Ознакомительная версия.
— Давай, — потребовал он и вновь повернулся к женщине. — Нам, пожалуйста, около окна. И проверьте по своей системе: у вас с багажом какие-то проблемы.
Женщина уставилась на монитор компьютера, глаза ее расширились. Я неуверенно показала Максу синюю корочку, он взял ее и положил на стойку.
— Действительно, — пробормотала женщина. — Двенадцатый ряд, места А и В освободились — багаж пассажиров отправлен на проверку.
— Что в Москве делать без чемоданов? — пожал плечами Макс.
— Поторопитесь, пожалуйста. — Женщина положила посадочный талон на мой аттестат.
— Мы не опоздаем, — наградил ее последней улыбкой Макс и повернулся ко мне. — А теперь очень быстро!
Я только руку протянула к аттестату, как меня уже дернули, и я оказалась стоящей перед проверяющей — за прозрачными дверями виднелся наш одинокий самолет.
— Улыбайся, — прошептал Макс. — Мы успели!
Я могла сейчас делать что угодно, но только не улыбаться.
— Ты же не летаешь на самолетах? — ахнула я, как только мы ступили на трап.
Макс шел впереди, держа меня за руку. Навстречу нам спускалась взволнованная парочка.
— А как же… — Я проводила взглядом выходящих. Те громко ругались.
— Мне теперь ясно главное: тебя нельзя оставлять одну. — В салоне Макс пропустил меня вперед, принял рюкзак, устроил его на полке. — А значит, мне придется делать то, что до сих пор казалось абсурдным.
Я упала в кресло. Сердце мое заколотилось, попыталось остановиться и вновь вяло забилось в узком межреберном пространстве.
— Пристегнитесь, — проплыла мимо нас по проходу стюардесса.
Макс откинулся на спинку и закрыл глаза, задумавшись.
— Да, это будет правильно, — согласился он со своими мыслями.
Самолет дрогнул, начиная движение.
Я приросла к месту. Все стало понятно. Конечно, зачем мне вещи, если Макс собрался делать из меня вампира. Ведь до недавних пор только это для него было абсурдным.
Самолет оторвался от земли, а сердце мое провалилось в черноту.
— Музыку слушать будете? — застыла около нашего ряда стюардесса.
Я шевельнулась, в мою руку вложили пакетик с наушниками.
«Помогите!» — металась в моей голове перепуганная мысль.
Макс сидел, закрыв глаза. Почему он на меня не смотрит? Почему не успокаивает?
Я дернула запаянную упаковку, путаясь в проводе, достала наушники, сунула штекер в гнездо. Вспомнились неприятные глаза Мельника, как он постоянно отводил взгляд, как забрал крестик. Хотелось выть от отчаяния! Еще и это… Как будто специально сошлось!
Я раздраженно покрутила колесико настройки, и в меня ворвался голос Эдмунда Шклярского.
Видно, дьявол тебя целовал
В красный рот, тихо плавясь от зноя.
И лица беспокойный овал
Гладил бархатной темной рукою…
Я снова покосилась на застывшее рядом со мной изваяние. Вредно, когда твои желания так быстро материализуются. Я и без подсказок свыше все давно поняла.
Если можешь, беги, рассекая круги,
Только чувствуй себя обреченной…[28]
Я сорвала наушники. Меня как будто специально все время заманивали в ловко расставленные сети. Ловушки следовали одна за другой. И вот я прямым ходом летела в пропасть.
Кресло из мягкого стало неудобным, я заерзала на месте. А рядом со мной в совершенно другой плоскости летел, как сейчас оказалось, некто, совсем мне не знакомый. Что нас связывало? Непрочный узелок, который минуту назад развязался…
— Макс, — коснулась я его плеча. — Макс! — Голос сорвался.
Он медленно повернул ко мне голову. В распахнутых глазах по глыбе льда. Мне показалось, что я падаю. Самолет летит дальше, а я проваливаюсь, как будто подо мной открылся люк, и я вместе с креслом ухаю вниз с ускорением девять целых восемь десятых «g».
— Ты что? — Макс склонился ко мне, и его огромные глаза заполнили собой весь мир. — Что с тобой? Тебе плохо?
Голова кружилась. Я моргала, пытаясь удержаться за реальность. Холодные пальцы трогают меня, обжигают горячие щеки… Воздух раскаленный, не хочет входить в мои легкие…
— Мне страшно.
— Не надо! Все хорошо.
Макс сжимал руку, касался лица, шеи. Моя голова упала на его плечо. Я хватала его за локоть, но гладкая кожа куртки выскальзывала из пальцев. Попыталась встать, однако ремень безопасности меня не пустил, и я упала обратно.
— Маша! Успокойся! — Его слова доходили до меня, как сквозь воду. — Машенька, дорогая, скоро все закончится.
Я рванула пряжку ремня, приподнялась. Быстрый недовольный взгляд обжег меня, и я упала обратно. Проседь в волосах, резкие стрелы морщин, тонкий прямой нос…
— Макс, ты видел?
Мне хотелось еще раз приподняться, чтобы убедиться, что я ошиблась. В самолете не может быть Бориса!
Макс откинул подлокотник, притянул меня к себе.
— Тише, тише… Не обращай внимания…
Я прижалась к нему, пытаясь раствориться, исчезнуть.
— Что все это значит?
— Тише, тише…
Воздух вокруг наполнился шуршанием. Так шуршит камыш, шуршит летняя высокая трава, шуршат листочки на березе. Мирно, спокойно…
— Ну что ты взвилась? — Макс гладил меня по голове, по лицу, замораживая в моих глазах слезинки. — Ты же хотела уехать, вот мы и уезжаем.
— Зачем? — дернулась я. — Чтобы сделать меня вампиром? Чтобы меня уже никто не нашел?
Макс посмотрел прозрачно-голубыми глазами, и словно само небо обрушилось на меня.
— Не делай из меня монстра, не надо, — прошептал он мне, и воздух ширился от его голоса. — Во мне и так достаточно мрака.
— Но ты сказал, что собираешься что-то сделать. — Я смотрела в иллюминатор. Страх бился в каждой моей жилке.
— Милая! Единственная! Невероятная! — Он разворачивал меня к себе, а я сопротивлялась, прятала от него лицо. — Неужели ты могла подумать, что я убью тебя? Ты добрая, умная, замечательная. Ты самый храбрый на земле человек! И как я был слеп, что еще в чем-то сомневался и размышлял! Я не хотел, чтобы ты во все это ввязывалась. И чем больше пытался оградить тебя, тем больше ты оказывалась замешана.
— Мне хочется быть с тобой, хочется, чтобы у тебя все было хорошо, а выходит, что я все время мешаю… — Мы уже говорили, не слушая друг друга. — Но ведь, став вампиром, я изменюсь. А я не хочу меняться. Хочу остаться такой, какая есть. С моей любовью к тебе.
— Глупенькая… — погладил меня Макс по голове. И это обращение, и эта неожиданная ласка от всегда сдержанного Макса заставили меня прижаться к нему. — С чего ты взяла, что из хорошего человека вдруг превратишься в жуткого убийцу? Вампиризм не наделяет человека новыми талантами, он только углубляет то, что уже есть. Годам к пяти все уже сформировано: умение любить и ненавидеть, любопытство и стремление познавать окружающий мир. Темперамент, характер — все заложено изначально. Я вижу, что ты за человек, поэтому мне не хотелось втягивать тебя в свои дела. Я сам буду и дальше пытаться жить среди людей. Зачем вести тебя к вампирам? Это страшный мир. Тут уж впору мне бояться потерять твою любовь.
Ознакомительная версия.
