— С ума сойти! — присвистнул один из наших воинов. — Это ведь был сам Размар?
— Кто же ещё, — я наконец-то смог сделать шаг, до этого просто стоял, опираясь о Зигвальда, который меня поднял, дабы я не пропустил самое интересное.
Странно, но я почти не чувствовал слабости. Мой резерв был полон, словно я не выложился несколько минут назад на все сто пятьдесят процентов.
Хотя, чему я удивляюсь? Это же Размар! Точнее, его воплощение здесь, в нашем людском измерении.
Путь обратно занял совсем немного времени. Всё было за нас: море, ветер, погода. Красота! И даже не понадобился Нарисс для какого-либо воздействия на отцовские чувства, как и знания о рифе. Но тут уж никогда не угадаешь, что именно сыграет решающую роль.
Прибыв обратно в Коринию, мы обнаружили, что Анелия и Мидана успели тесно пообщаться, ибо нам с порога прилетел вопрос в лоб:
— Что теперь со мной будет? — похоже, Мидана поспешила осчастливить падчерицу неприятным известием, кто же истинная принцесса Коринии.
И Анелия прекрасно всё поняла: поскольку её происхождение оказалось весьма сомнительным, ни о каком престолонаследии не может идти речь, а сама она рискует стать обузой как минимум Дорну. Хотя лично я прекрасно понимал, что и Нариссу она даром не нужна с такой родословной.
— Ты должна дать свою кровь и волос, чтобы можно было проверить твоё происхождение. Есть подозрение, что твой отец всё же Харник. И пока ничего никому мы говорить не собираемся.
Анелия встрепенулась, её осунувшееся лицо озарила надежда. Всё-таки быть бастардом короля куда лучше, чем дочерью конюха, по крайней мере, в Коринии и Судре.
А мне стало жаль эту ни в чём не повинную молодую женщину. Насколько я помню из рассказа Иволги, та жаждала её спасти от моих загребущих лап, то есть искренне переживала за молочную сестру.
Она же не знала, что именно мои лапы — самое место для Беренгарии.
Допрос Дорна откладывать не стали, пусть мы уже многое узнали от его сына. Отец оказался более крепким орешком, кололся долго и с неохотой. И лишь когда мы сообщили, что Анелия — не настоящая принцесса, ею является Беренгария, собственно, моя жена, а Мидана выжила и таки родила наследника, он понял, что весь план пошёл к драху под хвост. Окончательно и бесповоротно.
Вот тут-то он и посыпался. Полилось из него такое, что захотелось потом помыться с мылом. Оказывается, мы со своим Богом давно ему с Асовуром, как кость поперёк горла, потому что ущемляли их власть на море. Им хотелось господствовать единолично, и ради этого они согласились на династический брак с принцессой Коринии (заодно и земли расширятся), а потом наслали шторм на корабль с Харником и Миданой. То, что Харник спасётся, никто не сомневался, ведь у него давно имелся телепортационный амулет, но жить ему всё равно оставалось недолго.
Ведь его отправили обратно в Коринию заявить о своих королевских правах. И даже дали Нарисса с Анелией в качестве гарантов, что Дорн его не бросит на растерзание северян.
— Странно, что у Нарисса с Анелией не было телепортационного амулета в случае неудачи, — проговорил Зигвальд.
— Как это не было, я давно ему заказал его, потом мы добавили туда мощностей для двоих.
— Когда мы взяли твоего сына, у него был лишь два амулета: зищитный и для потенции.
О, как он орал! Куда сильнее, чем от пыток Ортоса.
— Да он полный дебил! Дегенерат! Придурок озабоченный! Выменял такую ценность и на что?
В принципе, мы разделяли его мнение, так что дали прокричаться человеку.
— Успокоился? А теперь подробно о химерах, — мне порядком надоело слушать его вопли.
— Да что тут рассказывать? — ухмыльнулся Дорн. — Они вас так ненавидят, что сами пришли ко мне с предложением о помощи. Уж очень хотели вам отомстить за свою казнённую принцессу да за украденного ребёнка. Знали, на чём сыграть.
— Стоп, мы не смогли его выкрасть, — Зигвальд тут же встрепенулся. — Наш маг пропал, когда всё-таки сумел на него настроиться и активировать телепорт.
