мужчина достал из сумки напугавшую меня книгу в черном кожаном переплете и протянул ее ведьме. Наташа восхищенно взвизгнула, совсем как девчонка, мигом разрушив весь свой строгий и сдержанный образ. Глаза заблестели, а на губах заиграла плотоядная улыбка.
Она уставилась на книгу, словно на бриллиант невиданных размеров, вдохнула запах (к слову сказать, по моему мнению, премерзкий), пробежалась кончиками пальцев по рифленой кожаной обложке, листнула пожелтевшие страницы, зачем-то несколько раз открыла и закрыла металлический замок.
— Я передумала, — восхищенно выдохнула ведьма, продолжая разглядывать старинный томик. Только что на зуб не пробовала. — Оставь кровь себе! Я нашла нечто более ценное и уникальное. За помощь я хочу это. — Она повертела в руках книгу. — И ничего больше. Книга… она просто восхитительна. Ее не хватает в моей библиотеке. Старый пень Федорович обзавидуется! Я его обязательно приглашу к себе на дегустацию виски. Мне подарили такое…
Наташа закатила глаза и поцокала языком, пытаясь эмоциями показать качество напитка.
— Короче, виски он оценит и книгу тоже.
— Она не принадлежит мне, — отрезал Ком Хен и чуть виновато улыбнулся, смягчая грубость.
— Кто хозяин? — деловито осведомилась Наташа, прижав книгу к груди, и мужчина кивнул в мою сторону:
— Лика…
— Ну так и помощь нужна не тебе.
Ведьма пожала плечами и бросила на меня мимолетный взгляд. Она была полностью уверена в своей правоте и победе. И то, как поглаживала корешок книги — нежно, ласкающе, — говорило о том, что Наташа уже считает древний томик своим.
Мне не нужна была книга. Я и не понимала ее настоящей ценности, не разделяла восторга ведьмы. Меня пугала эта вещь. Я не желала иметь ее у себя, но после взгляда Наташи — холодного, насмешливого и уверенного — вдруг захотелось упереться и сказать «нет», но я не смогла.
То ли в силу своего дурацкого характера и слабой воли, о которых говорил Ком Хен, то ли потому, что понимала — Наташа цену не изменит и, если не отдам книгу, просто откажется помогать. Поэтому лишь сдержанно кивнула, соглашаясь на условия, и про меня забыли на долгих полчаса.
Я чувствовала себя не то что ненужной, скорее даже лишней. Поэтому старалась держаться незаметно и от нечего делать осматривалась. Стол ведьмы походил… на стол ведьмы. Такой, какие обычно показывают в фильмах и рекламных буклетах: скляночки, хрустальные шары, непонятные перья, красные свечи в черных подсвечниках, четки и еще много не поддающихся идентификации предметов. Ни о каком порядке речи быть не могло. Как в этом хаосе можно найти нечто нужное, я не знала.
— Надеюсь, ты перевел эту абракадабру? Картинки здесь хорошие, качественные и, по-моему, даже от руки нарисованные, но по ним ничего понять невозможно! — сказала Наташа и подошла к круглому обеденному столу, заставленному странными вещами. — Я, конечно, ценю и древность, и культурную ценность. Но как все это понять? Только тебя под рукой иметь.
— Ну вот видишь, я под рукой. Не только перевел, но и стикеры наклеил в местах, которые могут тебе оказаться полезны. Я бы не проявил жестокости в отношении тебя…
— Да ну? — усмехнулась Наташа. Только смешок вышел невеселый. Ведьма иронизировала, и это было понятно всем, находящимся в комнате.
Щеки вспыхнули, хотя я вообще ни в чем не была виновата. Прав на Ком Хена не заявляла и вообще бы предпочла, чтобы наше неформальное знакомство не состоялось. Останься он для меня обычным преподавателем, проблем было бы меньше.
Впрочем, Наташа не собиралась развивать тему дальше. Да и Ком Хен сделал вид, будто не заметил иронии. Он встал за спиной ведьмы и наклонился, заглядывая ей через плечо в книгу. А я смотрела и не верила в Наташины слова. Да, сейчас, в этот отрезок времени, мы с Ком Хеном невольно сблизились на фоне опасности. Он, словно рыцарь в сверкающих доспехах, по неясной причине кинулся меня защищать и оберегать, но я ему не пара. И глупо даже мечтать о взаимности. Такие мечты не принесут ничего, кроме боли и разочарования.
Они с Наташей смотрелись вместе очень гармонично, и сердце резануло болью. Ведьма обернулась и хитро улыбнулась, словно почувствовала что-то. Стало неловко, но в ее улыбке не было ни злорадства, ни торжества. Все та же ирония.
— Присядь где-нибудь! — Наташа махнула рукой, указывая на черный кожаный диван с деревянными резными ручками. — Вряд ли получится быстро. А когда мне в нетерпении смотрят в спину, я раздражаюсь и думаю хуже.
Я послушно уселась и начала разглядывать антикварную обстановку жилища ведьмы, чтобы не изучать ее саму и не раздражать, а то еще шарахнет чем-нибудь. Наташа меня пугала своей непредсказуемостью. Выглядела не так, как я себе представляла, вела себя иначе. Сразу заметила, что между мной и Ком Хеном летают искры, но не показала свою ревность, занимается делом и, кажется, не испытывает неприязни ко мне. Не кидается с пощечинами на него. Что у нее в голове? А что на душе? И хочу ли я об этом знать? Наверное, нет.
