Почерк девочки стал неряшливым, словно она нервничала, когда писала. Игорь перелистнул дневник. Осталось всего несколько страниц.
«Учёба совсем прекратилась. Я пытаюсь, но похоже, что семь рун — это мой максимум. Уже несколько недель ничего не меняется. Григорий Геннадьевич приходит всё реже. Кажется, папа ему не рад».
На последней странице аккуратными буквами было выведено сообщение для того, кто, должно быть, уже зачитал дневник до дыр:
«Дорогой папа! Григорий Геннадьевич сказал, что, если я хочу продолжать развиваться как рунист, мне необходимо выбраться из дома и работать над своими навыками самостоятельно. Настоящие мастера не вырастают в тепличных условиях. Я должна сталкиваться с риском. Знаю, мама будет ругаться, но мне правда это нужно. Не беспокойся: если что-то пойдёт не так, Григорий Геннадьевич сможет меня защитить. Он сильный. И хороший, иначе ты бы его ко мне не подпустил.
Пожалуйста, поддержи меня, как ты всегда это делал.
Твоя Соня».
Внизу были неровно, словно девочка торопилась, приписаны ещё две строчки. Если остальной текст был подготовлен заранее, то последние предложения, по всей видимости, она написала прямо перед уходом.
«Я люблю тебя, пап!
Поцелуй от меня маму, когда она перестанет злиться».
Игорь положил дневник на место. Становилось понятно, почему квартира выглядела такой пустой: после того, как дочь сбежала, вероятно, дом покинула и жена, оставив Филиппа одного. А он закрыл двери в комнаты тех, кого любил, и перебрался в зал. Игорь понимал его: на месте напарника он и вовсе старался бы проводить дома как можно меньше времени. Возможно, даже начал бы работать по ночам.
Решив прихватить заодно пакеты с мусором, Игорь покинул квартиру и закрыл за собой дверь. В голове роилась куча разрозненных мыслей.
Где сейчас Филипп? Как он? Знает ли, что его дочь теперь в банде Скрипачей? Игорь подозревал, что между его напарником и девочкой, в чьей комнате на базе Скрипачей он увидел рисунок Леди Бом, могла быть какая-то связь. Теперь подозрения переросли в уверенность, ужаснув Игоря откровением: в тот день, если бы он не остановил Женю, дочь Филиппа могла погибнуть.
Или всё-таки не могла? Игорь вспомнил тёмную тень, ударившую штурмовика в затылок. Возможно, что, если бы Лазарев не отпустил Соню, её учитель напал бы и на него?
Нет, не возможно. Наверняка.
Игорь толкнул плечом дверь, выходя из подъезда. Ему показалось, что машин на парковке перед домом стало больше. По крайней мере, нескольких старых чёрных джипов не было, когда он входил в дом. Это можно было бы списать на возвращение людей с работы, только вот до окончания стандартного рабочего дня было ещё несколько часов. Игорь осмотрелся.
Возле выезда со двора стояли двое неопрятно одетых мужчин, отдалённо напоминающих грузчиков после тяжелой смены. Что они забыли здесь, возле дома, в котором стоимость однушки, наверное, превышала их доход за всю жизнь, было неясно. Игорь пошёл в другую сторону, туда, где возле тупика виднелись мусорные баки. Один из мужиков заметил его; бросив что-то своему товарищу, он направился Игорю наперерез.
— Эй, пацан! Постой. Ты…
Игорь не дал ему договорить. Он видел, как второй «грузчик» достал телефон и принялся с кем-то говорить, бросая косые взгляды на Лазарева. Видел, как двери чёрных джипов открылись, выпуская ещё несколько мужчин. Словом, Игорь видел слишком многое, чтобы позволить этим людям действовать по своему сценарию, что бы они не задумали.
— Лови! — Игорь бросил первый мусорный пакет в руки подошедшему «грузчику». Тот рефлекторно поймал его, а в следующий миг второй пакет приземлился ему на голову, разрываясь и скрывая его физиономию под осыпающимися отходами. Мужик принялся размахивать руками в попытке схватить Игоря, но тщетно: Лазарев уже проскочил мимо него.
