– Нет, нет! Я не вынесу тебя из этой ямы на крыльях, не разгоню, не перебью твою бывшую родню. Ничего этого не будет. Тебя засыпят. Но если ты в этот раз послушаешься меня и согласишься принять помощь, на четвертую ночь ты эту могилу покинешь. А потом – сможешь сквитаться со своими обидчиками.
Его как будто накрывали плотной, тяжелой шкурой. Комья земли уже достигали лица. Лишенный имени прикрыл глаза.
– Но как я смогу отсюда выбраться? Да еще на четвертую ночь?
– Отдав мне свое Тайное имя. Но, быть может, твой друг ошибся и отважный Мал не нуждается в его помощи? Быть может, он всем доволен? Пусть ответит, я не обидчив и сразу оставлю храброго охотника в покое.
Земля забивалась в нос, в уши, проникала в рот…
– Что я должен сделать?
– Только одно – пожелать изо всех сил и четырежды повторить: «ДУХ ТЬМЫ РАКАЯС! Я, МАЛ, ОХОТНИК, ОТДАЮ ТЕБЕ СВОЕ ТАЙНОЕ ИМЯ И ПРИЗЫВАЮ ТЕБЯ В МОЕ ТЕЛО!»
Какое-то время пряди всклокоченных черных волос виднелись из-под земли. Вскоре скрылись и они.
Оранжево-багровый диск опускался за лес, бросая кровавые отблески на волны Большой воды. Небо было еще светлым, но уже потеряло голубизну, и с востока подступала тьма. Дети Серой Совы собрались на берегу, чтобы проводить к предкам погибших мужчин и жену одного из них, молодую дочь Мамонта. Убитые не могут лежать рядом со своим убийцей, да и живые покинут это место, переберутся на другой мыс, ближе к устью лога. Из детей Мамонта здесь были только Арго и Айя, провожающие свою дочь. Остальные – у себя, оплакивают и хоронят Алема. В иные времена и Айрис должны были бы хоронить сородичи, но сейчас, после всего, что случилось, Арго и Айя не решились разлучить ее с мужем.
– Надеюсь, Великий Мамонт и братья-Первопредки нас простят, – сказал Арго, бережно отсыпая из Священной кости часть сухой крови Рода в белый замшевый мешочек.
– Надеюсь и я, – промолвил Колдун, покидающий вместе с другими сыновьями Мамонта стойбище детей Серой Совы.
Старый Гор, принявший сухую кровь из рук своего вождя, не сказал ничего.
Вот и получилось, что впервые Арго и Айя делили горе не с сородичами в родном стойбище, а здесь, на берегу Большой воды, с детьми Серой Совы. В этот раз погибших в землю не закапывали: на двух легких, обтянутых кожей челнах должны будут они отправиться вниз по Большой воде, в страну сновидений, в Мир Предков.
В челн побольше положили рядом мужа и жену, погибших в ночь своей свадьбы. Их облачили в новые одежды – свадебного покроя, но с траурной раскраской. Киику – при оружии, с запасом кремня. Айрис было дано все самое необходимое хозяйке очага: запасы сухожилий, иглы и шилья, куски кожи. В берестяном туесе – костяные бусы: быть может, на долгом пути придется подправить одежду. Ледяная тропа смерти сурова и холодна – не забыли и об огневом сверле, а в ноги положили вязанку хвороста. И еще одно приношение сделали плачущие дочери Серой Совы – весенние цветы. Их рассыпали по белоснежной шкуре оленя, покрывающей тела. На дно меньшего челна лег Анук – в одежде воина, с боевой раскраской и со всем тем оружием, что было при нем в его первом и последнем боевом походе.
Церемония почти закончилась. Уже разжигали прощальный костер, уже готовили тризну. Гарт сказал последние напутственные слова:
– Киику и Анук, вы достойные сыны Серой Совы, вы уходите по ледяной тропе раньше срока! Киику, враг убил тебя как трус и предатель, но твой брат Анук выследил врага. Он заплатил своей жизнью, но ты отомщен! Плывите же вместе к нашим предкам, охраняйте друг друга в пути и возвращайтесь к нам! Скажите Великой Сове: «Мы мало пожили в Среднем Мире среди наших сородичей-людей, но мы жили достойно! Пошли же нас поскорее обратно; все сородичи-люди просят тебя об этом!»
Киику, враг не только тебя убил, он твой очаг разрушил. Но твоя молодая хозяйка осталась тебе верна, она идет вместе с тобой! Найдите же там то, чего вас лишили здесь, и возвращайтесь к нам вместе!
Арго молчал. За него и за себя сказала Айя – прорыдала:
– Лебедушка наша, мы отпускаем тебя с твоим мужем в стойбище Серой Совы Нижнего Мира! Вам не дали пожить здесь, среди нас, – будь же ему хорошей хозяйкой там, чтобы вас не разлучили, чтобы вы вернулись вместе!..
Она зарыдала в голос, упав лицом на грудь своего мужа. Арго молча погладил ее распущенные, поседевшие, но все еще густые волосы. А от костра уже несли в челны свежие куски мяса, поставили по чаше с хмельным питьем. Челны скрепили ремнем, и по знаку Гарта четверо лучших пловцов Рода Серой Совы, раздевшись, вошли в воду и направили их ближе к середине Большой воды, на течение. Течение подхватило оба печальных челна и понесло их вниз, туда, где Большая вода уже погружалась во мрак.
На тризне детей Серой Совы Арго и Айя не задержались: съели и отпили положенное, сказали нужные слова – и стали прощаться: нужно спешить в свой Род. Вечер уже переходил в ночь, и Гарт спросил:
– Быть может, Арго, великий вождь детей Мамонта, и его хозяйка очага пожелают, чтобы четверо сыновей Серой Совы их проводили? Хотя бы до прямой тропы…
– Арго благодарит своего собрата, великого вождя детей Серой Совы, но это ни к чему. Путь близок, и опасности нет. Хотел бы я встретить сейчас опасность! – прибавил он, подкинув и перехватив на лету свое бесполезное копье.
В родном стойбище тризна по Алему подходила к концу, ждали только вождя. Подростка похоронили в жилище его родителей, а тризну совершали в центре стойбища, у общих очагов. Старый Гор с поклоном подал Арго деревянную чашу, накрытую куском жареной лопатки. Отблески пламени плясали на его суровом лице.
– Прими, великий вождь! Раздели с хозяйкой своего очага! Мы помянули и Айрис… Дни тяжелы, но все сделано как надо и в срок. Род детей Мамонта не пошатнется!
Колдун молча подвинулся, освобождая места для Арго и Айи. («Не пошатнется! Если бы и он мог быть в этом уверен.)
В постели, прижимаясь к мужу, к его такому знакомому, такому сильному телу, Айя прошептала:
– Муж мой, как бы я хотела еще родить!.. Быть может, тогда…
Он понял.
– Ты ведь знаешь, она все равно не смогла бы к нам вернуться!
Конечно знает. Умерший может возродиться только через поколение – не раньше: в том, Нижнем Мире он обязательно должен встретиться со своими родителями. Ну а вдруг?..
Миновало три дня. Дети Серой Совы уже перебрались на новое место и прочно его обживали. Старухи, конечно, ворчали, но, в сущности, этот приустьевой мыс был даже удобнее, – недаром его уже давно облюбовала молодежь, селилась здесь все чаще, а возвращалась в основное стойбище все реже. В общем-то, было ясно: стойбище все равно сюда переместится; казнь лишь ускорила неизбежное.
