Мы с Лардом шли по полутемному коридору большого, некогда шикарного, а теперь крайне запущенного дома. Я впереди, за мной Аделард, а сзади с самым виноватым выражением на лице плелся Энди. Единственной моей мыслью тогда было убраться поскорее из этого дома, да и из всего Сошона вообще. Но случилось так, что я перепутал двери. Ничего удивительного в этом нет, нервы далеко не у всех железные.
Рванув дверную ручку на себя, я и увидел следующую картину. Комната средних размеров, стол, заставленный пустыми, полными и только начатыми бутылками. Блюда, частью пустые, частью заполненные какой-то пищей. Посередине стола подсвечник с единственной сальной свечой. Мебель точно такая же, как и во всех помещениях этого дома, — старая, наполовину разломанная, и еще запах. Запах плесени, какой-то кислятины, чего-то сгнившего, и еще что-то воняло.
Слева от дверей стояла девушка с очень бледным лицом, а напротив нее, через стол, то ли пять, то ли шесть мужчин, при одном взгляде на которых сразу становилось ясно — к сливкам столичного общества они не имеют никакого отношения. Все они застыли на месте со странными выражениями на лицах. Часть из них морщилась, будто от зубной боли, другая — как от головной. В комнате висела тишина, и что самое удивительное, когда мы в нее вошли, на нас никто даже не взглянул.
Девушка оказалась хороша собой, даже очень. Под балахоном легко угадывалась стройная фигурка, а лицо не то чтобы просто приятное, а очень симпатичное. Если бы не смертельная бледность, его вообще можно было бы назвать очень красивым. Вообще-то в Сошоне все девицы еще те, и когда дигранские женщины ругаются между собой (а ругаются они не меньше, чем во всех остальных городах), то самое страшное оскорбление, смертельное, можно сказать, приберегаемое ими совсем уж на крайний случай, звучит так — сошонская девка. И это говорит о многом.
Так вот, осмотрев присутствующих в комнате, я уж совсем собрался из нее ретироваться и даже сделал шаг назад, когда неожиданно для себя самого себя поинтересовался:
— Я могу вам чем-нибудь помочь, леди? — Настолько эта девушка произвела на меня впечатление.
Девушка повернула ко мне лицо без единой кровинки и едва слышно сказала «да», после чего начала медленно оседать. Я успел подхватить ее уже у самого пола. И как хорошо, что в тот раз, отправляясь на розыски Энди, я прихватил с собой именно Аделарда!
Возле дверей, у самой стены, по правую руку, стояла лавка. Длинная такая лавка и, по всей вероятности, очень крепкая. Из тех, что были сделаны задолго до нашего рождения и спокойно нас переживут. У этой же стать долгожительницей судьба не сложилась. И еще, вероятно, никому из находящихся в комнате никогда и в голову не приходило, что эта лавка способна так летать. Но это уже полностью заслуга Ларда. В общем, когда я с Николь на руках, а за мной и Энди с Аделардом выскочили из комнаты, от лавки мало что оставалось.
Чуть позже я во второй раз поблагодарил Создателя за то, что захватил с собой Ларда, а не, например, Гвена. Николь — девушка хрупкая, но убегать с ней на руках от погони меня надолго не хватило. Лард же нес ее, как пушинку, еще и успевая подбадривать Энди подзатыльниками. В жизни никогда бы не подумал, что похищение одной девушки, пусть и такой красавицы, как Николь, может вызвать всеобщий переполох в таком громадном районе. Уходя от погони, мы стремились выбраться на окраину Диграна, туда, где городские стражники чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы патрулировать улицы по ночам.
Забавно, но спасло нас не это, а то, что, заплутавшись в бесконечных лабиринтах неосвещенного Сошона, мы оказались в противоположной стороне от города, выйдя на берег моря. И еще очень повезло с тем, что мне удалось рассмотреть у причала лодку, а в ней самой оказались весла. Иначе не оставалось бы ничего, кроме как броситься в воду и сидеть в ней по самую шею, держась за каменную кладку причала. Затем мы долго гребли вдоль причала, скрываясь в его тени, пока, наконец, не высадились на уже пустынный берег. Должен признать, что все время нашего бегства я очень ругал себя за опрометчивое решение рискнуть жизнью ради той, кто вполне могла оказаться обыкновенной сошонской девкой, пусть и очень красивой.
К тому времени Николь почти полностью пришла в себя и лишь изредка вздрагивала всем телом от пережитого. А уже на корабле у нас с ней и состоялся разговор, в результате которого она стала лекарем и казначеем «Небесного странника».
Тогда, во время разговора, я спросил у Николь, как она вообще умудрилась попасть в Сошон?
— Я разыскивала… — тут она запнулась, не желая называть чье-то имя, затем продолжила, — одного человека.
— В Сошоне? — удивился я.
— Нет, в Сошон я попала случайно. Я вообще о нем раньше не слышала. Один из тех, в комнате, — мы познакомились с ним в самом Дигране, — сказал, что знает его и проводит. А дальше… — и Николь нервно вздрогнула, вспоминая пережитое.
Мне удалось вытянуть у нее немногое. Со слов Николь получалась следующая картинка. В столице она оказалась впервые, хотя и родилась не так далеко от нее — в Месанте. Случайный знакомец привел ее в Сошон, как оказалось, совсем не для того, чтобы она встретилась с тем, кого разыскивала. Наивная симпатичная дурочка должна была украсить собой один из сошонских борделей. Человек при Николь объявил за нее цену — пять золотых ноблей, и покупатель даже торговаться не стал.
— А что произошло дальше? — поинтересовался я. Слишком уж непонятно мне было то, что я увидел, когда вошел в комнату.
— Понимаешь, Люк…
С самого начала нашего знакомства у нас с Николь сложились замечательные отношения, и мы сразу начали называть друг друга по именам. Но к моему великому сожалению, дальше этого дело так и не пошло.
— Понимаешь, Люк, я умею делать так, что мне не могут причинить зла. Но и сама я его причинить не могу. Хотя иногда так хочется… — и она печально улыбнулась.
Человека, разыскиваемого Николь в Сошоне, мы искали вместе с ней по всему Диграну, но так и не нашли. Возможно, будь она чуть более открытой, что-то и получилось бы. Хотя, если честно, я и не желал успеха в поисках — кто его знает, кем он Николь приходится?
Закончилось дело тем, что я предложил ей остаться на борту «Небесного странника», мотивируя тем, что ему предстоит побывать во многих местах по всему герцогству и, вполне возможно, Николь встретится с разыскиваемым ею человеком в другом месте. Она согласилась, поставив единственное условие — не задавать ей слишком много вопросов, и особенно об ее прошлом. Но от одного вопроса я все же не удержаться не смог.
— Скажи, Николь, — спросил я, — ты не знала, кто вошел в комнату, так почему согласилась на мою помощь? Ведь ты же могла попасть в еще худшее положение.
