и в тюрьму. Лучше уж выждать пару дней и работать по новым правилам.
Постум оценил обстановку, убедился, что ожидание — единственный выход из ситуации и вернулся в мансарду. Роза подала ему бульон, робко спросила о делах. Он ответил ей коротким ругательством, спрятался под одеяло и попробовал уснуть. Сон пришел быстро, но не принес никакого облегчения. Постуму виделась странная, мощеная светящимися плитами дорога, огромный фонтан, толпы нарядных людей в удивительных одеждах, льющаяся с неба музыка. Он гулял среди этих людей как равный — его дружелюбно приветствовали, уважительно спрашивали о здоровье, приглашали на званые обеды и концерты. А потом к нему подошла прекрасная молодая девушка, заглянула в глаза, рассмеялась и предложила «Пойдем домой?». Постум сделал шаг и проснулся.
Он не сразу понял, что лежит в супружеской постели, а когда разобрался, злобно оттолкнул прижавшуюся к нему Розу и полез за спрятанной под шифоньером котомкой.
Обруч радостно мигнул александритом. Постум надел его на голову, дождался, пока утихнет буйство красок, и ринулся в темноту. Где-то вдалеке звенело «Пойдем домой, пойдем домой!». Мелодичный голос превратился в еле различимое шипение и Постум побежал изо всех сил, опасаясь потерять путеводный звук. «Быстрей, быстрей!» подстегивало шипение «Домой, я жду!». Впереди забрезжил слабый свет. Постум, повинуясь природной осторожности, не раз спасавшей ему жизнь, замедлил шаг.
Прекрасная дева, окутанная клубами тумана, танцевала перед зеркалом. Она красовалась, то распуская, то подбирая волосы, изгибала чарующий стан. Постум приблизился к танцовщице и собрался заключить ее в объятья. Она повернула сияющее от счастья лицо и прошептала: «Пришел… Иди сюда, иди…».
От последнего шага Постума удержал острый укол в висок. Он пошатнулся, взглянул себе под ноги и увидел пылающий каббалистический знак. Туман и дева растворились, словно их унес порыв ветра. Постум услышал яростное шипение, в котором легко различался приказ «Еще шаг вперед, живо!»
Он будто раздвоился — большая его часть, сломленная и покорная, порывалась шагнуть к знаку, доставляя удовольствие невидимому хозяину. Меньшая истошно орала: «Беги! Беги, пока не поздно!». Раздираемый противоречиями Постум не мог сдвинуться с места. Из ступора его вывело нападение помятого простолюдина, источавшего острый запах перегара. Быдло посягнуло на самое святое — драгоценный обруч, и Постум обрел силы для борьбы. Оставив в руках противника клок хламиды, он развернулся и с размаху кинулся на зеркало, ожидая удара и звона осколков. К его огромному удивлению стекло превратилось в тонкую водяную пленку и он, окутанный брызгами, повалился на знакомую кровать в мансарде. Обруч слетел с головы и, звеня, покатился по полу.
— Так-так, — кашлянули у него за спиной, — Незаконные занятия магией. А вы еще спрашивали, зачем он нам нужен, лапочка!
Постум сел и обнаружил, что Розочкино место на супружеском ложе занято усатым чародеем в новенькой мантии. Второй чародей крепко держал под локоть его супругу и с ухмылкой вещал:
— Занятия магией без соответствующей лицензии караются штрафом в тысячу золотых и годом тюремного заключения. Хранение артефактов, не зарегистрированных в контрольной комиссии Совета…
— Что вам угодно, господа? — прервал его Постум. — Роза, согрей чаю. Присаживайтесь, обсудим ваши условия.
— Не суетись, альфонс, — посоветовал усатый, подбирая обруч. — К Игнатию поедем, там все обсудишь.
«Все-таки Игнатия выбрали! — догадался Постум. — Что же, с ним хоть как-то можно договориться…»
Новый Верховный Магистр был относительно молод и свободное от чародейских занятий время охотно проводил с особями противоположного пола. В отличие от Прибоя Драконоборца бордели он не посещал, питая слабость к светским дамам. Постум неоднократно слышал о нем от графини де Астильяк, и даже чуть было не столкнулся в постели другой, менее известной графини, но Игнатия срочно вызвали на консультацию, и встреча не состоялась.
Постум покорно проследовал в карету, ожидавшую чародеев на улице. Зачем дергаться? Вступать в конфликт с могущественным Игнатием безденежному альфонсу не с руки. Силы не те. Да и у кого они есть такие силы, чтобы выступить против Совета чародеев? Вон, Гламур уже попробовал рыпаться и получил неглубокую могилу с кучкой еловых венков. Нам такие богатства не нужны — увольте!
Карета с зашторенными окнами остановилась и философствующего Постума грубо вытолкнули на тротуар. Здания чародейского Совета, которое он ожидал увидеть, не было и в помине. Обычный дом с садом — судя по всему в одном из богатых районов столицы. Постума провели к задней двери, пинками загнали на второй этаж и поставили пред очами Игнатия, сидевшего на разобранной постели.
При виде Постума лошадиное лицо Верховного Магистра повеселело. Он оскалил длинные желтые зубы, отвел взгляд от оштукатуренной стены, которую внимательно изучал. Усатый чародей с поклоном вручил ему завернутый в тряпку обруч. Игнатий осторожно развернул тряпицу, коснулся серебра и отложил обруч на кровать.
— Где взял? — приветливо спросил он у Постума.
Запираться не было смысла — Игнатий обещал запретить допросы оживленных трупов, но никак не здравствующих людей. Постум честно выложил все подробности, включая имя заказчика, оплатившего подкоп к Гламуру через племянницу и ассортимент солений в подвале. Игнатий слушал его, благосклонно кивая и покручивая бакенбарды.
— Надевал?
Вопрос был задан мягко, но Постум заметил, как сжались кулаки Верховного Магистра. За долю секунды он оценил все последствия открытого вранья и, что еще хуже, чистой правды. Потупился и солгал:
— Один раз.
Усатый наклонился к уху Игнатия, что-то зашептал. Верховный Магистр выслушал наушничество без интереса, велел подать Постуму стул и согреть чаю с ромом для поддержания беседы. Чай Постум пил с опаской — ром там или мышьяк, кто его разберет? Игнатий-то чаем побрезговал, понюхал и отставил, за обруч принялся. Вдосталь налюбовавшись, Магистр тяжело вздохнул.
— Говори, где был? — взгляд выпуклых глаз пронизал Постума буквально до костей. — Как сквозь стену прошел, что там, за стеной видел?
Постум некоторое время выбирал между ревущими чудовищами и девой, покосился на чародеев-охранников и решил, что дева будет более уместна. Надо же оправдывать репутацию! Игнатий описание женских прелестей прослушал с каменным лицом, а вот когда дело дошло до каббалистического знака, оживился. Приказал принести перо и чернильницу. Заставил непривычного к таким вещам Постума нарисовать знак и забросал массой вопросов — оттенок адского пламени, запах, толщина линий…
Через час, выдавив из Постума все мыслимые и немыслимые подробности и лишив его хламиды, от которой простолюдин оторвал лоскут, Игнатий проговорил:
— Можешь идти. По-хорошему, надо бы тебя того… Но графиня расстроится.
Постум не стал уточнять, чья именно добрая душа спасла ему жизнь, и отбыл в мансарду со всей возможной скоростью. Пока Игнатий не передумал и на чувства графини не
