Потому и решил не возникать, а принять всё, как есть.
Когда срок провинности подошёл к концу, то Руевит разрешил Яромиру вернуться на службу.
И сразу с корабля на бал…
В этот же вечер, князь Игорь велел ему и Гришке, что только утром вернулся с Дальней заставы, присутствовать на пиру.
Князь просто над ними издевается! Ведь брат прекрасно знал, что Яромир их всей душой ненавидел..
— Вот и не знаешь, что из этого может быть большим наказанием: оттирать сени до блеска или торчать тут и смотреть на эти окосевшие морды. — едва слышно возмущался Яромир, стоя у дверей и наблюдая за опьяневшими от вина боярами. — Лизоблюды и прогнившие до дыр льстецы!
— Таки, я тоже не был бы против пропустить пару тройку чарок… — Гришка громко, завистливо сглотнул. — Как по мне, так здесь просто Ирий, по сравнению с Дальней заставой.
— Ой, началась старая песня…
— Холодно, голодно, сна никакого, так и бабу, даже самую неказистую, за сто вёрст не сыщешь. Кругом лишь дремучие леса и гадкие, сволочные рожи местных дружинников… Сплошная грусть-тоска. И старшина там — сущий изверг!
— Кому как… Но с последним соглашусь: Бирзерк — мужик лютый! Не хотел бы я с ним связываться. Ну, а ты? Раз так бабу хотел, поискал бы альчиху по лесам. Та тебя так бы залюбила…, - Яромир едва сдержал приступ смеха, расплывшись в самодовольной улыбке. — до смерти!
— Все бы тебе меня какой твари пострашнее скормить…
— А что? Ты вон какой до девок прыткий! Хотя, альчих я сам не видел, но отец говорил, что леший им всю их девичью красоту сохраняет, а страшненький — кикиморами оборачивает. Так вот, чего тебе ещё надо?! Все знают, что тебе всё равно куда, лишь бы…!
— Вот чтоб тебя кикиморы и забрали, богатырь недоделанный! — Гришка хотел было стукнуть Яромира в плечо, но суровый вид идущего в их сторону воеводы заставил его передумать.
— Так я ж любя! — Яромир осекся, поймав на себе задержавшиеся взгляды Игоря и Марины, что-то старательно нашептывающей мужу на ухо. — Поганая змея.
— А я тебе говорил, — едва слышно пробурчал Гришка. — Таки, помяни мои слова, скоро она себя покажет во всей красе!
— Отставить разговоры! Смирно! — громко скомандовал подошедший Руевит, и только что весело шутившие друзья вытянулись по струнке с самым серьезным видом. — Вольно! Так зубоскалитесь, что всему залу видно ваши довольные хлеборезки! Вы дружинники, али скоморохи? Перед боярами меня позорить удумали? Ещё раз кто хихикнет — посажу на "губу"! Усекли?
— Виноваты, батька. — Яромир виновато склонил голову, точно нашкодивший сорванец. — Не повторится!
— Не повторится у них… — Руевит тяжело, с прихрапом выдохнул. — Князь смотрит?
Гришка осторожно выглянул из-за плеча воеводы:
— Во все глаза, батька.
— Значит, так, — Руевит задумчиво нахмурился. — С самой охоты княже на вас двоих зуб держит. Не знаю, что там между вами, Яромир, произошло, но у Игоря ты в большой опале…
— Я-то тогда причём? — взволнованно перебил Гришка.
— А ты, как всегда, под горячую руку попался. А ну, встань прямо! Обалдуй… — Руевит прихлопнул Гришку по животу, от чего тот снова вытянулся, высоко задрав подбородок. — Знал бы ты, сколько труда стоило убедить Игоря в твоей пользе здесь, в городе, хотя, признаюсь, я и сам зачастую в этом очень сильно сомневаюсь. И ты, богатырь…
Руевит на мгновение замолчал, и впился в Яромира своим тяжёлым взглядом.
Тот же, хоть и напрягся, но глаза в сторону не отвёл.
— Нравишься ты мне, богатырь. Уважаю! Но твоё своенравие и упрямство до добра не доведут, Яромир. Парень ты, безусловно, одарённый, только в лоб идти против воли князя боле не стоит. Вот вам двоим наука: в ратном деле, кто сломя голову и закатив шары ломится в атаку — первым головы и лишается. А жизни, всё точно так же, как и на поле брани. Хитрым надо быть, предусмотрительным, расчетливым и хладнокровным! Усекли? Зачем биться лбом в калитку, когда можно перемахнуть через забор? Наш князь хоть и широкой души человек, но у всякого терпения есть свои границы. Потому, сидите пока тише воды и ниже травы. И, если все пойдет по задуманному, то в очень скором времени для вас найдётся достойная работёнка.
