Ознакомительная версия.
— Что ты! — Мне захотелось обнять его крепко-крепко, удержать в своих руках как можно дольше, чтобы он почувствовал, понял: никакие беды не разлучат нас. — Я очень люблю тебя. И никогда никого так больше не буду любить. Что бы ни произошло, ты для меня остаешься собой.
— Мы будем ехать долго-долго… — Макс говорил, как будто сказку мне рассказывал. — Сначала на самолете, потом на поезде, потом на машине и приедем к побережью. Там будет гордое холодное море. Оно отличается от южных морей своей строгостью. На его берегах никто не резвится, не бросается в воду с разбега. На него смотрят с уважением, его испытывают на прочность. И оно всегда побеждает.
По проходу пробежала белая тень и остановилась около нашего ряда. Я выпрямилась, прямо посмотрев в красные глазки-бусинки.
— Извини, пожалуйста, — прошептала я, касаясь его щеки. Надо было, чтобы он тоже увидел это. — Но я вижу крысу.
Макс быстро оглянулся, потом с такой же скоростью взял мое лицо в ладони. Его зрачок запульсировал.
Вновь вспомнился кисельный взгляд Мельника, и как я тонула во взгляде колдуна.
— Lump![29]
— Что такое? — Я вырвалась, оглянулась на иллюминатор, словно могла разглядеть там свое отражение. Нечеткий силуэт, глаз не видно.
— Заклинатель чертов! — прорычал Макс.
— Мельник?
— Балаганный шут! — Макс опустил кулак на подлокотник, непрочный пластик хрустнул.
— Осторожно!
— Пойдем! — Он выскользнул из кресла, схватил меня за руку.
— Куда ты?
Я попыталась уцепиться за что-нибудь, но против мощи Макса мне было не устоять. Как пушинку, он выдернул меня в проход. Стюардесса, выкатившая тележку с напитками, стремительно ретировалась с дороги. Макс ураганом пронесся в хвост самолета, втолкнул меня в узкий закуток туалета.
— Смотри!
Чтобы долго не объяснять, он приподнял меня под локти и развернул к зеркалу.
— А что такое? — Я попыталась улыбнуться, потому что сразу не увидела ничего особенного. Может быть, волосы слегка растрепаны, воротник на свитере нужно бы поправить, губы обветрены, глаза…
Я шарахнулась прочь от того ужаса, что увидела, но бежать было некуда — за моей спиной стоял Макс.
— Что это? — ткнула я пальцем в зеркало, как будто мое отражение все еще болталось там. Мое отражение с разными зрачками. В одном глазу он был маленький, каким всегда бывает при резком свете. А во втором… во втором зрачок был широк, словно свет ему был не помеха. Кажется, такое бывает при расстройстве мозговой деятельности.
— Я умираю? — других версий не рождалось.
— Увижу идиота, башку откручу. — Макс прислонился к дверце. — Это Мельник. Он пытается зацепиться за тебя.
— Как зацепиться? — Хорошо, что здесь есть вода. Она мне сейчас поможет… Я набрала полную горсть, плеснула в лицо.
— Твой Колосов дурак!
— Не оригинальное заявление. — Остается надеяться, что воды на самолете много — я брызгала и брызгала ее себе на лицо, и мне все казалось мало.
— Колосов даже не догадывается, что от него нужно было Мельнику! Колдуну требовалось, чтобы ты пришла, и он добился своего. Теперь его, конечно, на мельнице уже нет.
— Совсем? — Мне захотелось пить, и я облизала мокрые губы.
— Он пошел умирать.
— В смысле? Ты его…
Макс усмехнулся, и я не закончила вопроса. Он был лишним. Ничего Макс делать не собирался.
— Он сам по себе умирает и ищет, кому передать свое проклятье. Все правильно рассчитал — начал искать замену среди готов. И наш хороший друг Дима Сторожев, вероятно, был первым кандидатом. Но Дракон поторопился, не стал ждать, когда колдун умрет, сделав его преемником, помчался за бессмертием к вампирам. А я-то все никак не мог понять, почему он был так уверен, что я вампир. Мельник нашептал! Чертов сын, наверняка тоже нас чувствует. Что же у вас за страна такая, где все завязано друг на друге?
— Зачем ты встречался с Маркеловой? И почему не стер у нее из памяти вашу встречу?
— Я искал причину твоей болезни, искал связи, пытался выяснить, может, я что-то не заметил в тот проклятый вечер пятницы тринадцатого. И она не должна была помнить о нашем разговоре. Но сильные эмоции тяжело заглушить. Так произошло с Колосовым, который из-за своей любви обречен помнить. Валерии же, видимо, помог все вспомнить Мельник. Она рассказала ему о тебе. А уж подстроить так, чтобы Колосов пришел на мельницу, было несложно. Маркелова же и насоветовала ему обратиться к колдуну за приворотом.
— Но ведь Мельник меня спас, — напомнила я.
— Спас, — легко согласился Макс, — для себя. Ты ему нужна живая и здоровая.
— Значит, тот древний старик в лесу — его настоящее лицо?
— Цирк шапито! С тем же успехом он мог прийти в образе кота. Вещь-то немудреная.
— А что мне с этим делать? — я показала на свой глаз.
— Когда заговор закончится, все должно прийти в норму. Пока…
— Пока? — Я вцепилась в руку любимого.
— Пока не наступит день его смерти. Он передаст тебе свою силу.
— Что я буду делать с его силой? — Казалось, поражаться мне уже некуда, но я все глубже и глубже погружалась в шоковое состояние. Новость выглядела нереальной, такого не должно было со мной происходить.
— Умение колдовать дарит человеку некоторые преимущества. — Макс мотнул головой, прогоняя какие-то свои мысли, притянул меня к себе. — Например… он может умереть, когда захочет.
— А Мельник захотел умереть?
— Да. Он старый, ему надоело жить. Хотя с его талантами вечность нормальный срок для жизни. — Макс выдернул салфетку и вытер мне лицо. Придирчиво осмотрел, все ли в порядке. — Я уже говорил, что ваш век не самый легкий для владения магией. Она здесь почти никому не нужна. Магию превратили в шоу, в развлечение.
— Знаешь, мне магия тоже не нужна. Даже с фантастическим бонусом умереть по желанию.
— Ты боишься меняться? — Макс пальцами коснулся моей щеки. — Но ты уже изменилась. Та девочка, что встретила меня возле подъезда, и ты сейчас — два разных человека. Тянешь на себя старое одеяло привычек, привязанностей, но они — лишнее. Будь собой! А потом, в ведовстве есть и еще одно преимущество — ты не только умираешь, когда захочешь, но и живешь, сколько захочешь, причем оставаясь такой, например, как ты сейчас, то есть всегда молодой.
— Не вампир, так ведьма — хорошая перспективка!
Слова Макса меня не радовали. Надо было с этим свыкнуться, переспать ночь, прожить неделю. Мы уже столько вместе, а я никак не смирюсь с мыслью, что нормальная жизнь, та жизнь, которой живут все, для меня закончилась. Что у меня все по-другому, и мечтать о том, чтобы было как у всех, для меня заказано. Дверь, из которой я вышла, исчезла, и остается только идти вперед.
Ознакомительная версия.
