Я согласно кивнула. Прошла неделя наших занятий каллиграфией и письмом под диктовку. Кроме того, что каждый день на ночь, я повторяла все даты по истории магии, я так много писала, что у меня на указательном пальце образовался мозоль, и чернила в некоторых местах настолько прочно въелись в кожу, что ничем не отмывались.
- Должен сказать тебе, девочка, что экзамены по общеобразовательным предметам - историю магии и диктант – без проблем, сдают абсолютно все абитуриенты. Ну… или почти все.
Ментор вернул мне проверенный диктант, ткнув длинным указательным пальцем в те места, где я сделала ошибки. Я начала работать над ними. А маг продолжил говорить, заложив руки за спину и прохаживаясь перед моей партой, как маятник: туда-сюда.
- Результаты этих двух испытаний не сравнивают, по ним не проводят отбор. Во вступительной комиссии лишь проверяют, чтобы был достигнут минимальный проходной уровень. Иногда их берут во внимание при спорной ситуации после прохождения третьего, основного, экзамена. Должен признать, Кузнецова, если ты не растеряешься и просто покажешь свои достижения эти экзамены ты сдашь. А вот, третье, главное испытание… - маг не договорил.
Я и сама начала с тревогой подумывать о том, что моя подготовка неполная, а осталось всего два с половиной месяца. Просто, до тех пор, пока я не умела читать и, особенно, писать, поступление, вообще, не представлялось возможным. Однако теперь… Теперь пришло время серьёзно задуматься о третьем экзамене. А ещё… приготовить план Б. Не замуж же идти в самом деле, чтобы магов одарёнными обеспечивать?!
- Самое основное и определяющее испытание при поступлении в академию – это магический конкурс, торжественно объявил ментор, на этот раз ткнув указательным пальцем в потолок.
А то я без него не узнала об этом ещё месяц назад!
Я, вообще, много успела разведать.
Например, узнала, что, из тех, кто постоянно работает в приёмнике, высшее магическое образование получил только сам ментор.
Система образования на острове была не сложной. Все маги, поголовно, в детстве, по три года учатся в самых обычных школах начального образования, несмотря на наличие дара. Юным одарённым преподают чтение, чистописание, арифметику, некоторые сведения по истории магии. Возраст начала обучения определяют сами родители, чаще всего – от семи до десяти лет. Время обучения может растянуться больше, чем на три года по каким-либо обстоятельствам, но по постановлению Совета Архимагов, родители обязаны дать своему ребёнку это образование. Единственное, что отличало такие школы у магов от школ у людей – обязательные ежедневные уроки по контролю над даром, чем-то похожие на смесь из физкультуры и окружающего мира.
Некоторая часть жителей острова, особенно девочки, на этом своё образование завершали.
Следующей, и последней, ступенькой в образовании подавляющего числа остальных - были всевозможные училища. Там юные маги получали знания, как общеобразовательные, например, грамматика, геометрия, астрономия, музыка, так и профессиональные, в соответствии с избранным направлением и врождённым даром.
И лишь небольшая часть молодых магов, обладающих высоким уровнем дара, либо средне одарённых, но очень обеспеченных, поступали в магическую академию.
Для того, чтобы занять любой, даже самый незначительный, руководящий пост на острове магов, необходимо было иметь диплом академии. Кроме того, закончившие академию были освобождены от повинности отрабатывать дни в магических лавках, как на материке, так и на острове. И это далеко не всё преимущества, что давал диплом этого учебного заведения!
Кстати, молодёжные бригады, состоящие из девушек, которых мне не довелось увидеть, и парней в чёрных плащах, состояли из адептов третьего или четвёртого курсов академии, в зависимости от задач практики.
После Нового года практиканты работали с одарёнными малышами, собранными на материке, до тех пор, пока их не определят в приёмные семьи. Из всех тысячи и сто семнадцати городов этого мира, в первый день нового года на остров забирали около трёхсот детей пятилетнего возраста. Кстати, только каждый пятый ребёнок из них был девочкой.
