Сузге. Сама Нейва, оглушённая чёрной вестью, не проронила не слезинки. Её глаза были сухи и горели мрачным огнём. Она не видела Джучибера с того самого дня, как они расстались в юрте её отца, и теперь жестоко корила себя за то, что так и не захотела встретиться с ним.
Нойон Арвед, едва вернувшись из Арк-Орды, тут же поспешил в курень Суджук-нойона. По дороге за ним увязался старейшина Бури. У самого Суджука в юрте сидело несколько человек гостей. Арведу поднесли кумыса, и усадили за стол. Всё с нетерпением ожидали от него подробностей произошедшего, и он, так и не притронувшись к еде, принялся рассказывать о том, что поведали им табгары и бек-хан Учжуху.
– Что и говорить. Для многих это тяжёлая весть,– проговорил, покачивая головой Суджук.– Вон, Кейхат вчера с горя и переживаний так напился архи, что стоять на ногах не мог. Потом его зачем-то понесло на реку. Нынче утром, мальцы рыбачить пошли и нашли его, прибежали в курень, дак уж поздно…
Суджук сокрушённо махнул рукой и многозначительно посмотрел на Арведа. Услышав сказанное, тот едва не выдал себя громким вздохом облегчения. Кейхат мёртв и теперь никто никогда не узнает, кто заплатил Темябеку за голову Джучибера.
Тем временем, нойоны родов и старейшины племени с мрачными лицами съезжались в Баргу на курултай. Прибыл даже нойон бесаудов Пайкан. Кажется, он был единственным, кто откровенно не сожалел о случившемся. Но сейчас старые распри и ссоры между родами были на время забыты, хотя все прибывшие по отношению друг к другу держались насторожено, готовые чуть что схватиться за оружие. Подавляющее большинство было оружно, так словно они спешили не на всеобщее собрание, а прямо в битву.
К удивлению многих на съезд прибыл юный нойон таурменов – Тунгкер. Рядом с ним к месту собрания ехал тысяцкий Мутулган-багатур, за спиной которого маячила мрачная тень Содохая.
– Что здесь нужно сыну таурменского хана? – просил один из коттерских старейшин.
– Нойон Тунгкер муж Сузге-хатун – дочери и единственной наследницы Хайдарова рода, и потому он будет говорить от её имени,– Мутулган обвёл тяжёлым немигающим взглядом присутствующих. Услышав его слова, многие недовольно нахмурились, но никто не посмел возразить в ответ старому воеводе и багатуру.
Старейшины и нойоны тянулись к месту проведения курултая всё утро. Прибывшие первыми, ожидая опоздавших, негромко переговаривались друг с другом, обсуждая последние новости. Наконец, все собрались и расселись по своим местам.
– Высокородные нойоны, мудрые старейшины и доблестные багатуры народа коттеров,– встав со своего места, к собравшимся обратился старейшина чинкинов Буянту. По своим летам он был самым старшим по возрасту среди и нойонов и старейшин племени.– Вот уже восемь десятков раз мои глаза видели, как зеленеют и увядают травы степи. Я знал отцов многих из тех, кто сегодня собрался здесь….
Старик на мгновение поперхнулся, перевёл дух и продолжил:
– От века стоит завещанный нам великой небесной Прародительницей и пращурами святой обычай неприкосновенности послов. Всяк из вас знает, что именно обычаями и законами отличён человек от дикого зверя. Не только чужеземцы и инородцы, придерживаются священного обычая. Даже кровные враги уважают посланцев друг друга. Нынче же говорю вам – случилось неслыханное! Шестипалые побили наших послов, что ехали к кагану табгаров. Такое злодеяние не должно остаться безнаказанным. Нойоны, старейшины и багатуры народа коттеров, встаньте и скажите своё слово…
Буянту умолк и, поддерживаемый за руку своим внуком, опустился на кошму.
– Шестипалые нарушили закон, существующий меж всех народов, живущих под Оком Рыси,– прозвучал голос Эренцена. Шаман обвёл собравшихся пронзительным взором.– Истинно говорю, вам – жизнь посла священна! Горе тому, кто посягнёт на неё! Кары Небесной Рыси ждут преступивших заповедный обычай…
После слов шамана поднялся нойон Кранчар. Он поднял руку, привлекая внимание.
– Небывало того, чтобы кто-нибудь подъял руки на посредника либо посла. За то, что ченжеры предательски перебили наше посольство, они должны заплатить своей гнилой кровью. Всем нам надобно собираться под единый туг мести! Что касается рода наянкинов, то четыре тысячи моих багатуров готовы выступить в поход, дабы покарать подлых убийц! Нойоны, поднимайте своих людей на конь!
– А кто поведёт за собой воинов? Уж не ты ли? – вскочил со своего места старейшина Укэту.– Думаешь, что среди харалудов не найдётся достойного вождя!?
Лицо Кранчара побагровело от гнева, а рука сама потянулась к висевшему у него на поясе тайгетскому мечу. По рядам собравшихся пронеслась волна ропота, началось шевеление. Собрание грозило перерасти в кровавую схватку.
– Да и не только среди харалудов есть воеводы,– откликнулся нойон хаберхедов Чуюн. Несколько старейшин поддержали его громкими одобрительными возгласами.
– Уймитесь нойоны! – громкий голос Суджука раскатисто перекрыл начавшийся гомон.
Он грузно поднялся на ноги и взоры собравшихся невольно обратились к нему.
– Сядь, доблестный Кранчар! И ты сядь, Укэту. Садись, говорю! – резко бросил он старейшине. Тот нехотя подчинился. Собравшиеся понемногу стали успокаиваться.
– Мы собрались здесь не за тем, чтобы препираться, словно малые дети, не поделившие игрушку. Джучибер и Белтугай поехали к Темябеку не от одного рода, а от всего племени коттеров. Нашей волей послали мы их. Шестипалые нанесли обиду не харалудам, каядам или наянкинам, а всему народу нашему. Потому-то мы и собрались на курултай. Давайте лучше подумаем, как нам сейчас поступить.
Слова Суджук-нойона несколько остудили горячие головы. Наступило неловкое молчание, которое прервал нойон Арвед:
– Многомудрый нойон Суджук сказал справедливые слова. Я, как и доблестный нойон наянкинов Кранчар, был у хана орхай-менгулов, когда к нему прибыли послы от Темябека, что доставили тяжёлую весть. Бохорул и его нойоны, решили не ждать, и собираются отомстить за гибель послов. Нас он
