Собственно говоря, с этого дня он мог больше не работать – даже напротив, хозяин трактира теперь поручал его работу другим людям, а когда Дэвид пытался выяснить, что надо сделать по хозяйству, ему говорили: ничего не нужно, все уже сделано. Трактирщик боялся колдуна и не смел поручать ему что-либо (мало ли что может взбрести колдуну на ум?), но, с другой стороны, боялся прогнать. Дэвида такое положение вещей бесило – он не хотел есть дармовой хлеб, но и поделать ничего не мог.
Однажды к нему принесли мальчика, терзаемою какой-то хворью – кожа ребенка горела как огонь, губы потрескались, краешки глаз гноились. Вылечи, мол. Дэвид попытался, но потерпел неудачу. То ли болезнь была запущена, то ли целитель из него был хреновый – а, скорее всего, и то и другое. Лэйкил учил его по большей части боевому волшебству, лечебные заклинания они изучали только вскользь, собираясь всерьез приступить к ним позже, когда Дэвид будет инициирован Жизнью. Не владея данной стихией, говорил граф, практиковаться в целительных заклинаниях почти то же самое, что заниматься любовью при отсутствии для того соответствующего органа.
Так или иначе, но у Дэвида ничего не вышло, и мальчик умер. Отношение в деревне к колдуну стало меняться. Оправдания Дэвида никого не интересовали. Всем казалось очевидным, что могущественный маг, управившийся с целой бандой грабителей, мог бы без труда исцелить ребенка. А если не исцелил – значит, не захотел. Если раньше его считали просто чудным колдуном, то теперь – злым и капризным.
Он уже начал подумывать – не пора ли сбежать куда подальше, пока добрые поселяне не растеряли остатки своей благодарности и не сожгли его к чертовой бабушке, – когда в поселок заявилась довольно странная компания. Впереди верхом на пони ехали шесть толстых бородатых человечков; за ними на лошадях трусили трое мужчин нормального роста и одна женщина в мужской одежде.
Все, и женщина в том числе, были прекрасно вооружены. В деревне повисло напряженное молчание.
«Если это еще одна банда, – подумал Дэвид, – вмешиваться ни во что не буду. Пусть делают что хотят. Мне тут что, больше всех надо?»
Однако приезжие повели себя миролюбиво.
– Эй, трактирщик! – крикнул коротышка, который ехал первым. – Че у тя такое брюхо? Пиво, что ли, все свое выпил? Или еще осталось маленько?
Трактирщик осклабился.
– Осталось.
– Тады зайдем, – подвел черту коротышка, и вся веселая компания, поручив лошадей и пони конюхам, гурьбой устремилась в общий зал.
– Что это за наглые маленькие люди? – спросил Дэвид у ближайшего конюха.
– Какие ж это люди? – буркнул тот. – Это ж натуральное гномье…
У Дэвида отвалилась челюсть. «Может, и эльфы тут живут?» – подумалось ему.
Но поскольку эльфов этот странный мир демонстрировать ему не собирался – по крайней мере, сегодня – грех было не пойти и не глянуть еще раз на гномов. Благо работы по хозяйству (как всегда в последнее время) не было.
В общем зале, заняв один из двух больших столов, бравая компания готовилась культурно отдохнуть. Стол уже ломился от всевозможных блюд и выпивки, но служанки не уставали нести из погреба кувшины, бутыли, горшки и кубышки… Трактирщик вертелся рядом и отвечал на вопросы новоприбывших. Когда в общий зал зашел Дэвид, трактирщик, заметив его, что-то сказал важному гному, борода которого была заплетена в три толстых косички, Гном тоже оглянулся. У Дэвида возникло подозрение, что разговор шел о нем.
Трактирщик торопливо направился к колдуну.
– Господин Брендом… – негромко сказал хозяин заведения. – Тут вами интересуются… Вот… Не хотите ли…
– На предмет?
Трактирщик насколько мог высоко вздернул плечи, развел руками в стороны и сделал крайне недоуменное выражение лица:
– Не признаются.
Дэвид отодвинул трактирщика и подошел к столу. Вся компания, не переставая жевать, с интересом разглядывала его, наверное, секунд десять.
– Ты, что ли, колдун? – наконец произнес гном с тремя косичками. Очевидно, он здесь был за старшего.
Дэвид не стал отпираться:
– Я.
– Садись.
Дэвид сел.
– Алабирк, налей-ка господину колдователю чего-нть…
Перед Дэвидом появилась полная кружка медового эля. Гном с тремя косичками приподнял свою собственную кружку и произнес:
– Ну, значит, за знакомство… Меня Родерик зовут. Это, – махнул кружкой в сторону сидящего слева, – Дравнир. Это, – обратный мах в правую сторону, – Мелимон. Эти два перца, значит, – кивок в сторону двух гномов, занимавших места напротив, – Филлер и Дубалин. А этот вскормыш ненашенский, который тебе эля налил, – Алабирк, значит. Ну а человеки пусть сами представляются.
– Я – Сеорид, – сказал седоволосый воин, из-за плеча которого выглядывала рукоять меча. – Янган, – чуть повернул голову в сторону веселого черноусого молодца, – Эттиль, – положил руку на плечо молодому пареньку с волосами, похожими на солому. – А нашу даму зовут Талеминка.
Дама на секунду перестала забавляться с кинжалом и подмигнула Дэвиду.
– А я… – начал, было, Дэвид, но Родерик прервал его:
– Знаем мы, как тебя зовут. Ну, твое здоровье, господин колдователь Дэвид Брендом.
Выпили.
«Какого черта им от меня надо?» – Подумал Дэвид.
Родерик неспешно отер усы и сказал:
– Наслышаны мы о тебе, Дэвид Брендом. Вот, к примеру, сказывают, что будто бы ты своей магией-шмагией две дюжины головорезов за раз на тот свет отправил. Правда это или брешут?
– Брешут, – сказал Дэвид. – Во-первых, их было не две дюжины, а от силы человек пятнадцать, и не головорезов, а каких-то заторможенных гопников. А во-вторых, я никого не убивал! Это крестьяне их поубивали.
– Вот это да! – разинул рот Дравнир. – А нам сказали, что ты.
– Я их только ослепил и оглушил.
Родерик важно кивнул. Похоже, такой ответ его вполне устроил.
– Скромен, как девственник, – буркнул Дравнир.
– А нам показать ты че-нть можешь? – встрял черноволосый Мелимон. У этого гнома были такие густые брови, что, собственно говоря, переставали уже быть «бровями», превращаясь в одну сплошную мохнатую линию. – Только слепить никого не надо. Че-нть попроще. Фокус, там какой или еще че-нть?
Дэвид нахмурился. «За кого они меня держат?» – подумал он.
– Фокусы вам пусть фокусники показывают. А я, – он сделал паузу, – не фокусник.
Родерик примирительно махнул рукой, в которой сжимал баранью ногу.
– Да ты не кипятись! Мы тя, можбыть, не просто так просим. Мы, можбыть, тя с умыслом просим. Вон, к примеру, вишь как Талеминка ловко с ножом управляется. Потому всякому умному человеку заранее видно, что к такой Талеминке с умыслом каким-нть неблагородным лучше и не подходить.
