Ознакомительная версия.
— Не время для вопросов, — отрезала та, еще ускоряя движение.
Стена деревьев неожиданно раздвинулась, выпуская нас на небольшую полянку, со всех сторон окруженную густым лиственным лесом.
— Садись. — Мейера указала мне на мшистый чурбачок, вросший в землю у стены хибары.
Избушка ее была земляной, только с одного бока прикрытой бревенчатым срубом. Если с другой стороны полянки глянуть — так только холмик и увидишь. И хозяйства никакого не наблюдается: ни козьего загона, ни курятника, ни грядки какой с овощами. Я послушно умостилась. Колени мои оказались при этом чуть не у подбородка. А неустойчивость и небольшой размер посадочного места заставляли все время балансировать, чтоб не упасть.
Старуха вошла в жилище, пошарудела там чем-то и вынесла стопку чистой одежды.
— На вот. Примерь.
Я с облегчением вскочила.
— А теперь-то вопросы задавать можно? — осторожно начала я разговор, натягивая узкие порты и длинную домотканую рубаху, сестрицу той, в которой щеголяла хозяйка.
— Умные можно, — кивнула та. — А за глупые — накажу.
Ага. Тогда первый же вопрос будет: «Как накажешь?» А его-то и я сама с лету сочту глупым и к делу не относящимся. Как там любит ворчать Иравари? «Не умножай сущности, Лутоня. Спрашивай то, без чего в эту минуту не можешь обойтись. Все остальное — лишнее».
— Зачем я тебе понадобилась?
Я аккуратно сложила на буклешку лохмотья, которые некогда были великолепным бальным платьем, и поставила сверху туфельки. Другую обувь мне хозяйка не предложила, но это ничего. Мы и босиком привычные.
— Не слишком ли гонору для жертвы? — хитро прищурилась старуха.
— В самый раз, — не согласилась я. — Жертва-то не добровольная была…
— А чего тогда пошла за мной послушно?
— А воспитания я строгого. Старость уважаю.
— И где же это у вас таких скромных дев учат?
— Там, бабушка, где вопросом на вопрос отвечать не принято.
— А… — Тут Мейера осеклась. — Вот егоза… Ну так сама подумай, для чего девчонки вроде тебя нужны.
— Может, для какой помощи по хозяйству? — раздумчиво начала я.
— Обойдусь!
— Тогда сама поведай. У меня с гаданиями не очень ладится.
— Заметно, — хмыкнула старуха. — Иначе бы с франками в лес-то и не сунулась.
— Много они меня спрашивали, — махнула я рукой. — По темечку приложили — и все дела.
— Вишь как его разобрало… — задумчиво пожевала губами Мейера. — Эй, ты это куда?!
Гневный окрик остановил меня у двери хибары. А чего такого? Интересно же, как лесная колдунья живет-поживает. Да есть ли у нее тайная комната на манер бабулиной?
— Тебе, кружилка, туда ходу нет, — оттащила меня в сторону ведьма. — До поры до времени.
Значит, внутрь меня не пригласят… Не очень-то и хотелось!
— Ты про кого мне толкуешь? — вырвала я руку. — Кого разобрало-то?
— Ну этого, который на овцу похож.
Старуха протянула ладонь, и возле ее ног послушно вспыхнул костерок. Кострища в этом месте я не заметила, как и заранее припасенных дров. Да и вообще, огонек выглядел очень непростым. Присев на корточки, я обнаружила, что горит он, не касаясь земли, на полвершка паря над примятой травкой-муравкой. Следующим пассом Мейера сотворила рядышком вышитую скатерть, на которой тут же появились долбленые плошки со снедью. В животе приветственно заурчало. И все ж мое любимое: и козий сыр, и рассыпная ячменка, приправленная здоровенным кусом масла, и пахнущий мятой густой медок, и даже дымящийся взвар в глиняной посуде.
Повинуясь жесту хозяйки, я уселась прямо на траву и предалась обжорству. Старуха устроилась напротив и уставилась на меня с материнской гордостью. Видно, не ожидала, что в меня столько харчей сразу поместиться может.
— А чего в том мешке было? — спросила я, сыто отдуваясь и примериваясь, как бы половчее отхлебнуть взвару, чтоб губы не обжечь. — Ну, который ты Марианне передала…
— А, — махнула рукой старуха. — Пыльца — бешеное зелье. Мы завсегда им с людьми торгуем.
Я отставила кружку.
— Чего ж не пьешь?
— Расхотелось…
Значит, вот какими путями алхимики вроде Джозефа себе порошки для опытов добывают.
— Попробуй, это вкусно, — не отставала старуха.
— Да пахнет уж больно знакомо, бабушка, — отвечала я. — Примерно как тот дурман, которым меня франки отравить пытались.
— Не бойся, — серьезно сказала Мейера. — То зелье особых приготовлений требует, а это — так, для здоровья и общей веселости потребляют. Тебе-то сейчас самое то…
Я чуточку подумала. По уму, мне кочевряжиться не стоит. Если бы старуха хотела сотворить со мной дурное — давно бы сделала. Да она просто могла дать мне истечь кровью. Там уже немного до смертушки оставалось. А раз лечит, кормит, одевает, то и травить ей меня сейчас не с руки.
Решительно отхлебнув напиток, я замычала от удовольствия. Вкуснее ничего в жизни мне пробовать не приходилось. Питье было сладкое и одновременно слегка горчило, тепло наполняло рот и прохладным ручейком сбегало по гортани. Будто крошечные воздушные пузырьки резвились на языке.
Видя мое восхищение, Мейера довольно ухмыльнулась. И чего это она мне показалась поначалу такой холодной и равнодушной? Нормальная старушка, даже чем-то на бабушку мою похожа. Только что не хромает и словами заковыристыми не бросается. Я широко улыбнулась в ответ и отхлебнула еще.
— Как распускается в Заповедной пуще папоротник, мы все на сбор пыльцы выходим. Цветет-то он всего ничего, за одну только ночку управляться приходится…
— Знаю, — кивнула я. — Мы тоже завсегда на Купалу всей деревней цвет папоротника искали.
— И чего, нашли? — заинтересовалась старуха.
— Не. — Я отпивала взвар крошечными глоточками, растягивая удовольствие. — Мне один раз показалось, будто что-то увидала, да то леший надо мной шутки шутил.
Эх, как я потом костерила Ляксея, выбираясь из буреломов, куда меня завел блуждающий лесной огонек…
— И какие у той пыльцы свойства?
— Разнообразные. — Мейера говорила с воодушевлением. Было видно, что тема ей интересна. — Малой толикой — оздоровление да увеселение, а большой… Можно видения всякие вызывать или вгонять себя в глубокий сон. Люди очень быстро к нему приохочиваются. И пьют, и воскуряют, и даже нюхают. А потом все больше и больше надо, ибо без него и не жизнь кажется вовсе, а так… прозябание в ожидании следующей порции пыли.
— Ой, — не на шутку разволновалась я. — Что ж, теперь мне без этого дурмана никак?
— Не бойся, — успокоила меня старуха. — Я меру знаю, не в пример твоему жертвователю.
Ознакомительная версия.