— Я в подробности не вдавался, мне всё равно, что случилось с твоим выродком, — Дорн демонстративно сплюнул на пол.
За что тут же поймал кулак в морду и отключился.
— Сколько я раз тебе говорил: держи себя в руках, — я потёр руками лицо, устало вздохнул и направился вон из пыточной. На выходе оглянулся. — Дайте ему отлежаться, убивать пока рано. Я спать.
Беренгария
Всю ночь я не могла уснуть. Куда там, ходила из угла в угол, смотерла в окно на бушующее море и пыталась вспомнить.
Дело шло туго.
В какой-то момент у меня возникло чувство, что и не нужны они, эти воспоминания. Скорее всего, это что-то не очень хорошее, так зачем об этом знать? Ведь главное, что Крайл любит меня, у нас скоро появится малыш и…
И тут у меня закружилась голова. Я осела на пол, прислонившись спиной к стене, а перед глазами замелькали воистину ужасные картинки.
Какой-то чужой мужчина в постели, победный взгляд Миданы, застукавшей нас в компрометирующем положении, перекошенное лицо Зигвальда, приговор.
— Но как?.. — пробормотала было я и тут же замолчала, увидев, как у всех, кто присутствовал на суде, были ужасные лица.
Они говорили отваратительные гадости обо мне, а в глазах стоял холод и равнодушие. И только Виви плакала о моей участи, от собственного бессилия. О, как она хотела мне помочь, но не могла физически это сделать. Кларк никогда бы не ослушался приказа короля — в Армарии с этим строго.
А потом я вспомнила лицо Крайла, когда он прибыл в самый ужасный момент. Неверие, изумление, и даже зарождающаяся ярость.
— Боже, но как так? — я схватилась за голову, зарылась пальцами в волосы, принялась раскачиваться из стороны в сторону.
В какой момент ко мне подошла Уна — я не помню. Она подала мне стакан сладкой воды и кусочек вяленого мяса. После сыра я переключилась именно на него. А ещё в её руке была тарелочка с клубникой.
Стоп, клубника! Крайл послал мне клубнику, когда я была здесь. А ещё наши жаркие встречи! Но как так?
— Я же тебе сказала: не спеши судить сгоряча, — мягко проговрила Хранительница.
Она всё понимала без слов.
— Но я совершенно точно помню упрёк в его глазах, а потом, во сне, он мне и слова об этом не сказал.
— Возможно, потому что тот упрёк был не тебе? Может, он даже не подозревает, что невольно обидел тебя?
— То есть те чувства он испытал не ко мне, а к Зигвальду?
— Я тебе больше скажу, я лично видела, как он начистил ему ры… лицо. И не только лицо.
— Правда? — слёзы вновь хлынули из глаз, но теперь это были слёзы счастья, облегчения, а не отчаяния.
— Конечно, вы ведь Предназначенные, не может быть иначе.
— Но почему тогда Зигвальлд так легко поверил, не стал разбираться?
— Его опоили, околдовали, пока Арунд с Крайлом были у нас. Как и всех, кто участвовал в суде над тобой. Армарийцев, разумеется, коринцы сами, собственно, это организовали.
— Но как? Откуда они взяли столько магии для этого?
— Потому что Судра помогала им. И сейчас их маг и король пытаются убежать от гнева твоего мужа и Зигвальда. Арунд с ними, как и Размар.
— О, ну если Размар, тогда точно можно не бояться.
— Асовур тоже сильный Бог, — вздохнула Уна, — а ещё подлый. Будем надеяться, что победит справделивость.
— Обязательно!
Ложилась спать я со спокойной душой. Размару я доверяла безоговорочно, разве что немного обижалась, что он меня не защитил от клеветы. Да, я понимала, что в Коринии его власти нет, но мог бы уговорить (или заставить) нашу Богиню поспособствовать моему спасению.
Правда, учитывая, что она допустила все те гнустности, что сотворил Харник, я вообще усомнилась в её справделивости. Хотя, возможно, ей просто безразличны наши судьбы, лишь бы за цветами исправно ухаживали?
Нет, она ведь нас благословила в своём храме, значит, пришла туда.
Кажется, я запуталась. Голова вспухла, от спокойствия, с которым я легла в кровать, ничего не осталось, но зато накатила зверская усталость. Я, наконец, заснула.
