— Так поодиночке я же их покрошу, — хмыкнул рыцарь. — Не то, чтобы я хвастался, но мелковаты они, для серьезного боя.
— Ну и покрошишь, — кивнула девушка и протянула рыцарю маленький кувшин. — Зато погибнут гордо, не от старости или еще хуже — эволюции. Знаешь, как это звучит: "Погиб с честью, защищая принцессу от рыцаря"? Мечта, а не эпитафия.
— У них, — отхлебнул из кувшина рыцарь, — что ли и принцесса есть?
— Есть, — кивнула девушка. — Я.
— Ты? — удивился рыцарь и опять приложился к кувшину, — Как-то непохожа ты на принцессу.
— Много бы ты в принцессах понимал, — пожала плечами девушка, — Все как полагается, дочь местного правителя, похищена злобным чудовищем. То есть, чудовищами. Знаешь, какой шум стоял, когда они выясняли, кто меня воровать будет? Жуть! Еле-еле я их приструнила.
Рыцарь оценивающе оглядел завязавшуюся напротив потасовку и понимающе покивал.
— А тебе-то самой, — поинтересовался он, утирая внезапно проступившую испарину. — Тебе как хочется? Чтобы кто победил?
— Мне-то, — равнодушно отозвалась девушка, — абсолютно все равно. Слава Роландов, как известно, женщинам не достается. Так что меня всегда больше привлекала известность Борджа.
* * *
— А де Лавьер, слышали?
— Что с ним?
— Не надел шлем. Сейчас в больнице, две операции, двенадцать швов. А руководство сказало, нарушение техники безопасности, и все, привет. Списали, беднягу, вчистую.
Покачали головами, думая каждый о своем, пустили по кругу следующую пачку.
— Это все от куража, — старый д'О глубоко затянулся. — От глупости молодой. Все кажется, что уж со мной-то ничего не случится. Хрена! Не в бирюльки играем.
Молодые потупились, принялись отводить взгляд в сторону. Каждый в душе понимал де Лавьера. В шлеме жарко, ни черта не видно, да и защиты от него практически никакой. А бирюльки там, не бирюльки, что ж. Работа есть работа.
— Я еще видал, — не унимался д'О, — что некоторые завели моду после смены форму в шкафчик бросать как попало. Так вот, — он в упор посмотрел на зардевшегося Лиссажу. — Еще раз такое увижу, собственноручно задницу надеру.
Повисла неловкая пауза. Д'О был представителем старшего поколения — прямолинейный, грубый и необразованный. Его не любили, но каждый понимал, что д'О вполне может выполнить свое обещание. Да и к форме, в самом деле, следовало относиться с уважением. Что, по сути, кроме нее было в их работе? Романтика? Блестки ее тускнели в первый же месяц. Известность? Каждый мальчишка мечтал оказаться на их месте, но, по сути, они были безлики — не герои, но символы профессии. Благородство? Уважение? Почет? Стоило ли все это утомительного труда на грани жизни и смерти, стоило ли того, чтобы раз за разом бросать вызов нечеловеческому разуму, неизведанной стихии и принимать на себя ее ярость? Что было во всем этом кроме возможности покрасоваться в сверкающей форме, да еще того, что по молчаливому соглашению никогда не обсуждалось вслух — чувства, появляющегося на какую-то долю секунды в момент победы, пронзительного, хватающего за горло и выбивающего слезы из глаз. Чувства гордости за человека.
— Шабаш курить, — заорал из цеха бригадир. — Драконов подвезли!
Рыцари, на ходу гася бычки, потянулись к стеллажу с мечами.
Из жизни вольнонаемных демонов
Скачу по сугробам, как молодой козел, утопая в снегу по колено, и кто придумал этот снег, и кто придумал людей такими маленькими по сравнению со снегом… Ну да, известно кто. Большой шутник.
Ну разве ж я знал, что она — вот так? Что те два месяца — ну просто в мусорное ведро, в Лету эту проклятую, да свиньям на корм! Два месяца. Два! Да как же это так… Цветы дарил! Конфеты… В кино водил… Венки из листьев дурацких плел, чтоб им… Романтика!
Смешно, да… Очень, очень смешно. Сейчас лопну от смеха!!!
Два месяца! Да я бы за эти два месяца…
Бегу по обледеневшей улице, сшибая прохожих. Прохожие, провалитесь вы пропадом, прохожие, не до вас, а тут еще хоть бы кто дорогу песком посыпал… Да я ей по шесть стихов в неделю писал! И по три на каждый праздник, а она говорила, что обожает стихи, и этого, как его там, Мандельштама… Кто он такой, этот Мандельштам с фамилией как высоковольтный провод, разве ж он чего путного сочинил… А я — по шесть в неделю. Ну и куда?!
Проклятый лёд!
Записку еще оставила… Ах, милый, траляля, уезжаю, прости, нет сил прощаться. Нет! Сил! Мало каши ела! А у меня были силы два месяца по шесть стихов в неделю, по букету цветов на каждый звонок в дверь…
Сбежала!
Влетаю в ворота вокзала, динамик надрывается: "Поезд отправляется", ничего подобного, никуда он не…
КУДА?!
Ору что-то, сам не понимаю, что. Оборачивается. Как только еще разглядел ее в этой толпе… Шляпка синяя, тьфу.
— Стой! — ору. — Вернись!
Смотрит испуганно, шарахается к поезду. Ну что за детский сад!
— Да подожди ты! — Кидаюсь за ней, она от меня, сейчас, дамы и господа, на ваших глазах полнометражный мультфильм "Том и Джерри". — Ты же обещала!
— В тебя что, бес вселился? — кричит. Ха. Ха-ха.
— Ну вернись, ну пожалуйста, ты мне нужна, — и ведь не вру, нужна, еще как.
— Прости, после того разговора… О душах… Я решила… В общем, прощай.
Прощай… Запрыгивает на подножку, не обернется даже. Хоть бы воздушный поцелуй послала!
Два месяца! Цветы, конфеты! И не может подписать дурацкую бумажку! И что, что кровью? Ради любви и кровью могла бы. Не любила, значит. А я два месяца… Тьфу, бабы.
До самой ночи на вокзале стоял едкий запах серы.
Из жизни литературных героев
Здравствуйте. Я — литературный герой. Я буду с вами на протяжении четырехсот семидесяти шести страниц плюс аннотации.
В самом начале вы узнаете меня как типичного неудачника. Под моими ногами будут расстилаться широкие просторы граблей, все кирпичи с окрестных крыш будут падать мне на голову, почти все окружающие девушки будут давать мне пинка. Я буду страшно страдать, но ничего с этим делать не стану, так как умом я обделен ровно настолько же, насколько и удачей.
Волею судеб однажды я наступлю на оголенный провод, попаду под поезд, свалюсь в шахту лифта, случайно закачусь под кровать или залезу в тумбочку, после чего окажусь в волшебном мире. Первым делом, конечно, мне на голову упадет очередной кирпич, и я наконец-то забуду, кто я такой, где я живу, куда я попал или зачем мне нужен левый глаз.
Сразу после этого на моем пути встретится прекрасная девушка, длинноногая, большеглазая, с пышными формами. Известно же, что в волшебных мирах кроме одной такой девушки и миллиона враждебно настроенных мерзавцев никого не бывает. Прекрасная девушка откроет мне страшную тайну: я наследный принц королевства разумных жаб, повелитель всех местных драконов, некрофил-убийца, или гордый предводитель войска беглых поломоек. Если до сего момента я им не являлся, прекрасная девушка непременно посвятит меня в почетную должность.
