Неожиданно надо мной блеснули черные глаза. Как и всегда, по лицу Ману невозможно было определить, о чем он думает.
— Где Царимир? — прошептал я чуть слышно. На большее не хватало сил.
— Прошлой ночью уехал в Ордон, — сказал он с неохотой.
— Уехал?..
— Да, уехал. На город напали, — вздохнул Ману, избегая моего взгляда.
— Вестар... — начал я и закашлялся, не договорив.
— Тише ты, — цыкнул Ману.
Затем он посмотрел на дверь, склонился надо мной и тихо продолжил:
— Вестар сегодня вечером отправился на помощь Царимиру. Так что все в порядке.
Меня пробил кашель, легкие заклокотали. Попытка заглушить кашель украла последние силы. Новость о Царимире шокировала — и внутри все заледенело от страха.
Ману побледнел и торопливо заговорил:
— Царимир сказал, что скоро вернется. Придется его подождать... Да куда ты?! Лежи!
Он надавил мне на плечо, и я обессилено откинулся на подушку.
— Ты что делаешь, дурак?! Хочешь, чтобы я Ария позвал?! — зашипел он, разозлившись.
— Вестар убьет его!
— Кого?
Я сжал зубы, выжидая, когда немного стихнет боль в спине, и заговорил:
— Мне помог отец... Вернемся в лес! Я нашел посох. Отнеси меня туда. Нам нельзя здесь оставаться. Вестар и Арзу заодно!
В ответ тишина. Я посмотрел вверх, ища глазами Ману. Неужели ушел?!
— Нет.
Я не собирался смиряться с его отказом, который вызвал острую обиду. Вместе с этим душили собственная беспомощность и злость.
— Тогда катись отсюда! — выпалил я со злостью.
В горле стал ком. Я сглотнул, подавляя слезы.
Сознание затуманилось. От перенапряжения голова отказывалась соображать. И я стал медленно опускаться в огненную пропасть. О Силе я и вовсе не думал. Если я собственное тело не могу себе подчинить, что говорить о ней.
— Вестар убьет отца, — прошептал я в темноту.
Мои слова пробудили измученное сознание и вызвали зверскую ярость. Лежать и ждать, пока с семьей расправятся, — нельзя себе этого позволять! Туман тут же рассеялся.
— Ману, — позвал я.
— Что? — спокойно отозвался он.
Я почувствовал его глубокую задумчивость.
— Если ты не поможешь мне, я пойду сам.
Я дернулся вперед — и меня оглушила боль.
Ману снова опустил мне руку на плечо и откинул назад.
— Все! Ты меня достал! — яростно прошипел он.
Он поднялся и направился к двери.
— Если ты не поможешь, тогда Лияна поможет, — бросил я вслед.
Дух замер и обернулся. Его лицо перекосилось от злости.
— Ты бредишь. Лучше поспи.
— Потом будет поздно. Там, возле дерева, меня искал Вестар, чтобы убить.
Ману хлопнул дверью и ушел, оставив меня в отчаянии.
Мне захотелось закричать, но это перепугало бы всех во дворце. Я стиснул зубы, от лютой злости скомкал простыни и вытянулся. Кровь прильнула горячей волной к голове, щеки загорелись, в глазах взорвались искры. Под монотонный шум крови полились слезы.
Я провел невыносимо длинную ночь, сотрясаясь и стуча зубами то от изнурительной горячки, то от внезапно нахлынувшего холода. Дремота подкралась только под утро.
Я проснулся от бессвязный болтовни. Я не понимал, о чем говорили, или не хотел понимать. Я лежал с закрытыми глазами, отрешаясь от мира. Окружение больше меня не волновало. Веки опухли. Я чувствовал себя мерзко и отвратно. Но чем омерзительней я себя чувствовал, тем сильнее улучшалась способность шевелить пальцами рук и ног. Я постепенно возвращался к жизни.
Я почувствовал, как кто-то поправил подушки и расправил одеяло. В нос ударил тяжелый запах трав. Кто-то склонился надо мной. По лицу прокатилось горячее дыхание. Но мне не хотелось открывать глаза. Никогда.
Мелодичный голос Марины смолк. Зачем она заботится обо мне?..
Все стихло. Молчание окутало, и я уснул.
— Проснись...
Кто-то тормошил меня за плечо.
— Ну, просыпайся!
Я нахмурился, хотелось еще спать. Но непрерывное тормошение разозлило и заставило открыть глаза. Была ночь, и в темноте не получалось разглядеть, кто это был.
— Я думал о Вестаре. О том, что ты мне рассказал, — задумчиво сказал Ману.
При упоминании о нем меня вывернуло от отвращения. Сон пропал разом.
— В последнее время он странно себя вел. На празднике был таким нервным! — сказал Ману как бы самому себе, потом обратил на меня блестящие темные глаза. — Мы можем пойти за посохом, но это опасно. У тебя проблемы. Это риск. Валемир так и не появился во дворце. Марина в панике.
— Если я останусь здесь, то мне все равно не жить.
Я услышал свой голос словно впервые. Он был бесцветным и чужим. Губы щипало.
— С посохом я, возможно, еще что-то исправлю, — добавил я как можно увереннее.
Ману подумал некоторое время и ответил:
— Ты уверен, что посох там? Может, я один за ним схожу?
— Нет.
Объяснять, что Арзу может в любой момент зайти в комнату и расправиться со мной, не было сил. И я перешел сразу к действиям, пока Дух не отказался от своих слов.
— Собирай вещи! Где оружие? Принеси мне его, — сказал я. Голос хоть и предательски дрожал, но все же казался настойчивым.
Ману зашагал по темной комнате. Зажечь свечу он не решился, чтобы их не заметили из окна. Дух собрал сумку.
Приложив неимоверное усилие, я откинул одеяло. Пальцы шевелились с трудом и сильно дрожали, но все же слушались. Самая страшная боль уже позади. Или я к ней просто привык. Осторожно перевернувшись на бок, я сел. Комната пошатнулась и поплыла. Спина взорвалась острой болью. Тело словно скрутило — и на глазах выступили слезы. Но я стерпел.
Посидев немного на краю кровати, я выждал, когда пройдет тошнотворное головокружение. Ману помог одеться — накинул плащ, обул сапоги, зашнуровал, вручил мне сумку и оружие. Еще он взял воды. А я совсем забыл, что лес засушливый. Теперь удушье мне показалось ерундой по сравнению с тем, что я сейчас переживал. Я осторожно опустил ноги на пол и перекинул через плечо лук. Затем протянул руки, нащупывая жесткую шерсть медведя. Со всех сил, которые во мне еще оставались, я вцепился в загривок и вскарабкался на спину. Я сел верхом и тихо простонал. Но постарался не показать Ману, насколько я близок к рыданию. Выждав, когда пройдет приступ боли, смахнул проступившие слезы и вздохнул:
— Пошли.
Могучие мышцы зверя пришли в движение. Ману пошаркал к выходу и открыл лапой дверь. Мы выплыли в коридор. На стенах играл лунный свет, струившийся из сада через широкие окна. Веяло свежестью и приторным запахом цветов. Мы вышли из дворца через балкон и осторожно пробрались сквозь кустарники колючего шиповника. Над садом качался месяц. Вокруг разливалась девственная тишина.
