на наших условиях, а случайные встречи в степи да горах — нет.
Или можно было бы попытаться сторговаться с иглогривами, но это еще хуже. Даже если забыть о незнании языка, что мы можем им толком предложить? Мы были бы ничем иным, как просителями милостыни, которых, скорее всего, так же попытались бы использовать как боевую силу, только на худших условиях. Ну, возможно на таких же, но зачем менять шило на мыло? Тауренам, по крайней мере, мы выгодны в перспективе. А у этих и так все есть…
— Одинаковый образ мысли, вот как?.. — рассмеялся таурен. — А я-то мыслил, что старше и мудрее…
— Самая распространенная ошибка стариков — думать, что возраст дает им преимущество в чем бы то ни было, — проворчал я. — Если хочешь, когда мы вернемся на эту землю, я притащу тебе образцового тысячелетнего идиота для демонстрации? У нас таких много…
— Да у нас тоже найдется… Правда, не таких старых, все же. Буду ждать вашего возвращения с нетерпением.
— Только не слишком надейся на то, что оно будет скорым, — хмыкнул я. — На это может уйти десятки лет. Эльфы долгожители и быстро у нас ничего не решают.
— Это не проблема и для нас. Если для достижения наших общих целей придется подождать все эти года, то мы сможем. Если такие как вы статут обитать на этих землях, то мы сможем во многом помочь друг другу.
— Это верно, — согласился я.
Да, такие союзники как таурены были бы крайне полезны для нас. Они знают степь как никто другой, крепки телом и способны на многое. А главное — нуждаются в помощи наших ремесленников, и, возможно, магов. что позволит надолго привязать их к нашей колонии. Возможно они даже станут для нас на этом материке тем же, кем люди стали на старом. Пусть и не всегда добрыми соседями, но отличным средством для избавления от соседей однозначно недобрых…
— У нас есть мечта, — заговорил Кэрн после небольшой паузы. — То, ради чего мы выживаем в степях, то, что заставляет нас жить дальше, надеяться на будущее и выдерживать все удары судьбы.
Музыка и разговоры вокруг затихли.
— Там, — он указал рукой на головы западнее от лагеря. — За этими горами простирается наша родина… Мулгор…
Эти слова заставили тауренов встрепенуться.
— Когда-то давно мы жили там все вместе единым народом. Плодородные холмы, богатые леса и чистые реки — вот чем была наша земля…
Несколько секунд вождь был в неком воодушевлении, а затем осунулся и тяжело вздохнул.
— Но кентавры вторглись. Изгнали нас с родных мест. Мы раскололись, разбрелись по континенту, но все еще мечтаем когда-нибудь отвоевать свои земли.
— А вы пытались объединиться? — спросил Тирад. — Таурены невероятно могучи и вместе вы могли бы дать отпор конелюдам.
— Кентавры всегда ускользают, а потом возвращаются, когда их никто не ждет. Каждый шаг в Мулгор оплачивается кровью, и по приходу у нас уже не остается сил… — вождь покачал головой. — Если бы только нам удалось там закрепиться… Кентавры раздроблены и дерутся между собой даже внутри одного племени, что уж говорить о разных… Мы могли бы воспользоваться этим и вытеснить их по одному.
Рассказ Кэрна задел нас за живое.
Когда-то и мой народ потерял все и был вынужден бежать в далекие земли. Мы тоже были потерянными и брошенными, а наш дом потерян для нас. Но мы сумели найти новое пристанище и после страдали от войны с Амани. Таурены в этом плане похожи на нас, но в некотором роде с обратной стороны. Однако мы не занимали жилых домов и не гнали народ с их мест, а заняли бесхозные территории, что по случайности оказались священными землями троллей. Да и то, узнали об этом мы намного позже.
Однако в нашей истории свежи придания и уроки о том, как мы скитались в пустоте в поисках себя, так что и народ, оказавшийся в, по сути, похожих обстоятельствах не мог остаться нами без понимания.
Наши не знали, что сказать на этот счет, а потому словно снова взял я.
— Ваша история трогает меня, Кэрн, и будь моя воля, я бы не оставил вас в беде и помог бы чем мог, — произнес я в полной тишине. — Но наших сил сейчас слишком мало, а решать будут уже те, кто стоят высоко надо мной.
— Нет, нет, друг мой, — поднял руку таурен. — Я не пытался давить на твою совесть или упрашивать нас спасти. Мы не настолько наивные, чтобы думать, что первый встречный обязан нам помогать. Я не прошу ничего из этого, а мой рассказ был лишь то, о чем мечтает каждый таурен в своей жизни.
Он снова сделал небольшую паузу.
— Я не хочу давить на тебя или возлагать надежды. Поговорим об этом, когда твой народ поселится на этой земле.
— Ну, судя по тем данным, что ты нам предоставил, свое поселение нам придется поставить довольно далеко, а как потом встретится решительно непонятно.
— Хм-м-м-м… — задумался Кэрн, почесав подбородок. — А что если сделать так, — он поднялся и указал куда-то на северо-востоке. — Там располагается высокая гора, чья вершина видна из любой точки земли. Там мы поставим заготовку для большого костра. Когда вы вернетесь, сходите на вершину и ночью зажгите сигнал. Мы увидим его, где бы ни находились и отправим гонцов, чтобы договориться о встрече…
— Хорошая идея, — кивнул я. — Так мы не потеряемся.
Главное, не забыть после праздника вызнать ориентиры и занести эту гору на карту.
— Так и поступим…
Народ еще накатил выпивки и повеселел.
— Кстати, Кэрн, я давно хотел спросить, — обратился я к нему. — А что это за оружие у тебя? Оно резко отличается от творений твоих остальных воинов и словно сделано кем-то другим.
— М? Ты про мое копье?
— У нас такое называется «Алебарда», и копье и топор в одном.
— Не знал о таком, — хмыкнул таурен и положил на стол свое оружие. — Это руническое оружие передавалось из поколения в поколение среди вождей Кровавого Копыта. Мой отец, дед и прадед владели им, а после меня, его возьмет мой сын. Вот, — он указал пальцем на рукоять. — Каждый вождь в конце жизни вытачивает на древке свое имя, дабы увековечить его для потомков.
— Позволишь?
— Хорошо.
Мы приблизились к алебарде и хорошенько рассмотрели её.
Это уж точно не работа таурены, свинолюда или даже тролля. Слишком тонкая и изящная работа для них. Да даже для нас она весьма сложная. Не каждый кузнец сделает что-то подобное.
Осмотр был недолгим,
