О предстоящем задании они не говорили ни слова, словно его и не было. Да и зачем им было говорить, если они понимали все чувства друг друга? Они уже были хорошо научены жизнью, не пытаться решать проблемы, которых еще не видно на горизонте.
Ведь прогнозировать свою судьбу равносильно предугадыванию погоды — в большинстве случаев ошибешься. Когда-то Лэя плюнула на все страхи перед судьбой, которая грозила разогнать их в разные концы галактики. Она первой пошла на близость с Женей, сломав все психологические барьеры и, как оказалось, судьба спасовала, а они обрели свое счастье. И Сэйлар со всеми мирами астрала принимали их, как лучших гостей, а местами и как хозяев.
Как раз, когда Женька, уже в полусне, наглаживал живот Лэи, пытаясь так передать свою ласку их малышке, мягкая шелковая поверхность вдруг окаменела, и сонная Лэя вскрикнула от неожиданности. С этого момента спокойная жизнь в долине была нарушена почти до утра. Хлюп помчался за Илаиром с женой. Ночевавшая в соседней комнате Лика, услышав Лэин стон, примчалась дежурить у дверей. Женька готовил акушерскую комнату, создавая по возможности стерильные условия и подбегая к Лэе каждый раз, когда у нее начинались схватки.
Несмотря на некоторый панический бардак вокруг этого события, все прошло благополучно, и Женька под утро держал в руках мокрое крохотное создание очень похожее на человеческого младенца, только не такое красно-лысо-сморщенное, а порытое гладким и пока еще влажным пушком. Маленькая девочка с огромными изумрудными, как у мамы, глазами почти умещалась на его ладонях. У Женьки замерло сердце в испуге: "А вдруг она не вздохнет?" Но страхи оказались напрасны, и малышку даже не нужно было хлопать по попке. Просто оба родителя и мысленно, и вслух закричали ей: "Дыши!" и она звонко крикнула, немного обижаясь, что ей не так хорошо, как внутри мамы.
— Ура-а! — заорал Женька и положил ее к маме на живот.
Их маленький ангелочек Элия, сразу затихла, схватив кулачок в рот и прижавшись к маме. Лика уже суетилась, готовя теплую воду, и вскоре мама и дочка, обе намытые и чистенькие предались самому приятному занятию — малышка почмокивала в полусне, припав к большой маминой груди и посапывая крошечным носиком. Мамочка тоже чуть не мурлыкала от удовольствия, ну а о папочке и вообще говорить было нечего. Он просто обалдел от вида крошечного существа, сочетающего в себе неземную красоту с милой детской мягкостью очертаний.
"А еще кудрявые поэты пишут — родила царевна в ночь не то сына, не то дочь!.. Да если бы всем таких ангельских зверушек рожали! Эх, где им понять! Надо бы разыскать этого Александра Сергеича, да показать ему, какие зверушки бывают!
Хотя, наверняка, он уже куда-нибудь в высшие сферы увинтил за столько времени" — думал Женька, подмазываясь к Лэе и пытаясь поцеловать крохотные розовые пяточки своей второй принцессы.
Неделя пролетела на одном вздохе. Они по-новой знакомились со своей малышкой.
Она еще не могла сосредоточить свой взгляд на маме с папой, но уже во всю им улыбалась и аукала. Совсем одуревшие от счастья родители знали, что это не просто бормотание младенца, а осмысленная попытка выражать свою любовь. Они, благодаря своим необычайным способностям говорили с дочуркой на уровне эмоций, и этого было всем достаточно. Ведь все знают, что когда говорят сердца, неважно, что мелет при этом язык… …Спустя неделю Женька все-таки поддался на хилый зов его забытой на время совести и, скрепя сердце, вышел в астрал. С самыми мрачными предчувствиями он разыскал Буля, только что вынырнувшего из реала Земли, где он неплохо проводил время в Женькином теле. Молодой папаша вызвал ангела-собутыльника на контакт прямо из черноты астрала и, прыгнув на зов, оказался на лужайке перед своим собственным домом.
— Ты чего тут делаешь? — удивился Женька.
— Да ничего, только вылез из реала, да вот, что-то заностальгировал по нашей компании. Помнишь, как я вас учил уму разуму?
— Эту твою ангельскую промывку мозгов нескоро забудешь! Слушай, а ты, кажется, на меня начинаешь походить! — рассмеялся Женька, заметив, что у Буля немного изменилась походка.
— Ты на себя лучше посмотри! Сэйл ты наш мохнатенький! — парировал, как ни в чем не бывало, Буль.
— Ой! — испуганно заозирался на свои руки и ноги Женька, боясь найти признаки Заровой шкуры на себе, но все было в порядке.
— Ладно, не парься! — рассмеялся ангел. — Это я пошутил. Твоя мохнатость еще пока что в человеческих пределах. А что ты так испугался? Подумаешь, был человеком, стал сэйлом! Какая в астрале разница?
— Нет, это словно, как потерять себя. Я могу принять вид сэйла, но осознанно.
Неосознанно я всегда должен становиться растрепанным и одетым в своих драных спортивках и шлепанцах. Если это изменится, то надо бить тревогу — тогда я точно перестану быть человеком.
— Интересная философия! А у нас, ангелов все наоборот, только и мечтаем от кого-нибудь нахвататься каких-нибудь дурных привычек.
— Ладно трепаться! Лучше скажи, слышал что-нибудь из СР про мое задание? А то я больше недели в астрал не заглядывал!
— А как же. Они, — Буль многозначительно указал пальцем в небо. — Милостиво и понимающе ждут, когда ты намилуешься со своими очаровательными принцессами и сможешь приступить к делу.
— А что, у них все уже готово? — загрустил Женька.
— Мне всего не докладывают, но похоже на то.
— А ты что на это скажешь?
— А что я скажу, — опустил глаза ангел. — Меня и не спрашивают. Говорят, что там только душа нужна, ангелы не годятся.
— Так ты что, сам туда просился? — еще удивился Женька.
— Ну, я понимаю, что тебе не до таких похождений, как и Славке с Ташей, вот и попросился, но они отказали…
— Спасибо, — Женька помолчал. Получалось, что Буль хотел взять на себя эту роль и явно аргументировал ее тем, что он тоже может прыгнуть в Женькино тело из закрытого мира в любой момент, но видимо происхождение подкачало. И все же, он настоящий друг — втихаря хотел подменить их в опасном деле. А новоиспеченному папочке ничего не оставалось делать и он сказал. — Придется самому идти. Как вспомню того бывшего человека, которого оттуда достали, так до сих пор жутко становится.
— Знаешь, я тут подумал, что эсеры с тобой собираются сделать. Это ведь крутая штука. Ладно, ты перестанешь ощущать в себе частички Славы и Зара, заложенные в тебя для опознания их телами, но ведь ты напрочь лишишься ощущения Лэиного присутствия. Лэе будет легче — у нее останется значительный шмат твоей души, а вот у тебя часть ее души будет спрятана вместе с твоей полной копией глубоко внутри тебя. И все время операции, пока ты не «вспомнишь» у тебя, наверно, будет ощущение дискомфорта. Хотя нет, этот мир, которого нет, скорее всего, сотрет у тебя все воспоминания и о Лэе, и о нас и вообще о прошлом. Так что ты, в крайнем случае, будешь ощущать тоску по чему-то неконкретному.
