- Как думаешь, пан Рио не предаст?
- Он?!
Бурсак почесал стриженый затылок, поправил окуляры.
- Не такой он, Яринка! Он вроде лыцаря, а такие предавать не умеют…
Лыцарь! Девушка улыбнулась. А и вправду - лыцарь! В броне да еще с мечом. Дивный меч! Такой она только на картинках видала.
- …Так я понял, обет у него - без службы не жить. Как у Дон Кишота. Помнишь книжку?
Ярина кивнула и невольно улыбнулась. Хорошо еще пан Рио с ветряками не воюет! То-то бы хлопоту было!
- И домой он попасть не может. Говорит, чародейство требуется. Вот Приживник этот… Думает пан Рио, что и в наших краях такой Приживник может обретаться. Оттого и…
- Хведир! Прекрати! - маленький сапожок ударил об пол. - Все тебе байки да сказки!
- Кто ведает? - бурсак усмехнулся. - Может, и сказки, а может, и тонкие материи, о коих учитель мой…
Ярина засопела от возмущения, но не выдержала - рассмеялась.
Что тут поделать? Фольклорист!
Скрипнула дверь. Вошел пан Рио, скинул шапку, головой покачал. Присел, снова головой мотнул.
Ярина отвернулась - чтоб улыбку не показать.
- Так что, пан лыцарь, не вы ли у пана Крамольника на свадьбе дружкой будете?
Сердюк - косая сажень в плечах, голубые глаза навыкат - вытянулся, щелкнул каблуками:
- То прошу, пан сотник! Ждут!
Каблуками греметь да фрунт показывать я его не учил. Не положено здесь спрашивать, кто и откуда, но сказывают, будто служил этот парень в гвардии самого прусского короля. Служил да сбег - прямиком к пану Станиславу.
Нашел куда бежать, дурень!
Я кивнул гвардейцу и открыл знакомую дверь. Если пан Мацапура уже здесь…
- Добрый день, пан Юдка!
Я оглянулся - в библиотеке было пусто. Откуда же…
- Я тут!
Пани Сале появилась из-за кресла, в руках - большая книга в переплете, обшитом бархатом.
- Пан Станислав обождать просил, скоро будет. Присаживайтесь, пан Юдка!
Я еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Не знал бы, кто она, точно решил бы - княгиня! Жесты, улыбка… А как голову держит! То-то она пану Станиславу по душе пришлась! Это вам не сельская девка, что только воет от страха да о невинности потерянной плачет. Эта себя показать сможет.
Дама!
Говорят, пан Станислав ей уже ключи от дома доверяет. Не все, конечно, но все-таки…
- Нам с паном Станиславом может понадобиться ваш совет…
Ага! "Нам с паном Станиславом!" Вэй, быстро это она!
Хотелось спросить о важном, но стены, как известно, имеют уши. Особенно эти.
- И что пани читает?
Она молча протянула мне книгу. Я взглянул на открытый лист. Ага! Это даже не книга, это альбом. Странно, его я ни разу не видел.
Рисунки были хороши. Хоть и не велит Святой, благословен Он, изображать нас, адамовых потомков, но хорошие портреты мне всегда нравились.
Как тот, что висит совсем рядом.
В альбоме, понятно, было не масло - акварель. Незнакомые лица, улицы, дома, морские волны…
Рука пани Сале осторожно прикоснулась к моей, пальцы перелистнули страницу.
Так-так!
Старый знакомый! Да не один!
Я поднял голову, сверяясь с картиной на стене. Хороший глаз у пани Сале! Сразу заметила! Да, это он, тот самый неведомый пан, только не в испанском камзоле, а в рединготе и шляпе. И рядом…
Второй был мальчик - лет двенадцати. Тут и гадалка не нужна, чтобы понять - сын. И лицо, и глаза…
Подписи не было, но сбоку темнели маленькие, еле заметные буковки. Я всмотрелся: "Paris".
Париж!
Жалко, что ни года, ни имени. Но если на большом портрете - батюшка пана Станислава, то и здесь, конечно, он. А вот мальчик… Неужто сам пан Станислав?
Вэй, да зарежьте меня, глупого бестолкового жида, если это он!
Пани Сале поднесла пальчик к губам, закрыла альбом, отложила в сторону.
Значит, не один я что-то заметил!
Ладно!
Рискнуть?
Рискнуть!
Язык Исключения, наречие, неведомое ангелам…
- Успешны ли поиски ваши, госпожа? Нашли ли вы путь?
Она задумалась, поджала губы.
- Почти. В книге "Задея" описан один обряд. Его называют "Багряные Врата"…
Внезапно я почувствовал: воздух в комнате загустел. Не нужно даже гнать Тени, чтобы понять - нас подслушивают. Покинуть Рубеж для Малахов почти невозможно, и сопряжено со страшным риском - но уловить отголосок вибраций, вникнуть, разобраться… Одно благо: слушают - и не понимают. Да, не все доступно даже Рубежным Малахам! Потому и сотворил Святой, благословен Он, смертного Адама…
- Это очень странный обряд - и очень страшный. В книге пишется, что он открывает дорогу в Шеол, но по-моему, это и есть нелегальный путь через Рубеж к нам.
Я невольно усмехнулся. Чтобы попасть в Шеол, не нужны никакие обряды. Да и глупость все это - сказки для сапожников и портных. Шеола нет, как нет и Рая. Есть другое, совсем другое…
- Только… - пани Сале нахмурилась, качнула головой. - Там сказано, что для обряда нужна "чистая кровь". Господин Станислав считает, что это кровь детей. Он говорит, будто такая кровь нужна для всех обрядов, связанных с выходом за пределы этого Сосуда…
Точно, считает. Теми детьми, что в замок попали, можно целый пригород заселить. И не просто младени ему нужны! лишь те, что совсем крохи, только от бабки-повитухи. А нас, жидов, еще обвиняют, будто мы замешиваем мацу на крови христианских младенцев!
- Я сделала большую глупость, господин Юдка. Когда мы переходили Рубеж, стража… Малахи едва не задержали господина Рио. Я решила откупиться и отдала свой амулет - крючок, ловящий чужие заклинания. С ним было бы легче.
Двойника не хотели пропускать? Так-так, запомним! Выходит, Малахам не по душе лишняя душа! Значит, и мне через Рубеж не пробраться - обычным путем.
Обычным - но есть и другие.
- И вы решились, госпожа?
Пани Сале не ответила, и я понял - решилась.
Ее не страшат "Багряные Врата".
И кровь - тоже не страшит.
- Мой господин, кажется, собирается пойти с вами?
Она улыбнулась - легко, чуть снисходительно.
- Он очень любопытен, господин Станислав. И жаден. Но что он там сможет сделать - один? Даже если возьмет с собой своих воинов…
Я не стал возражать, хотя и мог. Сотня хлопцев с мушкетами в Сосуде, где не знают, что такое порох! Да и одному всегда есть, что делать. Жизнь спасать, например. А ко всему еще - ребенок, чумаков брат.
Пленник!
Не зря пану Рио велели его найти!
Послали его - а вернется с Пленником пан Мацапура-Коложанский. Вернется - и просто так не отдаст. А может, и вовсе отдавать не станет.
