Чисто сработано, технично, не подкопаться. Проще убить здесь, в бордовом мире. Дальнейшее не ставит себя долго ждать. Все отразится в нашей реальности, только ты уже к данной смерти будешь не причастен. Ты останешься незамутненным и безнаказанным. Естественная кончина никогда не вызывает ни у кого сомнения.
Наверняка боевые ребята не были проинформированы о маленьком, тонюсеньком нюансе. Конечно не знали, иначе были бы начеку. Они ему доверяли, на них не было индивидуальных средств защиты. Недооценили дюжие крепыши мелкого пацана. Как и я. Безошибочно продумано, можно убежденно заключить-безупречно.
Ни к чему теперь:
— Паш, а как же презумпция, объективность, моральность, оправданность?
Пустые слова, кои ничего не стоят, которые не стоит произносить даже самым уютно-располагающим тембром голоса и от которых уже ничего не зависит.
Всё. Курок взведен!!!
Как бы я поступила на его месте?
Да так же, если бы меня обложили, как зверя.
Раньше поступила бы по другому. А сейчас, нет.
Насколько он был загнан в ловушку, окружён и заперт, чем его так припёрли? Я еще не забыла и хорошо усвоила: кто-то, кого-то должен успеть съесть первым. В решающую минуту, совести, благородству и великодушию здесь не место, им лучше убраться. Они должны отбыть далеко, закупориться и не высовываться.
Сегодня, беспристрастная Фемида сняв повязку с глаз, потупилась и отвернулась. Её меч опущен вниз, как и чаши весов правосудия. Они до сих пор на одной плоскости и больше не взвешивают ничьи деяния.
Из нынешних условий можно сделать свой рынок услуг: убирать хитрым образом неугодных, проштрафившихся людей. Идеальная среда для работы киллера. Похоже Павел с Семеном занимались прореживанием и укладыванием на лопатки нежелательных элементов. Неслабый промысел!
Или таки хобби?
С другой стороны, зачем братьям атмосферный замес? Ведь не ради денег. Они и так Крезы. У них есть всё по максимуму. Они могут взять себе многое, всё что пожелают и в неограниченном количестве.
Значит развлечение, пиромания своего рода?
А может мы не "случайные", а наоборот-"лишние"? Возможно по какой-то причине, нас специально сюда переносят, а два родственника-обыкновенные трудяги дворники, которые соскребают разный отработанный шлак, экскременты и утилизируют отходы.
Тогда, кто меня заказал? Кому я ненавистно мешаю?
Сколько много разных предположений и не одного достоверного, утвердительного. В настоящее время я наблюдатель в театре пантомимы, который пришел к концу остро-гремучей постановки почти под занавес и присел с краю на предпоследний ряд. По заключительным жестам всем все понятно. Всем, кроме меня.
Я не умею спрашивать, не научилась, так и осталась бессловесным и прилежным слушателем. Как говорил Сократ:
— Природа наделила нас двумя глазами, двумя ушами, но лишь одним языком, дабы мы смотрели и слушали больше, чем говорили.
Всегда старалась придерживаться его изречению, даже в такой критический момент. Я не дипломат, не парламентёр, вести доверительные переговоры и урегулировать их в своих интересах не умею. Мне остается только ожидать.
Паша приблизился ко мне, показал нож:
— Красавец?
Я кивнула:
— Красавец, безусловно.
Узнала сразу, это кинжал, больше похожий на стилет, из Лялиной коллекции. Тот самый, которым я сразила синеглазова. И правда редкой изящности. Примечательная резная рукоять с навершией в виде чернёного трилистника.
Павел смотрел на клинок, играючи перебирал его пальцами. Затем подбросил, ловко поймал и неожиданно ударил меня в грудь, в область сердца. Всадил почти до самого упора.
Бинго!
Полная зачистка!
Ахнуть не успела, только смогла судорожно и беззвучно втянуть в себя воздух. В голове пронеслось:
— Что бы мне сейчас сказал полицейский следак?
Наверное:
— Лови, незабвенная. Вот теперь самое ТО. Доброго пути.
Вижу, как Семен наотмашь бьет Павла по голове прикладом. Откуда взялся, подоспел? Не видела с какой стороны заявился. Мой убийца, наш неунывающий живчик, упал замертво и больше не поднялся, как и другие.
