— Слишком много вопросов, — пресек мои попытки разузнать, что к чему, сатир.
— Хоть вы и обращаетесь со мной хорошо, подозрения лишними не бывают. Я имею право знать, чтобы не бояться… а вы имеет право ничего мне и не говорить, к слову. — улыбаюсь. — Но обе стороны лишь выиграют от обмена информацией, разве не так?
— Хах! Дивиц-ца-то хит-розад-даяааа! — нехорошо оскалился в улыбке Гассан.
— Она ведьма, — понял и тяжко вздохнул по этому поводу Фавнгриф. — Так только они себя ведут. Эх, Анну никогда не слышит молитвы дословно, ей их передает какой-то оглохший на оба уха серафим!.. Просили: «пошлите нам надежную помощь в наших благих делах!», а она посылает нам презренную ведьму! О Духи Святой Земли, какому-такому демону мы поклоняемся!?
— Опять!? Только я ушла от одного, который вечно недоволен моим названием, так теперь вы! — обижаюсь. — Сами меня сюда привезли, почти похитили, я вас об этой помощи не просила! Если вы мне не доверяете, и я вам так не нравлюсь: везите обратно!
— Погодите ссориться! — рявкнул Руссо, вставая с пола и подходя к нам с козликом. От серьезности у него даже акцент пропал. — Фавнгриф, возможно, девица нам и вправду поможет. Ну и что, что она ведьма? Ведь она наверняка сможет уговорить охотников или хотя бы просто быть посредником.
— Наивный Руссо, — улыбнулся ему, как недалекому идиоту, Фавнгриф. — ведьмы ничем по сути своей не лучше оборотней-людоедов! Только те делают все по инстинктам и непреодолимой жажде, а эти делают все осознанно!..
— Я попросила бы без оскорблений!
— … Она скорее обманет нас, прикинется сочувствующей и пообещает помощь, а потом выведает у нас путь к единорогу и убьет его ради волшебного рога, компонента для своих гадких зелий, которые будут так же предназначены для убийств или еще какой-нибудь мерзости! Лучше от нее сразу избавиться!
— Может, сначала вы введете меня в курс дела и послушаете мое мнение по этому поводу, а уже потом начнете обвинять в том, чего я еще не сделала и неизвестно, сделаю ли когда-нибудь!? — встаю со своего места и возмущенно упираю кулаки в бедра. — Вы меня завели в глухую чащу своими огнями, увезли в неизвестном направлении в какую-то пещеру, захватили с целью сделать меня заложницей! И я после всего этого ведьма, ничем не отличающаяся от оборотня-людоеда!? Я вам ничего плохого не сделала, а вы уже хотите меня убить просто за то, кто я!? Где тут, черт возьми, логика!?
— Я просто знаю вашу породу! Вы все — одна ничтожная, прожженная грехами, темная душонка! Тебе нельзя доверять, а если и можно, то я не знаю причин, по которым должен это делать! — набычился Фавнгриф. Глаза сатира заблестели злобой, он выхватил откуда-то посох и принял боевую стойку.
— Не знаешь? — выгибаю бровь. — Что ж, тогда поговорим на другом языке. Как ты думаешь, козлик, почему я вас всех до сих пор не поджарила и не спалила лес, как только меня покинули блуждающие огни?
— Нас больше, мы убьем тебя в случае нападения. Тронешь лес, и тебя пронзит рогом его страж. Ты не нападаешь из страха, а сейчас щеришься, как загнанная в угол волчица!
— Нет, — просто отвечаю.
Посмотрев на кентавров, решаю устроить небольшое световое шоу.
— Моя стихия — огонь, — говорю тихо и медленно. По одному взмаху моей руки костер вспыхнул ярче, пламя поднялось почти до самого потолка и слилось с огненным шаром, висящим под ним. Фавнгриф в испуге отскочил от столба огня, кентавры вскочили со своих мест и двинулись на меня… Добраться не успели, все застыли в причудливых позах, боясь пошевелиться. — Он как ласковый зверь, приручи его — и он весь мир положит к твоим ногам. Укажи пальцем на своего врага и от него не останется даже пепла, — мысленно обвожу невидимой нитью каждого кентавра и сатира, это заняло пару секунд, они ничего не почувствовали при этом. Но уже в следующее мгновение невидимые нити загораются, и все присутствющие в пещере застыли, опутанные застывшей сетью. Одно движение — ожог, попытка сделать шаг — срезанная струей пламени конечность. — Огонь это искусство. Скульптура, например. — любуюсь позами кентавров. — Живопись. — струями огня выжигаю на стенах пару цветочков для наглядности. — Музыка. — летучую мышь, спящую в темном углу пещеры, обвил язык пламени. Животное заверещало. Огонь касался разных мест ее тела, тогда она кричала на разных нотах. — Но более всего это искусство смерти, — путы сжались и мышь упала на пол дымящимся угольком. — Медленной и мучительной, быстрой и безболезненной, зрелищной, но на самом деле не очень… разной.
После этой долго отрабатываемой пафосной фразы нимательно наблюдаю за переменами в лицах кентавров и Фавнгрифа. Отмечаю, что теперь они смотрят на меня, как на маньяка-убийцу со стажем. А оно мне и надо. Хотели злую безумную ведьму, которая не лучше людоеда-оборотня, — получите! Пусть они посмотрят, что я могу с ними сделать, а потом решат, стоит им меня дальше доводить или нет.
Помолчав пару минут, продолжаю.
— Вы сейчас в моей власти, я могу вас всех убить, спокойно выспаться в вашей пещере, а утром уйти за единорогом. Как вы уже поняли, совесть моя нисколько от этого не расстроится, — пожимаю плечами. — Но я не делаю этого, — мгновенно снимаю путы со всех кентавров, шагаю в столб огня, чтобы они не бросились на меня раньше времени. — Если я вам не угрожаю, не причиняю боли, не сопротивляюсь, это не значит, что я не могу. Мне просто незачем это делать.
— Я был прав, говоря, что с ведьмами нельзя связываться… — решил Фавнгриф. Сквозь огонь я увидела, как он рассматривает прожженные в своем шарфу дырки. — Ну, мы поняли, что ты не просто девка с сеновала, оскорблений не потерпишь и на свои вопросы ждешь полноценных ответов, и что дальше? Вечно будешь стоять в этом костре?
— Пока не договоримся… и пока ты мне не расскажешь, в чем у вас дело, — зевнув, ухожу с костра, перемещая с собой и спасительную стену огня. Перебравшись на свободное от шкур место, усаживаюсь на подогретый огнем пол, скрестив ноги. — Итак, можешь продолжать заниматься ужином, а я с удовольствием послушаю ваши ответы на мои вопросы.
— Ты злая и жестокая ведьма. Твои методы еще хуже, чем методы твоих сестер. Другие не оставляют выбора, действуя напрямик: говори или тебя ждет мучительная смерть. А ты предоставляешь выбор, продемонстрировав перед этим силы. Ты не угрожаешь, мы сами все рассказываем, сами выдаем тайны, понимая, что в обратном случае ты можешь убить… а можешь и не убить, тогда мы зря все выложили. Не понимаем, надеемся, но для подстраховки откупаемся от тебя, словно трусливые мыши. Ты вроде ничего плохого не делаешь, но унижаешь и подавляешь как специально.