Люди, выбравшиеся из джипов, сгруппировались, закрывая Игорю выход со двора, и не спешили двигаться ему навстречу. У каждого из них в руках было какое-то огнестрельное оружие — от простых пистолетов до автоматов, которые Игорь видел впервые. В оружии он разбирался весьма посредственно. Мужчины, перегородив путь, не собирались нападать самостоятельно: направив оружие на Лазарева, они ждали. Похоже, им нужно было просто задержать его.
«Прости, Фил, — подумал Игорь, резко меняя направление движения. Нога глухо начала пульсировать болью. — Похоже, мне придётся позаимствовать твою тачку ещё раз».
Опасаясь стрельбы, он подобрался к машине слева, так, чтобы она оказалась между ним и вооружёнными людьми, и открыл дверь. Перебираться на водительское сидение было неудобно, но, по крайней мере, это было не так опасно, как оббегать автомобиль по кругу, подставляясь под пули.
Мотор торжествующе взревел, предчувствуя свой звёздный час. Игорь воткнул первую передачу и, отчаянно буксуя, рванул в сторону выезда со двора.
— Стреляй!
Из-за шума двигателя Игорь едва расслышал команду, поэтому не успел среагировать. Большая часть пуль прошла мимо, однако несколько выстрелов всё же попали в машину, сорвав боковое зеркало, выбив искры из капота и разбив стекло слева от Игоря. Он внутренне обрадовался: из-за тонировки никто не увидел, что автомобиль праворульный, поэтому большая часть выстрелов пришлась в другую сторону.
Выстрелить снова никто не успел — автомобиль добрался до загородивших дорогу людей за считанные секунды. Большинство из них бросились в сторону, но один — то ли решив, что Игорь не станет сбивать человека, то ли просто не успев среагировать, — остался стоять на месте. Игорь вжал педаль газа в пол. К сумасшедшему рёву мотора добавился пронзительный крик боли и хруст перемалываемых костей.
Игорь был уже почти выехал со двора, когда машина поравнялась с тем, кого он принял за второго «грузчика». До этого он стоял боком, разговаривая по телефону. Он договорил как раз к тому моменту, когда Игорь проезжал мимо него. Грузчик опустил руку с телефоном и повернул голову. В правой глазнице сверкнуло стекло.
А в следующий миг машина перевернулась.
ГЛАВА 20
Когда дети играют с маленькими пластиковыми машинками, редко кто из них ограничивается обычной имитацией езды. С жужжанием, пародирующим звук мотора, они разгоняют свои игрушки, входят на них в крутые повороты, иногда — заставляют машинки выполнять трюки с вращениями и прыжками через воображаемую пропасть. Игорь почувствовал себя так, словно находился в игрушке такого ребёнка. Неведомая сила подбросила автомобиль Кратова, подняв его в воздух. Совершив неполный оборот вокруг своей оси, машина врезалась в трансформаторную будку и тяжело приземлилась набок.
В глазах Игоря плыло; разумеется, он не был пристёгнут, и при ударе его ощутимо тряхнуло, ударив головой о покорёжившийся металл. Стекло разбилось, но плёнка удержала осколки от падения в салон. Всё могло быть гораздо хуже. От участи сломанной куклы, безвольно мотающейся по салону, Игоря спасли руки, судорожно вцепившиеся в баранку руля. Только благодаря этому ему удалось удержать себя на месте водителя.
«Можно сказать, повезло», — мысли в шумящей голове оформлялись с трудом.
О том, что произошло бы, если бы он всё же выпустил из рук норовящий вырваться руль, он не хотел даже думать. Для бессмысленной рефлексии было не самое подходящее время. Игорь рукой смахнул со лба бегущую вниз струйку крови и потянулся к ручке двери.
Не успел он за неё взяться, как она распахнулась на манер танкового люка и внутрь заглянул мужчина с автоматом. На долю секунды их глаза встретились, и теперь судьба каждого зависела от того, кто среагирует первым. Мужчина начал было движение дулом автомата, но Игорь успел раньше.
Окровавленная рука, которой он собирался открыть дверь, оказалась в нескольких сантиметрах от ноги врага. Игорь схватил его за щиколотку, одновременно призывая на помощь силу своей стихии. Противник выронил оружие и покачнулся, раздалось зловещее шипение. В ноздри Игорю ударил мерзкий запах палёной плоти. Враг душераздирающе закричал.
