Даже беспристрастный наблюдатель мог смело назвать Дану красавицей – а я, на свою беду, не был беспристрастным. Я чуть не задохнулся от наслаждения видеть её, смотреть в волнующую глубину её изумрудных глаз, трепетно прикасаться своим сознанием к её сознанию... Паршиво я настроил зеркальце – оно устанавливало слишком тесный контакт, пропускало эмоции. С Образом Источника нужно быть осторожнее, он слишком мощный.
– Милорд, – произнесла Дана растерянно. – Я вижу вас... как будто снизу вверх.
– Прошу прощения, принцесса, но пришлось воспользоваться лужей. Других зеркальных поверхностей не было.
Дана кивнула и перевела взгляд немного в сторону. В её глазах застыл немой вопрос.
Я повернул голову и увидел рядом с собой Брендона. По всем правилам ему следовало отойти в сторонку, чтобы не мешать мне. Но он не сделал этого – а я, разумеется, не стал его прогонять.
– Это мой брат Брендон, принцесса, – ответил я, и Брендон вежливо поклонился.
Вопреки моим ожиданиям, Дану совсем не удивило, что у меня есть брат.
– Очень приятно, милорд, – сказала она.
– Рад знакомству, принцесса, – ответил Брендон. – Я вам не помешаю?
– Ни в коей мере, – заверила его Дана и вновь посмотрела на меня. – Лорд Фергюсон любезно позволил мне воспользоваться его зеркальцем. Я хотела спросить вас про Колина.
– А что с ним?
– Это я и хочу выяснить. Сегодня с утра я видела его. Он очень изменился.
– Конечно, изменился. Война сильно меняет людей.
Дана отрицательно покачала головой:
– Колин изменился со времени нашей последней встречи, вчера вечером. За одну ночь его будто подменили. Он показался мне совсем другим человеком.
– А именно?
– Это трудно описать словами. Внешне он остался таким же, как был, но... у меня создалось впечатление, что он стал старше. И когда мы разговаривали о вас... о том, как вы прошли к Источнику, у Колина был такой вид, словно это произошло очень давно, несколько лет назад.
– По всей видимости, для него так и было, – сказал я. – Наверное, он просто устал от войны и государственных забот и решил отдохнуть в месте, где время течёт очень быстро.
– Вы тоже так думаете?
– А почему «тоже»?
– Лорд Фергюсон высказал такое же предположение. Он считает, что причин для особого беспокойства нет. Но я решила убедиться в этом.
Дана кивнула и застенчиво улыбнулась, как будто просила у меня прощения.
«И заодно увидеть меня», – мелькнуло в моей голове. Видать, она тоже прочувствовала. Но понимает ли это?.. Проклятые камни!
Я заверил Дану, что ей нечего волноваться за Колина (если она вообще волновалась), попросил передать Моргану, что у меня всё нормально, и заставил себя попрощаться с ней. Когда изображение Даны растаяло, а лужа снова превратилась в обыкновенную лужу с мутной водой, Брендон спросил:
– Твоя подружка?
– Нет, – сдержанно ответил я. – Мы просто добрые знакомые.
Тут меня вызвала Пенелопа – в пределах одного мира, на небольших расстояниях, мы могли обмениваться мыслями и без помощи колдовских артефактов. Дочь сообщила, что минут через десять ужин будет готов. Вероятно, Брендон получил аналогичное известие от сестры, потому что сказал:
– Пойдём, Артур. Нас уже ждут.
Шагов сто мы прошли молча. Затем брат спросил:
– Почему ты до сих пор не связался с мамой?
– Времени не было.
– Мог бы и выкроить. Последние два дня она места себе не находит, только о тебе и думает. – Брендон завистливо покосился на меня. – Ты всегда был её любимцем, даже когда исчез... Может, ты обижаешься, что она снова вышла замуж?
– Нисколечко, – ответил я не совсем искренне. – И я вовсе не избегаю её, просто откладываю нашу встречу. Я собираюсь в Хаос и не хочу, чтобы она последовала за мной.
– Ага! Надеешься разузнать у Врага, где может быть Диана?
– В частности это.
– Тогда я с тобой. А Бренда нас подстрахует.
Я был уверен, что не нуждаюсь ни в какой подстраховке, и всё же мне стало интересно.
– Каким образом?
– Она будет стоять в другом конце Туннеля и в случае опасности сразу же выдернет нас обратно.
– Даже из Хаоса? – удивлённо спросил я.
– Даже оттуда. У нас с Брендой особая связь.
– Но в Чертогах Смерти время течёт очень медленно, – заметил я. – Одна минута за двадцать два с хвостиком часа Основного потока. Когда же Бренда будет спать?
– Когда угодно. Мы не теряем контакт даже во сне.
– Вот как! – удивился я. Было общеизвестно, что между близнецами из колдовских семей существует тесный ментальный контакт. Однако я не думал, что Брендон и Бренда настолько тесно связаны между собой. – А какого рода ваша связь?
– Обычно периферийная, на уровне простейших эмоций. А разница во времени, кстати, будет нам только на руку. Бренде не придётся постоянно быть начеку. Она всегда успеет сосредоточиться, даже, если надо, проснуться и открыть вход в Туннель. По нашему отсчёту это займёт лишь несколько сотых долей секунды. Единственное неудобство для неё будет заключаться в том, что ей придётся держать свои эмоции в узде и не колдовать по-крупному, чтобы не выдернуть меня преждевременно. Несколько раз такое уже случалось.
– Очень интересно, – сказал я.
Брендон сокрушённо вздохнул:
– Где уж там интересно! Порой это невыносимо. Когда Бренда страдает, мне тоже становится больно. А она страдает постоянно. Бедная сестрёнка, после смерти мужа живёт как монашка.
– В самом деле? – произнёс я, смущённый его откровенностью.
– Тик и есть. Большинство женщин только строят из себя недотрог, а вот с Брендой всё наоборот. Она может показаться тебе слишком фривольной и даже распущенной, но это лишь игра. Хочешь верь, хочешь не верь, её муж был у неё единственным мужчиной... – Тут Брендон умолк и недоуменно моргнул. – Извини, Артур! Что-то меня занесло. Наша встреча выбила меня из колеи.
– Меня тоже, – признался я. – Очень рад тебя видеть, братишка.
Когда мы с Брендоном вернулись в дом, праздничный стол был почти накрыт. Бренда как раз расставляла большие хрустальные бокалы для вина. Их было пять.
– Кого-то ждём? – спросил я сестру.
Она улыбнулась и покачала головой, глядя мимо меня.
– Уже не ждём.
Я повернулся – и тотчас остолбенел. На какое-то мгновение у меня перехватило дыхание от счастья.
В дверях, ведущих на кухню, стояла высокая стройная женщина в длинном тёмно-синем платье с алой полупрозрачной накидкой на плечах. Блики света играли на её волнистых каштановых волосах, а тёмно-карие глаза радостно смотрели на меня из-под длинных чёрных ресниц. Её лицо с безукоризненно правильными чертами античной богини было совсем молодым, фигура – гибкой, девичьей, однако во всём её облике чувствовались зрелость и опыт ста тридцати прожитых лет. Красивая и суровая, гордая и величественная, ласковая и добрая, такая милая и нежная. Моя мама, Юнона...
