Кайя была очень рада, когда они дошли до маленькой овальной дверцы, легко открывшейся от прикосновения руки Ройбена.
Тяжелые драпировки висели на стенах шахматного кабинета. Весь пол был выложен черными и белыми плитками, а по периметру стояли шахматные фигуры в пять футов высотой. На полу спал Корни, поджав ноги так, что помещался на двух квадратных плитках.
— Корнелий? — Ройбен опустился на колени и потряс Корни за плечо.
Тот поднял взгляд. Его глаза были затуманены, а тело покрыто множеством синяков, но хуже всего была пресыщенная улыбка, с которой он повернулся к ним. Лицо Корни казалось постаревшим, а в волосах появилась белая прядь.
— Привет, — пробормотал он. — Ты Робин, приятель Кайи.
Кайя упала на колени.
— Теперь все в порядке, — прошептала она, обращаясь скорее к себе, и погладила друга по влажным волосам. — С тобой все будет в порядке.
— Кайя, — ровным голосом позвал Ройбен.
Она обернулась. Из-за драпировки, закрывающей дальнюю стену, вышел Нефамаэль. Остановившись, он провел рукой по мраморной гриве черного шахматного коня.
— Приветствую, — промурлыкал Нефамаэль. — Вы простите мне шутку, если скажу, что вы были пресловутой колючкой у меня в боку.
— Я бы скорее решил, что ты мне обязан, — ответил Ройбен. — Ведь именно я подарил тебе корону.
— Если смотреть с этой точки зрения, мне очень жаль, что жизнь так часто бывает нечестной, Рат Ройбен Рай.
— Нет! — выдохнула Кайя.
Этого не может быть. Ройбен был слишком далеко от остальных, когда она произнесла его имя. Она сама едва слышала себя. А он убил всех рыцарей, находившихся поблизости, всех, кто мог бы расслышать…
— Никто другой этого не знает, — заверил Нефамаэль, словно прочитав ее мысли. — Я убил малорослика, который думал снискать мое расположение, выдав мне это имя.
— Шип… — прошептала Кайя.
— Рат Ройбен Рай, властью твоего истинного имени я приказываю тебе никогда не причинять мне вреда и повиноваться мне немедленно и безоговорочно.
Вдох Ройбена был так резок, что больше походил на вскрик.
Нефамаэль вскинул голову и расхохотался, рука его по-прежнему поглаживала шахматную фигуру.
— Далее приказываю тебе не причинять никакого вреда себе самому, если я только не велю тебе это сделать. А сейчас, мой рыцарь, схвати эту пикси.
Ройбен повернулся к Кайе, и Люти, высунувшись из ее кармана, закричала. Кайя бросилась к двери, но Ройбен оказался проворнее. Он схватил ее за волосы, дернул к себе, а затем так же неожиданно отпустил. На долю мгновения Кайя застыла в изумлении, а потом выскочила в дверь.
— Тебя неплохо научили исполнять приказы, но отдавать их ты пока еще не умеешь, — услышала она голос Ройбена.
Девушка стремглав мчалась по лабиринту среди стеллажей. На пути сюда она следовала за Ройбеном по извилистым проходам между полками и теперь не имела ни малейшего понятия, куда бежать. Она свернула в боковой проход, и еще раз, и еще, радуясь, что не видит жутких хранителей тайн. Затем, проскочив мимо стола, на котором громоздились книги, Кайя очутилась в тупике. Люти выбралась из ее кармана и летала вокруг.
— Что нам делать, Кайя? Что делать?
— Тише, — прошипела девушка. — Давай прислушаемся.
Кайя услышала собственное дыхание, игру флейт в дальних покоях, шелест мантии по каменному полу. Ни шума шагов, ни других признаков погони.
Она попыталась создать вокруг себя ореол, чтобы слиться со стеной позади нее. Девушка ощутила рябь магии, пробежавшую по телу, и уставилась на свою руку цвета старого дерева.
Что им теперь делать? Вина и страдание переполняли душу Кайи. Она села на пол и опустила голову на колени, стараясь дышать глубоко и медленно.
Она должна придумать, как освободить Ройбена и Корни.
Это было абсурдно. Она всего лишь юная пикси. Она едва знала, как использовать ореол, и почти не умела пользоваться собственными крыльями.
«Умная девушка». Эти слова дразнили ее и приказывали сосредоточиться. «Думай, Кайя. Думай».
Кайя сделала еще один глубокий вдох, размышляя. Она ответила на загадки. Она спасла Ройбена от Двора. Она все-таки научилась создавать ореол. Она могла это сделать.
— Пойдем! Пожалуйста, пойдем, — попросила Люти, присаживаясь на колено Кайи.
Кайя покачала головой.
— Люти, нужно что-то сделать. Если бы я только могла придумать!
Они все — фейри. Ладно, тогда она должна рассуждать как человек. Она должна оценить все, что умеет делать. Трюки с зажигалкой. Кражи в магазинах. Особенно следует подумать о том, чего не любят фейри.
Железо.
Кайя взглянула на Люти.
— Что произойдет, если я проглочу железо?
Люти пожала плечами.
— Ты обожжешь себе рот. И можешь даже умереть.
— А если я отравлю кого-нибудь железом?
Люти недовольно завозилась на колене девушки, скептически глядя на нее.
— Но здесь нет железа!
Кайя набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула. Она думала слишком быстро, ей следовало остановиться и успокоиться. При Зимнем Дворе, конечно же, имелось железо. Наверняка часть оружия сделана из него, но Кайя не знала, где оно хранится. Оно могло быть где угодно, но не в библиотеке.
Она оглядела себя. Что у нее было от Железнобоких? Футболка, трусики, ботинки… Зеленый сюртучок — это только ореол.
Кайя быстро расшнуровала ботинки. В них определенно было железо, оно не соприкасалось непосредственно с ее кожей, но оно там было. Она стянула обувь и осмотрела ее со всех сторон: стальные колечки, сквозь которые продевались шнурки; стальные пластинки в носках ботинок под стельками. Она чувствовала их тепло через толстый пластик внутри. Если извлечь пластинки, как их использовать? Они были слишком большими — разве что наточить из них опилок… Кайя достала из кармана сюртука нож, который отдал ей Ройбен, и стала отковыривать подметки. Оторвав их, она увидела ряды сияющих стальных гвоздиков, таких маленьких, что их вполне можно было проглотить, не заметив.
Взяв нож в одну руку, а ботинок в другую, Кайя начала по очереди вытаскивать гвоздики.
Новые ощущения опьяняли Корни. Он сидел на грязном полу огромного подземного дворца. Придворные играли на музыкальных инструментах, а Нефамаэль кормил его из собственных рук огромными темно-синими виноградинами. Вокруг Корни различные существа, большие и маленькие, пили из бокалов, играли в загадки и в странную игру, кидая определенным образом круглые камешки.
Весь мир съежился до грозди винограда. Не было ничего лучше, чем касаться губами щедрых пальцев, не было ничего слаще, чем лопающиеся во рту иссиня-черные шарики.
— Мне кажется, что в тебе слишком много чувства собственного достоинства, — обратился Нефамаэль к своему новому пленнику. — Я приказываю тебе танцевать.
