Ознакомительная версия.
Утром Щавель построил во дворе своё войско. Ночной переполох не дал выспаться, и настроение у командира было морозное. Знатный работорговец возвышался рядом. Треснувшую пополам после вчерашней драки рожу стягивали грубые нитки стежков, наложенные в больнице Альбертом Калужским. Швы делали Карпа похожим на залатанную тряпичную куклу, которой игралась на своём уютном чердачке Анечка Франкенштейн.
— Лузга, выйди из строя и повернись к товарищам лицом.
Лузга вознамерился осклабиться и сказать что-то едкое, но вовремя спохватился и беспрекословно вышел на пять шагов.
— Рабы, — отчеканил Щавель, — это не только полезное в хозяйстве тело, но и рыночный товар. Даже если они не были куплены, а взяты с боя или наловлены на раздолье, всё равно имеют цену. Карп, сколько стоила Покинутая Нора?
— Девка, однако, не мужик. Здоровая, но не сексапильная. Двадцать лет, в самом соку, на ней ещё пахать и пахать, вдобавок, грамотная, но с норовом, однако в побеге ещё не замечена, — сложил все плюсы и минусы работорговец и выдал кассовый чек: — Четыреста рублей можно запросить, если на торги в Великом Муроме выставить.
Так Щавель и объявил:
— За уничтожение принадлежащего мне имущества будешь должен как земля колхозу, — обернулся к Лузге и добавил: — Четыре сотни рублей, понял?
— Понял.
Командир тянул дисциплинарную паузу, поочерёдно вглядываясь в каждого бойца. Никто не выдерживал его взгляд, отводили глаза, либо смотрели мимо.
— У всякого деяния, как у монетки, есть и другая сторона. Одна из добра, вторая из золота. Так и здесь. Девка в обозе была лишней. Пока до Мурома доехали бы, из-за неё всё войско передралось. Поэтому, — командирский голос Щавеля зазвучал торжественно. — За инициативные действия по поддержанию воинской дисциплины и профилактике венерических заболеваний в отряде объявляю Лузге благодарность!
— Служу России!
— Встать в строй.
Лузга гордо тряхнул гребнем и занял место на левом фланге возле Филиппа.
— Инициатива наказуема. Хоронить девку будешь сам.
Сопроводив оценку морального состояния подразделения добрым напутствием, Щавель закончил развод и отправился улаживать вопрос с похоронами в городскую администрацию.
Городничий принял командира новгородского отряда с подобострастием, и было отчего: Озёрный Край напал на владения светлейшего князя. Немногочисленное, но хорошо вооружённое войско, усиленное полусотней «медвежат», заняло Вышний Волочёк. Подвезли во вьюках пулемёты, установили на ключевых перекрёстках и устроили в городе резню. С водяного директора живьём содрали кожу и распяли на воротах покойного ростовщика. По церковным книгам выявили должников, вернувших на раздаче имущество, и сожгли в амбаре.
Население сейчас грабят, Волочёк горит, стража перебита или разбежалась. Весть об этом в Лихославль принесли беженцы.
— Беженцев сели в одном месте, — распорядился Щавель. — Сколько у тебя городовых?
Стражи набралась неполная дюжина, да и от тех толку оказалось шиш. Драку в кабаке разнять, да вора в базарный день покрутить, на это были горазды, но для уличных боёв в строю, тем более, с огнестрелом, не годились. Многие калаш-то в руках держали только на присяге.
Вызванный на совещание начальник стражи доложил, что оружия огнестрельного в наличии имеется четыре единицы — револьвер системы «Удар», допиндецовый, с патронами, калаш присяжный, рассверленный, без патронов, и два фитильных ружья, изъятых в прошлом годе у доходивших на больничке купцов с расстрелянного каравана. В настоящий момент личный состав навешивает в участке бронированные ставни и готовится держать оборону.
— Согласно плана «Крепость», — закончил он.
— К беженцам охрану приставь, чтобы не разбежались. Я их потом допрошу, — Щавель поднялся. — Занимайтесь по плану «Крепость». Если будете сидеть в участке и в бой не ввязываться, селигерские вас не тронут. Им мы нужны. Это если вообще до Лихославля доберутся, — утешил Щавель сбледнувшего с лица городничего и как бы невзначай добавил: — Отправь холопов могилу на кладбище вырыть. Московская рабыня нынче ночью преставилась, надо похоронить.
— Ох, горюшко, — покорно вздохнул городничий. — Что ж они всё дохнут-то? Как понадобится копыта отбросить, так у нас, словно тут мёдом намазано.
— Из-за Бандуриной, ты сам знаешь, из-за чего, — сказал Щавель.
— Так ведь убежала она, а народ всё дохнет.
— Значит, судьба у города такой. Лихославль, вроде тихий городок, а на самом деле лихой.
— Славен своим лихом, потому так и прозывается, — признал городничий. — Сделаем всё, как скажешь, боярин. Только бы ты войско своё увёл куда-нибудь, а? Христом-богом прошу. Жили тихо, а как вы появились, сразу забурлило всё, и новое кладбище открывать пришлось.
— Уйдём, только одного раненого вам на лечение оставим, — заверил Щавель. — Смотри, селигерским не сдай. Князь за своего дружинника с тебя голову снимет.
На обратном пути командир завернул в больницу и застал там пришедших на перевязку ратников, которых лихославльский лепила пользовал совместно с Альбертом Калужским. «Куда им воевать, — стиснул зубы Щавель. — Надо отступать, избегая столкновений, и отсиживаться до прихода подкрепления». Он заглянул в палату, где под опиатным дурманом пребывал боец с отрубленной рукой, и, возвратившись на постоялый двор, созвал Лузгу, Сверчка и Карпа в свой нумер.
— Литвину сюда неделю ехать, — рассудил Сверчок, выслушав новости. — Если он вчера из Новгорода выступил, дня через четыре будет в Вышнем Волочке, к тому времени селигерские оттуда уйдут. Сил у них мало, не будут они дожидаться возмездия. Вернутся на Селигер, а Недрищев с князем замириться попробует.
— На нас ведь напали, — возразил Лузга. — Приехали освобождать Даздраперму Бандурину, а тут мы нарисовались. Могут опять наехать. Казачий стос — визитная карточка «медвежат».
— Это «медвежата», они безбашенные. Хотели спящих перерезать, но всё сложилось иначе. Благодаря тонкому слуху командира Щавеля, — добавил Сверчок. — На полноценную войну у Озёрного Края сил и средств не хватит. Пулемёты на Селигере есть в количестве четырёх штук. Может, у них и калаши водятся, но патронов извечный дефицит. «Медвежата» с одним кремнёвым ружьём на десятку воюют, а ведь это золотая сотня Недрищева. К тому же, половину мы вывели из строя. Осталась боеспособная полусотня и сотни две отмобилизованного войска, которое представляет собой рыбаков с копьями и луками.
— Светлейший князь раздавит Озёрный Край даже без помощи огнестрела, — подвёл итог Щавель. — Заодно воевода Хват проверит боевую слаженность подразделений своего сборного войска.
Ознакомительная версия.
