Ознакомительная версия.
– Думаешь, мне суждено быть повешенной? Что ж, должна же Дорога Висельников как-то оправдывать свое название.
Перегрин тем временем занялся костром, набрав хвороста. Ингоз выложил трофеи – хлеб и солонину. Не бог весть что, но все слишком устали, чтоб привередничать.
Сайль, убедившись, что ее рубаха и штаны по-прежнему сырые и еще долго не высохнут, снова села и принялась раздирать космы пятерней.
Перегрин протянул ей гребень, который носил на поясе. Она покосилась на этот предмет обихода с подозрением.
– Причешись как следует, – с нажимом сказал Перегрин. Что вызвало вполне оправданный ответ:
– Я не собираюсь, как всякое бабье, перед мужиками охорашиваться – патлы взбивать, чтоб прельщать дураков!
– Ты ведешь себя гораздо хуже. Всем своим видом и своим поведением ты говоришь: «Ах, я несчастное, замурзанное дитятко! Позаботьтесь обо мне, накормите меня, вытрите мне нос!» И находятся люди, включая присутствующих, которые на это покупаются.
– Полегче! Я сроду ни у кого на шее не сидела! Дорога получает от меня в сто раз больше, чем дает.
– Я не о работе, а о повседневной жизни. Ты не заботишься о себе, значит, желаешь, чтоб о тебе заботились другие. Как неразумный ребенок. Если хочешь, чтоб тебя считали взрослой, – веди себя соответственно.
Она с угрюмым видом взяла гребень.
– Что, уели тебя? – усмехнулся Ингоз.
– Знаешь что? В следующий раз, когда вас будут убивать, я поступлю, как мне только что посоветовали. Позабочусь о себе.
С этими словами Кружевница встала и пошла прочь. Как будто ей не причесываться предстояло, а заново раздеваться донага.
– Вы поосторожнее, мэтр, – предупредил Ингоз. – А то это «несчастное дитя» нас всех взорвет, когда уснем. С нее станется.
Сигвард спорить не стал, хотя Перегрин косвенно задел и его. Он не мог не признать, что в словах старика была правда. Однако в данный момент он обратил внимание на другое. Перегрин не то чтобы стал хуже относиться к Сайль – но разговаривал с ней не в пример менее учтиво, чем в первые дни.
– Что бы ни случилось, войну с Куаллайдом мы Дороге обеспечили, – сказал Сигвард, ни к кому не обращаясь.
– Он может натравить своих людей на нас, но не попрет против Дороги.
– Мы все служим Дороге. И мы перебили его охрану. Кто первым начал – значения не имеет.
– Боюсь, капитан, что вы правы, – откликнулся Перегрин. – Мы понапрасну потратили полдня. До темноты не так уж много времени. И я за то, чтобы до ночи продвинуться дальше.
– Мэтр, в лагере никого не осталось! – возразил Ингоз. – А если даже кто-то и удрал, раньше чем через три дня до рудников Куаллайда он не доберется. За это время мы уйдем далеко.
– Ваш друг Пандольф вряд ли раньше соберет людей. Я не хотел бы, чтоб очередная потасовка снова задержала нас на пути к цели.
– А что будет на обратном пути, вас не волнует? – спросил Сигвард.
Вернулась Кружевница, молча протянула Перегрину гребень. Он покачал головой:
– Оставь себе.
Возможно, в будущем ей предстояло восстановить сноровку в обращении с гребнем, но сейчас как следует причесать волосы она не сумела – или не захотела, – и они рыжеватым облаком окружали голову. Лицо казалось каким-то чужим, словно прежнее речная вода смыла вместе с сажей. И это лицо не то чтоб было неприятным – оно было правильным, с четкими чертами и россыпью веснушек, почти сливавшихся с загаром, – но к прежнему Сигвард успел привыкнуть.
Кружевницу, кажется, это тоже смущало, и она старалась на спутников своих не смотреть.
– А мэтр говорит, чтоб мы дальше ехали, – незамедлительно сообщил ей Ингоз.
– А у меня одежда еще не высохла.
– Ничего, поедешь в той, которая на тебе сейчас, – сказал Перегрин. – И желательно, на одной из тех лошадей, что достались в добычу.
– Чего это он распоряжается? – вопросила Кружевница. – Кто у нас вообще командир?
Хотя вопрос был обращен в пространство, ясно было, что обращается она к Сигварду. Но он на провокацию – если таковая имела место – не поддался.
– Он прав, Кружевница. Тебе что, так важно, во что ты одета?
– Неважно. Но мне чужого не надо!
– Вернешь после. Собирай свои вещи, и едем. – Он посмотрел на лошадей, приведенных Ингозом: саврасого мерина и невысокую кобылку со шкурой цвета золы и темно-бурыми гривой и хвостом. – Пожалуй, вот эта тебе подойдет.
– Да я уж на том длинноухом приспособилась.
– Мул принадлежит Перегрину. А лошадь будет твоя.
Для Сайль это был довод.
– Ладно. Только заберу свой тюк, а то скотина нашего колдуна хребет сломает.
– И ты должна научиться седлать и чистить лошадь.
– Лучше б я шла пешком…
Ингоз забулькал от смеха, совсем забыв, что недавно советовал Перегрину не раздражать Кружевницу понапрасну. Но она была слишком занята и не обратила на это внимания.
Кобыла фыркала и крутила головой, когда Сигвард помогал Сайль перетянуть подпругу, но позволила перегрузить пресловутый тюк и свернутую одежду.
– Я назову ее Зола, – объявила Сайль, натягивая башмаки. Те были еще мокрыми, но она уже осознала, что в стременах босым ступням будет хуже.
Никто не поддержал почина. Ингоз и Сигвард понимали, что лошади, попавшие к ним, вряд ли долго будут оставаться в их владении, и потому не тратили воображения на клички. А Перегрин не счел нужным сообщить, как именует лошадь и мула.
Так они снова двинулись в путь. Тропы никакой не было, но лес на склоне был не столь плотный, как внизу, и можно было передвигаться верхами. Хоть Ингоз и твердил, что без него, как проводника, никуда, – теперь проводником скорее стал Перегрин, по его словам, припоминавший эти места.
– И для чего мы тогда нужны? – попрекнул Ингоз Перегрина. – То есть я.
– Нам не удалось купить еды.
– Ага, мародерствуем понемногу. Ну и что?
– Возможно, еще придется охотиться – тут вам и пистоль в руки.
Ингоз обдумал перспективы.
– Какая сейчас охота! Вот раньше, говорят, была… да. На пустошах сайги бегали, в лесах кабаны, олени. А как стали поселения строить – жрать-то надо? Вот первым делом крупную дичь и повывели. Одна мелочь осталась. Оленя еще изредка встретишь, а кабанов при мне уже не было.
– Ты еще «медведей» скажи, – хмуро бросила Кружевница.
– Про медведей врать не стану. Не видел, не слыхал. Может, эти… Открыватели… перебили. А вот волков и сейчас полно. Сама небось знаешь. Только нам же охота для еды нужна, а не для удальства. Разве что зайцев настреляем или птицу будем бить.
– Волки, стало быть, есть? – полюбопытствовал Сигвард.
– Точно. Сейчас-то они сытые, а зимой, бывает, наглеют, – сообщил Ингоз.
– И как же ты одна в лесу с этой напастью справляешься? – Сигвард через его голову обращался к Кружевнице.
Ознакомительная версия.
