Фином пытались подойти к нему.
Его ответ потонул в реве, когда драугр прыгнул к ним, а затем они были отделены от него растущим потоком бойцов. Фин оставался рядом с ней, и время от времени она видела Болдуина или близнецов, но хаос разделил их на небольшие группы.
Чемпион Локи, напомнила она себе. Я — чемпион Локи. Она не подведет ни своего предка, ни других потомков. Она не могла даже подумать об этом. Она старалась не обращать внимания на рычание, вопли, блеяние и ворчание. Она должна была сделать свое дело.
По одной стреле за раз.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ: МЭТТ — ВИНГТОР
Битва. Именно этим больше всего славились викинги, будто они всю свою жизнь бродили по побережью, потрясая мечами, ожидая случая сразиться с кем-нибудь. Украсть что-нибудь. Убить кого-нибудь.
Не совсем так. Они также были фермерами и исследователями, и они проводили больше времени в деревнях, чем в набегах, но да, Мэтт признал, что викинги любят сражаться. И не только сражения один на один. Им это нравилось.
Он окинул взглядом поле боя. Это была бурлящая масса Берсеркеров, Валькирий, драугров, боевых козлов и потомков Севера. Грандиозное зрелище, способное всколыхнуть кровь любого викинга. Если бы он увидел это в кино, то был бы прикован к экрану, сердце колотилось, адреналин бил ключом. Для ребенка Блэквелла это была его версия битвы с пиратами, ниндзя и зомби. Лучше и быть не может.
Вот только… Ну, это была не сцена из фильма. Неделю назад он бы признался, что настоящая драка была ужасной. Теперь уже не столько ужас заставлял его желать, чтобы это был фильм, сколько хаос.
Не имело значения, были ли это Берсеркеры, Валькирии и козы против драугров. Возможно, это были рыжеволосые против блондинов, но с его точки зрения это не имело значения. Это был хаос, абсолютный хаос, с летящими копытами, летящими частями тел драугров, Берсеркеров, кружащимися над головой, и грязью — множеством грязи, кружащейся повсюду, от коз и бойцов, грязь в его глазах и во рту. Через некоторое время он уже почти ничего не видел, только какие-то фигуры проносились мимо, иногда над головой, иногда под ногами, когда он спотыкался об упавших. Они тоже врезались в него, толкаясь и ворча, сбивая с ног; он развернулся, подняв щит и держа молот наготове, но они не заметили его, просто врезались в него и исчезали в драке.
А потом появился запах. В основном, драугров. Вонь гнили стала настолько сильной, что это было практически само оружие. Мэтт споткнулся об одного из младших Берсеркеров, которого рвало, и Мэтт сказал ему пойти подышать свежим воздухом. Парень потупился от стыда, но его кожа стала почти зеленой от тошноты. И все же это был еще один запах, от которого у Мэтта скрутило живот. Более легкий запах, который он улавливал лишь время от времени, двигаясь по полю боя. Кровь. Каким бы слабым он ни был, это было самым верным напоминанием о том, что это не киносценарий, не игра. Это реально, и он был в центре всего этого.
Но не только он был в центре событий, и это было еще страшнее. Были и другие, те, кого Мэтт должен был защищать… Фин и Лори, Болдуин и близнецы. Хотя знал, что должен идти к Глемиру, он продолжал искать их, чтобы убедиться, что друзья в порядке, чтобы увидеть, нужна ли им помощь. Смотрел и слушал. Но слушать было почти так же бесполезно, как и смотреть. Какофонии было достаточно, чтобы у него зазвенело в ушах. Время от времени он улавливал характерный шум… фырканье лошадей, боевой клич Валькирий, лязг мечей, блеяние коз… но в основном это был просто шум. Оглушительный шум.
Это было настоящее поле битвы. Настоящее поле битвы. Настоящая битва. И, честно говоря, Мэтт не хотел иметь с этим ничего общего.
Он подозревал, что другие Торсены не чувствовали бы того же. Они окажутся в самой гуще событий, воя вместе с другими воинами, их духи воспарят от давно спящей боевой лихорадки. Боевой гнев. Боевой голод. Для них это было бы похоже на футбольный матч чемпионата, такой же хаотичный и такой же громкий, такой же вонючий и, возможно, такой же кровавый. Они процветали на этом. Его братья жили ради этого.
А Мэтт? Нет. Он огляделся и вспомнил, почему никогда не хотел играть в футбол. Этот хаос не заряжал его энергией, как его братьев. И все же ему не хотелось свернуться клубочком, опустив голову и зажав уши руками. Он все еще был викингом.
Он видел поле битвы и чувствовал движение своих предков, но это движение не вызывало у него желания броситься в бой. Мэтт хотел своей собственной битвы. Как на боксерском ринге. Один на один. И это было прекрасно, потому что именно это он и должен был сделать. Сразиться с одним парнем… который только что стал королем драугров и в настоящее время потерялся в середине этого бурлящего боя.
Когда все это началось, он точно знал, где находится Глемир. Гипотетически он все еще так думал. Посередине. Но он уже давно потерял его из виду и был вынужден полагаться на свое ожерелье, чтобы добраться до Мьелльнира. Просто следуя за вибрирующим амулетом. Что было бы потрясающе… если бы вся земля не вибрировала у него под ногами. Поэтому ему пришлось идти, держась одной рукой за щит, а другой — сжимая амулет, оценивая его вибрации и следуя за ними, как летучая мышь, используя эхолокацию.
Никто не оставил для него открытой тропинки. И никто не пытался его остановить. Они, казалось, были слишком поглощены своими собственными драками, чтобы замечать — или беспокоиться — рыжеволосого парня, в которого они врезались.
Мэтт был так поглощен своей целью, что едва заметил драугра на пути. Просто еще один зомби, выброшенный из драки. Вот только обратно тот не прыгнул. Он просто стоял там. Преграждая путь.
Мэтт поднял голову. Он должен был это сделать. Парень был шести футов ростом… огромный для викинга. От носа вниз он был немногим больше скелета, одетого в рваную кожу, из-за чего верхняя половина его головы казалась скорее странной шапочкой из кожи и плоти, чем частью головы, иллюзия была еще сильнее, потому что он не носил шлем. Спутанные темные волосы спадали с его «черепной шапочки» на плечи. Темные
