в силах взять под контроль новые чувства, и, усилием воли, пытался избавиться от синеглазого наваждения и не вспоминать о девушке, но столько, сколько он думал о Филиппе, он никогда и ни о ком не думал! Как же он уже извёлся из-за неё! Скорее бы прижать к себе её стройное крепкое тело, но… почему-то отчаянно хотелось, чтобы она была не против…
Карлвиг уже ждал главу клана в кабинете. Управляющий быстро и чётко доложил о состоянии дел и последних событиях в поместье. Хилберт в этот раз слушал его вполуха, решая встретиться с Филиппой сразу или подождать пока доставят подарки. Аштуг был невнимателен ровно до тех пор, пока не услышал о прибытии наследного принца и его разговоре при встрече с ашварси.
Карлвиг нашёл нужным доложить хозяину о том, чему стал свидетелем, стоя на крыльце, так как опасался последствий конфликта особ такого высочайшего положения на территории поместья.
— Что ты сказал? — потрясённо переспросил Хилберт. — Ну-ка, повтори!
Управляющий растерянно развёл руками, будто это он был виноват, что не предотвратил неприятности для поместья, и повторил свой рассказ.
— То есть, ту девушку, которую я прошлой осенью отправил в своё самое глухое и спокойное поместье заниматься со строгой воспитательницей, вместе со своей сестрой, и тихо вышивать цветочки… бездна тебя поглоти… наследный принц желает забрать во дворец… наложницей! А сам ашварси императорской армии сделать… своей второй женой? Я тебя правильно понял, Карлвиг?!
Разом осипший голос Хилберта, когда он задавал вопросы управляющему, срывался, звериная ярость пеленой накрыла глаза. Крепкое толстое дерево на ножке стула треснуло, когда мужчина на выдохе с силой припечатал им о каменный пол. Он задыхался…
— Она в-в-вышивала ц-цв-веточки, — заикаясь произнёс Карлвиг, отшатнувшись к стене, и в ужасе от выражения лица хозяина, пытающийся слиться с ней. — А вч-чер-ра приехал ашварси и весь вечер смотрел на неё, расспрашивал, а сегодня…
Вскоре, подробно и дотошно допрошенный управляющий, вытирая обильно текущий холодный пот со лба, быстро семенил в сторону спальни Филиппы. Он спешил к ней с приказом немедленно, но незаметно, пройти в кабинет на встречу с главой клана.
Тем временем, оставшись один, Хилберт тяжело опустился на стул. Треснутая ножка не выдержала его веса и с громким хрустом сломалась, пострадавшая мебель развалилась под ним и аштуг грохнулся на пол, ошарашенно озираясь среди обломков.
— Наследный принц и ашварси… — простонал Хилберт, сидя на полу, и уткнул лицо в ладони. — Оба хотят отнять мою девочку…Что мне делать?!! Что?! Что?! Так….Спокойно… Сначала нужно выяснить, чего она сама хочет… Потом будем решать…Возможно… Нет! Не отдам! Никому! Ни за что! Никогда! Моя!
Он вскочил на ноги.
Р.S. Просто умираю от удовольствия, читая Ваши комментарии. Это моя "прода". Спасибо!!!!
Ваша Полина
Филиппа уже давно не плакала. Она лежала на спине, устремив распахнутые глаза в белый потолок и ждала. Всё равно, рано или поздно за ней придут. Она специально осталась в своём лучшем платье, в котором была на вчерашнем празднике и, падая на постель, даже не сняла обувь. Зачем? Вдруг её сорвут с места и даже не дадут времени обуться?
Осознав, что натворила, напав на самого главнокомандующего императорской армией, Филиппа сначала в страхе заметалась по комнате, собирая узелок, чтобы бежать. Потом замерла над открытым ларем потому, что, растерявшись, поняла, что идти ей некуда и не к кому… Потом она долго плакала, уронив голову на руки, сложенные на крышке ларя.
Нарыдавшись, Филиппа устало подошла к двери и открыла защёлку: нет смысла закрываться, этим она только разозлит палачей. Она умыла лицо, привела в порядок волосы и легла на кровать — ожидать своей участи.
Это хорошо, что она так нарядно одета, подумалось девушке в какие-то минуты. Столько усилий Филиппа потратила, перешивая на себя именно это платье Генриетты! Оно было приятного, светло-серого цвета. С ещё одного, отданного бедной сиротке наряда сестры аштуга, совсем нового, но имеющего на подоле громадное пятно, которое ничем не сводилось, девушка спорола отличное, совсем не пожелтевшее, белое кружево и перешила его на это серое платье. Получилось очень нежно и красиво!
«Хотя бы на казнь пойду в достойном виде. А, может, сжалятся надо мной?», — обречённо думала Филиппа.
Её панические мысли перебирали в уме все возможные виды наказания и все страшные рассказы о бескомпромиссной жестокости и абсолютной непримиримости ашварси, что бродили среди бойцов в отряде. Настроение девушки мощно колебалось от надежды на полное помилование до полной обречённости в ожидании смертной кары.
Единственное, что этой ночью поддерживало Филиппу в её, порою, совершенно беспросветном отчаянии — мысль о том, что всё же есть один человек, который может пожелать спасти её. Аштуг. Возможно, он заступиться за неё перед ашварси? В империи всем известно, что они — лучшие друзья.
И тогда, ей оставят жизнь… Просто изобьют палками… или кнутом… Карлвиг иногда назначал подобные наказания слугам. Их били на конюшне и Филиппа старалась уйти подальше, чтобы не слышать душераздирающие крики. Как же страшно…
Серый рассвет сменили яркие солнечные лучи. Филиппа несколько раз подходила к двери, но так и не решилась выйти. Послонявшись по комнате, снова ложилась…
При появлении Карлвига, всё тело девушки вздрогнуло, словно, его молнией прошило с головы до пят. В груди собрался невидимый ком и стал давить, мешая дышать, в глазах потемнело…
— Доброе утро, Филиппа! Хорошо, что Вы уже одеты. Вам следует немедленно пройти в кабинет главы клана, не привлекая к себе ничьего внимания. Там Вас ждут.
Вот и пришёл её час…
Она устала ждать приговора. Пусть всё скорее закончится! Филиппа пошла так стремительно, что Карлвиг, который двигался следом, своим привычным степенным шагом не успевал за ней и временами переходил на маленькие перебежки, чтобы догнать.
Стрелой промчавшись почти пустыми коридорами, Филиппа остановилась только у самой двери в кабинет. Она постаралась немного выровнять дыхание и набраться душевных сил перед последним решающим шагом, прислонившись к гладкой деревянной поверхности пылающим лбом.
Нагнавший девушку Карлвиг, запыхавшись, сипло кашлянул за её спиной и этим, словно, подтолкнул к действию.
Она вошла, осторожно, неслышно. Остановилась у открытой двери…
Хилберт, в размышлении, стоял у стола, с силой постукивая пальцами одной руки по его поверхности.
Филиппа знала эту привычку своего начальника. Сколько раз она видела, как аштуг выбивал частую дробь длинными фалангами пальцев, когда склонялся над картами местности, планируя ход очередной предстоящей битвы. В такие минуты она занималась своми делами как можно тише, потому, что очень боялась помешать ему думать, зная сколько