Яромир, всё это время внимательно слушавший воеводу, коротко поклонился.
— Надеюсь, что вы меня поняли. Гришка, тебя это больше всех касается! — воевода пригрозил гонцу пальцем, повернулся к пирующим, перед столами которых, под шум бубнов и свирелей, запрыгали скоморохи и недовольно выдохнул. — Вы бы только знали, как меня это все бесит…, но, что поделать? Служба!
Руевит ещё раз хлопнул расслабившегося Гришку по животу и нехотя вернулся к князю.
— Чего это сейчас было? — фыркнул Гришка, бросив на Яромира вопросительный взгляд.
— Видимо, воевода готовит для нас нечто особенное… — неуверенно пожал плечами Яромир в ответ. — И если ты снова втянешь нас в какую-нибудь историю, то видит Яровит — поколочу!
Гришка недовольно сконфузился и весь оставшийся вечер они провели в неприятном, гнетущем молчании.
Пир близился к концу, и наступила самая нелюбимая Яромиром его часть — выводить из терема самых захмелевших из бояр.
Видные мужи, от выпитого вина, теряли самообладание и уже ничем не отличались от простых завсегдатаев местных харчевен.
Они валились на столы, переворачивая кувшины, от чего медовуха рекой лилась по полу.
Её терпкий, сладкий запах быстро разносился по залу, ещё больше кружа собравшимся головы.
Вечно серьезные бояре совершенно никого не стесняясь сквернословили, едва держались на ногах, бессовестно зажимали служанок, толкались и засыпали прямиком за столами.
Так, владелец каменоломни обозвал судохода скаредным жопомордом, из-за чего завязалась драка и Яромиру пришлось взять их за загривки и выбросить на улицу, как каких-то пропитых забулдыг.
Зато князь смеялся и лишь довольно хлопал в ладоши.
Сейчас знать больше проходила на животных.
Яромир же ещё раз зарекся больше не прикасаться к вину…, по крайней мере в таких количествах.
Князь Игорь весь вечер смеялся над глупыми шутками, задорно хлопал в такт музыке, казался весёлым и жизнерадостным, но Яромир видел его насквозь. Глубокая тоска, нестихаемая раздражительность и жгучее недоверие съедали брата изнутри.
Когда первые бояре начали покидать большой зал, то и сам Игорь поспешил удалиться, оставив за место себя Руевита.
Только стоило князю подняться по лестнице, как Яромир почувствовал неприятно пробежавший по спине озноб.
Он бегло осмотрел большой зал и заметил неожиданно пропавшую из виду княжну.
— Богатырь…
Странный, нежный, манящий шёпот гулом отозвался в голове, и он ещё раз огляделся в поисках его источника.
— Следуй за мной… — донеслось откуда-то сверху, со стороны лестницы, ведущей в покои княжны.
Нутро Яромира задрожало. Охватило необъяснимое желание, заставлявшее ноги идти сами собой. Он не мог сопротивляться зову. Он должен был найти его источник.
Яромир сделал несколько шагов и оглянулся на Гришку.
Хорошо устроился, гонец!
Спрятался за дверью и ждал, пока все не разойдутся. Хитрый лис.
Яромир же смешался с толпой и незаметно покинул пост.
Не смутил даже воевода, всё ещё остававшийся во главе стола.
— Я жду тебя, мой богатырь… — сладкий женский шепот усиливался с каждым пройденной ступенькой и с каждым сделанным шагом.
За все те полторы зимы, что он провёл в Слав-городе, Яромир ни разу не был в этой части терема.
Яромир шёл быстро и уже не замечал проплывающие мимо, слабо освещённые редкими лампами гобелены.
Игорь рассказывал, что их выплела сама богиня Жива, в память о Великой ассе.
Только Яромиру совсем не было дела до каких то там тряпок…
От опьяняющей страсти дрожали руки и сдавило грудь, хотя где-то внутри и понимал всю неестественность её природы.
— Я здесь, приди ко мне…!
Здесь.
Манящий голос доносился из-за тяжёлой, резной дубовой двери.