Распластаться на асфальте посередине побоища, среди трёх безгласных тел и четвёртого погибшего около дерева, тот ещё мазохистский балдёж. Я не умерла и даже в полном сознании, выиграв без торгов конкурс в непростом тендере на отсрочку смерти. А кому-то повезло меньше. Для некоторых, предзакатный аукцион оказался не самый подходящий для жизни.
Семен подложил под голову что-то твердое, поит меня жидкостью и безвкусное питье не вода. Я уже вовсю давлюсь, захлебываюсь, обливаюсь вся, а он продолжает насильно вплескивать его в рот.
Погоди! Постой! Дай немного отдышаться!
Сомкнув губы, стискиваю зубы. Он зажал мне нос и опять приходится с трудом глотать, снова и снова. Нож все еще внутри, я его ощущаю. Он подрагивает с небольшими интервалами в такт с сердцем. Мне совсем не больно, только очень хочется избавиться от неприятного инородного тела, но не могу пошевелиться.
Сколько я уже здесь лежу?
Мне кажется очень долго.
Семен начал манипуляции. Понемногу вытаскивал нож, далее я пила жидкость, затем небольшая передышка. Потом процедура повторялась вновь и так несколько раз. Иногда он раздвигал пальцами веки, внимательно осматривал фонариком глаза, промывал их этим же раствором. Говорил, чтобы я моргала почаще.
Уже наступила ночь, а мне совершенно не холодно.
Я ничего не испытываю.
Только под утро он перенес меня в свою машину.
Мой мозг начал вытворять чертовщину, напропалую химерить в режиме нон-стоп. Искаженные до неузнаваемости цветные картинки и зарисовки менялись со страшной быстротой. Вот появилась галерея иллюстраций незнакомых мест. Они проносились перед взглядом и я ничего толком не успевала рассмотреть.
— Заснеженные горы и белые двухэтажные здания в низине. Как там должно быть студено и свежо в молочной белизне. Морозн…
— Вж-ж-жик. Проехали.
— Высокий, сверкающий алмазными брызгами водопад, стремящийся почему-то вверх. Как странно. Необыч…
— Вж-ж-жик…
— Серый океан, неподвижно-зависнувшая прозрачная волна с шапкой воздушной пены. Красиво. Очен…
— Вж-ж-жик…
— Накренившаяся кокосовая пальма. Вот-вот растительная высотка со светло-зелеными орехами грохнется прямо на меня. Сейч…
— Вж-ж-жик…
— Много разного неба всех оттенков, особенно золотисто-вечернего, закатного. Нравится. Непередаваемое зрели…
— Вж-ж-жик…
— Чья-то торжественная свадьба. Народа мало. Влюбленные и радостные невеста с женихом. А свидетель утирает слезы. Чего сегодня то плакать, раньше надо было отбивать свою ненагл…
Черно-белые слайды сменили яркую палитру и ежесекундно мелькали на экране.
— Мужчина в котелке и галстуке. Высокий, подтянутый. Протягивает руку. Знаю? Определенно где-то виде…
— Вж-ж-жик…
— Безликая семейная фотография. Кто на ней? Не рассмотреть лиц. Женщина в подвенечном платье. Верх одеяния украшен жемчугом. Прошлое или будущее? Конечно будущее. Оно прекрасно и замечательн…
— Вж-ж-жик…
— Яблоневый сад с попадавшими, спелыми плодами. Бесцветный рай. Где Ева? Где…
— Вж-ж-жик…
— Здоровый тукан сидит на плече длинной тени. Это же…
— Вж-ж-жик…
— Хор поющих котов. Ну и ряшки с ротиками. Смехотищ…
— Вж-ж-жик…
— Опять веселые котики с бабочками на пушистых шейках. Что-то празднуют. Милоты много не быва…
— Вж-ж-жик. Вж-ж-жик. Вж-ж-жик…
А-аааааааа…
Всё вокруг стало беспорядочно крутиться и вращаться разрушительным тайфуном в бордовом синхротроне. Кинетоз раздухарился, мне подложила свинюшку вывихнутая вестибулярка. Она шкодила и агонизировала рафинированно, слащаво и ухищрённо. Хуже кашеобразного, ураганного хоровода не придумать, хуже не бывает. Лучше быть в забытьи в безумной перманентной центрифуге и казалось, что чокнутой энцефалограмме не будет конца. Очень тяжелый, затянувшийся конвульсивный трафик, усложненный моим состоянием. Церебральная пыточная камера с просмотром трейлера-анонса.
