И снова Рианель обратился ко мне:
— Думаю, капитан, оказаться в Антире вполне вам по силам.
Да уж, в устах моего навигатора эти слова прозвучали огромной похвалой.
— Благодарю вас, господин Брендос, — изрек я, стараясь всем видом показать, что его слова едва не заставили меня смутиться. И сразу же поинтересовался: — Ну и на какую прибыль нам можно рассчитывать?
Рианель ответил сразу же:
— Слышал я о подобном случае, произошедшем почти десять лет назад. Тогда в Антире опустился корабль немногим больше нашего «Небесного странника», взял на борт три десятка пассажиров и через неделю заработал на этом почти сто монет.
Мне едва удалось сдержать себя от того, чтобы не присвистнуть. Сто ноблей — это четыре-пять рейсов, причем не факт, что каждый из них продолжится меньше недели. Выходит, что каждый пассажир заплатил по три золотых нобля, присовокупив к плате еще три серебряных геллера. Даже в том случае, если мы возьмем на борт только половину и заплатит каждый из них по три нобля, то сумма выйдет…
— Сорок пять ноблей, господин Сорингер, — неожиданно вставила свое слово Николь.
Неожиданностью стало для меня не то, что она назвала меня господином, ведь когда мы собираемся за столом в капитанской каюте, обычно так друг друга и величаем. Но как она догадалась обо всем остальном?
— Благодарю вас, госпожа Соланж, — откликнулся я. — Действительно, если пятнадцать пассажиров заплатят нам по три монеты, выйдет именно эта сумма. Скажите, господин Брендос, — обратился я снова к своему навигатору, — в самом Антире вам довелось побывать?
— Да, — ответил он. — Вы, наверное, слышали об экспедиции, чьей задачей являлось наведение порядка в Гурандских горах. Так вот, я тоже принимал в ней участие.
«Не думаю, что это огромный пробел в моих знаниях, но о посланной герцогом экспедиции мне слышать не приходилось».
— Несколько лет назад в Гурандские горы Его величеством был послан сильный отряд, — начал свой рассказ Рианель.
Когда речь заходила о нашем правителе-герцоге, Брендос всегда называл его предикат, ни разу не сказав о нем просто «герцог».
— Как всем известно, орехи куири очень любимы при дворе Его величества, да и сам он их отнюдь не чурается. Так что его желание вполне объяснимо: перестать зависеть от поставщиков куири. В итоге задачу посланный им отряд выполнили полностью, порядок там навели. Исчезли перекупщики, в горах перестали происходить случаи, когда людей, собирающих куири, находили на дне глубоких ущелий с, образно говоря, вывернутыми карманами. Казалось бы, всё на этом. Но результат стал самым неожиданным — сбор орехов сошел почти на нет. Поначалу увеличили плату, которая и без того была больше, чем платили за куири раньше. Увы, такой шаг не принес ничего. Кроме того, людей, собирающих орехи на склонах Гурандских гор, становилось все меньше. — Брендос прервался на мгновение, чтобы снова взглянуть в иллюминатор. — Тогда попробовали использовать каторжников, обещая им за определенное количество собранного куири свободу, и желающих, как вы сами догадываетесь, нашлось множество. И снова, увы, кроме энтузиазма каторжники предложить ничего не смогли. Ведь только люди, собирающие куири поколениями, знали, что вон в той расселине встретить куири шансов значительно больше, чем в тех двух. На этот камень наступать не следует, он не выдержит веса человеческого тела и обрушится в пропасть месте с ним. Или то, что спастись от укуса небольших, но очень ядовитых змей, почему-то любящих водиться именно там, где растут куири, можно только немедленно съев орех. Причем таких особенностей при сборе куири множество. И количество поставляемых ко двору орехов начало неудержимо падать. Возможно, прояви Его величество больше терпения, ситуация наладилась бы, но он решил иначе, отозвав из Гурандских гор своих людей. В Гурандских горах — другой, ни на что не похожий мир, и чтобы понять его, нужно прожить в нем очень долго.
Рианель умолк, и на некоторое время воцарилась тишина, а затем я ее нарушил:
— Хорошо, господин Брендос, общая ситуация с орехами куири нам теперь понятна. А теперь скажите, с какими именно трудностями мы можем столкнуться при полете в горах к Антиру?
— Трудности такие же, как и в любых других горах, — пожал плечами он. — Только еще в большей степени. Неожиданные порывы ветра, которые могут прижать корабль к отвесным кручам еще сильнее и неожиданнее, ущелья более узки и извилисты, а над горной долиной, где расположен сам поселок, склоны кверху сходятся так, что остается едва ли не щель. Но ведь «Мардидский удалец» смог туда попасть, а затем еще и выбраться. Думаю, господин Сорингер, что и вам такое по плечу.
Еще раз спасибо за комплимент моему искусству кораблевождения, Рианель, ведь наверняка вы не знаете о моем таланте. Но мне нужно подумать, стоит ли плата в пятьдесят или даже сто ноблей того риска, что придется испытать? Сомневаюсь.
Тут навигатор добавил то, что окончательно убедило меня — такой платы явно будет недостаточно.
— Существует и еще одна проблема, причем в самом поселке. В Антире нет ни одной женщины, такова давняя традиция, и вероятно, она сложилась не просто так. А на борту «Небесного странника» их целых две.
Он снова умолк, но и без дальнейших объяснений все понятно. Нас на борту «Небесного странника» слишком мало, чтобы защитить Николь и Мирру там, где даже могущества власти Его величества оказалось недостаточно.
— Я при необходимости смогу за себя постоять, — заявила вдруг Николь, причем с самым решительным видом.
В общем-то, да. При нашей с Николь первой встрече именно так все и произошло. И все же не думаю, что ей удастся справиться со всеми ними. Собирателей орехов в Антире несколько сотен, и все они славятся своей необузданностью. О них вообще много самых разных слухов ходит, и все как один — жутковатые. Так что заявление Николь выглядит опрометчивым, иначе назвать его трудно.
* * *
А произошла наша первая встреча в Сошоне — портовом районе Диграна. Город этот во всех отношениях замечательный, красивый, зелени много, да и порядка на улицах хватает — столица все же. Но в Сошон лучше не заходить даже днем, не говоря уже о ночи.
Рассказывают, что еще пару столетий назад там все выглядело иначе. Жизнь в Сошоне била ключом, на многочисленных верфях строились корабли, у причалов стояло под разгрузкой-погрузкой множество купеческих судов, а склады в порту битком были забиты всевозможными товарами.
Все изменилось не в одночасье, но после того как в небо взмывало все больше летучих кораблей, а верфи, где их строили, переместились в Месант, Сошон начал хиреть. Хирел он, значит, хирел, пока и не докатился до своего нынешнего состояния. Нет, не то чтобы всякая жизнь там полностью прекратилась, даже корабли все еще продолжали строить — пусть и единицы, но все уже далеко не так, как прежде. В общем, в Сошоне все пришло в почти полное запустение. Мне бы и в голову не пришло отправиться в туда, если бы не Энди Ансельм. Тот случай, когда мы вместе с Аделардом Ламнертом выкупили Энди, я о нем уже рассказывал.
