Ознакомительная версия.
— Джозеф! — всплеснула я руками.
— Ну да, видала, какие у него глаза вылупленные? Первейший признак, что уже и тело меняться начало.
— А полюбовница его тоже потребляет?
— Я не почуяла, — шевельнула ноздрями собеседница. — Скорее всего, ради милого друга старается. Корежит-то его небось без дурманного порошка.
Многое в поведении похитителей стало мне понятно.
— Бабушка, а франк мне говорил, что потраву для меня сам готовил. Врал?
— Может, и врал… А скорее, намешал чего в основу, так сказать, для пущего результату.
Я допила и поставила посудку на скатерть.
— Благодарствуйте, — кивнула хозяйке вежливо. — Теперь скажешь, для какой надобности тебе рутенская дева пригодится?
— Отчего ж не сказать. — Мейера хлопнула в ладоши, прибирая следы трапезы. — Я тебя за своих сыновей засватаю.
Если б я уже не сидела, то точно опустилась бы на землю. И уж точно не оттого, что скатерка исчезла, а над костром завис в воздухе крутобокий медный котелок.
Джозефа колотил озноб, холодный пот стекал по спине липкими ручейками, острая резь в животе не позволяла вздохнуть полной грудью. Он слегка изменил положение, перевернулся на бок, подтянув колени, но это не помогло. Он знал это состояние. Два дня без новой дозы — и вот результат. Эх, не нужно было слушать Марианну. Обошлись бы и кровью молоденькой горничной, которая за пару серебряных монет согласилась служить пропуском в благодать. Голубые глаза девушки загорелись такой алчностью, когда Джозеф предложил ей участие в предприятии, что он уверился в успехе. Но его любовнице хотелось мести… «О, друг мой, так приятно натянуть нос высокомерному Дракону. Это будет забавной игрой…» И к чему оно привело? Дурочка находится в соседней камере, погруженная в летаргический сон. А он… Даже уснуть у него не получится. Даже это последнее утешение у него отняли. Глаза невыносимо чесались. Джозеф шмыгнул носом и утерся рукавом камзола. Тюремщики не сочли нужным его связать. Зачем? Сейчас он беспомощнее выброшенной на берег рыбешки. А ведь когда-то он чувствовал себя сильным, почти всемогущим. Когда его услуги алхимика были востребованы почти у всех владык континента, когда золото текло рекой… А потом в его жизни появился дурманный порошок.
— Кавалер Буланже в патовой ситуации. — Дракон появился в камере незаметно для ее обитателя. — А я — счастливый владелец полуфунта чистейшей бешеной пыльцы. Правда, здорово?
Джозеф заскрипел зубами с такой силой, что почувствовал во рту отвратительный вкус костяной крошки.
— Его высочество решил поглумиться над пленником?
— Над вами, месье, достаточно поглумилась судьба. — Князь приблизился и опустился на корточки рядом с сотрясающимся в корчах телом.
Неяркий свет, проникающий через зарешеченное оконце, подчеркнул подглазные синяки и заострившиеся скулы валашского господаря. Было заметно, что прошедшая ночь далась ему нелегко.
— Что вам… — Договорить Джозеф не смог, неожиданно холод его тела сменился нестерпимым жаром, заставившим горло спазматически сжаться.
— Ближе к делу, — сказал князь. — Мне нужна магическая колода вашей подопечной.
— Она не отдаст.
— Вот для этого вы, кавалер, и нужны мне. Уговорите. В вашем распоряжении все средства убеждения.
— А взамен?
— Взамен я верну вам жизнь, вашу никудышную жизнь, — криво ухмыльнулся валах. — Все полфунта…
— А свобода? Вы вернете мне свободу?
— Вам? Безусловно. — Князь резко поднялся. — К сожалению, вы больше не нужны мне ни в каком качестве. Нате вот, приведите себя в порядок.
На земляной пол упал небольшой пергаментный сверток, источающий до боли знакомый Джозефу аромат. Пленник моментально схватил добычу, срывая обертку зубами. Пыль просыпалась на пол, но Джозеф лихорадочно собирал ее пальцами, немедленно втирая себе в десны такую сладостную отраву.
Князь наблюдал за этим небольшим представлением с брезгливостью.
— Вас переведут в камеру к вашей подруге. Кстати, чья это была идея: растрезвонить на всех углах о чистоте и невинности предсказательницы? Ваша или ее?
Возбуждение, овладевшее Джозефом сразу после применения «лекарства», заставило его вскочить на ноги.
— Мэтра Альмютели, — хихикнул пленник. — Он считал, что астромифологические предсказания даются только чистым телом и духом.
— Интересная теория, — задумчиво проговорил князь. — Я не встречал ее в трудах вашего достопочтенного учителя. Какая досада, Джозеф, что вы его отравили. Я бы с большим удовольствием имел дело с ним, чем с двумя недоучками.
— Но он… сам… подозрительное вино…
— Бросьте оправдываться. — Валах направился к выходу. — Меня сейчас абсолютно не волнует, как и почему. Исполняйте задание. И побыстрее, больше порошка вы не получите до самого финала. Адью.
— Я сожалею, что мы использовали для ритуала вашу малышку, — зачем-то сказал Джозеф в удаляющуюся спину князя.
Дракон резко обернулся.
— Не стоит так сокрушаться, месье. Моя девочка не даст себя в обиду, — прошипел господарь. — Пожалейте лучше себя, кавалер Буланже…
И узник опять остался в одиночестве. И пока невыносимо медленно текли минуты ожидания, он размышлял над тем, как странно его тюремщик выделил интонацией слово «моя».
Больше всего мне в эту минуту хотелось пожевать чего-нибудь. Ну бывает со мной: когда мандражировать начинаю. Поэтому, оторвав зеленющий травяной стебель, я захрустела добычей. Рот наполнился горечью, вязкий сок перебил послевкусие колдовского взвара.
— И много у тебя, бабушка, сыновей? — спросила я, отплевываясь.
— Тебе хватит, — усмехнулась старуха. — Двое.
— И чего ж, оба свататься будут?
— Такой у нас обычай.
И все. И закрыт вопросец-то. Кто я такая, чтоб на чужие традиции бочку катить?
— Мне как-то совсем не до замужества. Учиться хочу, да и дел у меня в нашем мире просто уйма…
Вишь, удумали — за живого человека долю выбирать! Не позволю!
— Десять лет можешь этим не маяться, — отрезала Мейера. — До того времени проход закрыт.
— Это получается… Столько воды утечет, пока ты меня на волю отпустишь?
Глаза сами собой стали наполняться слезами.
— Не плачь, милая, — успокоила меня колдунья. — Время-то в наших мирах по-разному бежит. У вас только годок и пройдет всего. А ты тем временем внучат мне нарожаешь. Может, и сама потом уходить не захочешь.
Внучат?! Я заревела пуще прежнего.
— Всегда так было, — продолжала старуха. И каждое ее слово будто гвоздем заколачивало для меня дверь в мир, который я покинула. — Спокон веку люди отдавали своих дев для наших воинов. Самых лучших, самых чистых, самых невинных. Ибо только такая дева достойна вынашивать потомство индриково.
Ознакомительная версия.