В отдельные комнаты, такие, как моя, размещали только самых проблемных детей: больных, слишком тяжело переносящих смену климата или расставание с близкими, с нестабильным даром, особенно огня, и тому подобное. Для остальных прямо в огромном портальном зале временно устанавливали подвесные кроватки-гамаки.
Все эти сведения, за три прошедших месяца разведанные у служащих приёмника, табуном пронеслась в моей голове, пока ментор продолжал говорить:
- У тебя, Кузнецова, как у одарённой девочки, на вступительных экзаменах будет привилегия. Не нужно делать ничего особенного, как поступающим мужского пола. Требуется только постараться продемонстрировать приёмной комиссии хоть какое-то умение пользоваться своим даром и, конечно, хорошо контролировать его.
В этом месте своей речи ментор несколько виновато прокашлялся и продолжил:
- Надеюсь, Мария, ты полностью восстановишься после наказания уже через месяц. Оставшееся время до экзаменов мы не будем надевать тебе даже стабилизирующие блокираторы. Когда почувствуешь магию, сообщишь мне, и я потренирую тебя двигать предметы магией воздуха, например, поднимать это перо или тетрадь, не рукой, а с помощью твоего дара.
«Перо? Бумагу? А вёдра с водой и деревянные брусья не подойдут?» - мысленно отвечала я. Вслух же по-прежнему не произнесла ни слова.
Взяла перо и написала в тетради: «Не нужно. Справлюсь без Вас.» - и повернула лист прописи к ментору.
Ментор прочитал… Похоже оскорбился в лучших чувствах… И размашисто вышел из моей комнаты, не проронив ни слова.
Информация о том, что на основном экзамене я получу привилегии успокоила меня, в том смысле, что, как только освоила письмо, я уверилась в своём успешном поступлении в академию.
Я готовилась к диктанту и истории магии старательно, но без нервов и треволнений и, кстати, уже без ментора, моим невозможным поведением оскорблённого в своих лучших чувствах.
В качестве подготовки к магическому конкурсу, каждый день, после обеда, по-прежнему, занималась упражнениями для контроля над даром, на которые, по обязанности, приходил Георг. Он являлся порталом из академии, видимо, после своих занятий или в перерыве между ними, прибегал в мою комнату, отсиживал положенный час, читая свои записи или что-то выписывая, и отбывал восвояси.
Мы не разговаривали. Молодой маг ничем мне не помогал, даже не смотрел в мою сторону. В отличие, от ментора, я не замечала, чтобы Георг пытался как-то выразить в отношении меня какие-то обиды или делать попытки наладить контакт.
Однажды я подслушала его разговор с Ибрагимом.
- Безумно жаль времени, потраченного впустую. Я понимаю действия ментора. Он же отвечает за адаптацию и определение в семью каждого перемещённого с материка. Куда ему эту великовозрастную неуч девать? Ей восемнадцать в начале лета будет. В приёмную семью не отдашь, в школу уже поздно, в училище обучать невозможно. Он тянет время до совершеннолетия, как-то занимая её, чтобы потом сразу замуж определить. Как же не повезло мне: во время своей практики натолкнутся на такой нелепый случай с непроверенным двенадцать лет тому назад близнецом! - жаловался Георг своему дружку.
- Говорят, она научилась читать и писать, - поддержал беседу на тему меня Ибрагим.
- И что? Она даже людскую начальную школу не закончила! Неграмотная! Хорошо, что проявлений магии за ней не замечено после того, как она портальный зал разнесла. Тогда слишком сильный выброс был, даже, как для нашего, коренного, жителя острова. Ментор предположил, что она с таким всплеском полностью выгорела. Он потом монолитными блокираторами окончательно ей дар выморил. А потом, воспользовался её выходкой, и, ещё раз, для надёжности, три дня протравил монолитами, убирая дар подчистую.
- Так, ментор специально девочку до такого состояния довёл?
