будут там. Не смей заорать, когда их увидишь. Карлотта Таррент»…
И никто никогда и никому не расскажет, о чём думал в ночь перед казнью. После первого в жизни смертного приговора.
Как можно забыть то, что кровью намертво запеклось в памяти? Иден не было и двенадцати, а ей предстояло умереть на эшафоте. Там было столько детей-заложников…
— Окна моего особняка выходят на площадь, вы видели?
Да. Спасибо, что напомнила.
Алиса содрогнулась. Искренне или нет? Ирии самой слишком не по себе, чтобы такое различать. И вот-вот начнет колотить дрожь. В таких случаях помогает бутылка крепкого вина… но бывшая графиня Таррент, кажется, разучилась пьянеть вовсе. Равно как и согреваться.
Вино не греет. Как и весна. Она пришла лишь для других. Для тех, кто не был в Ауэнте, в монастыре, в Альварене…
Холодно!
— Я стояла там и смотрела. После первой брачной ночи с Эриком. А он стоял за моей спиной, положив мне руки на плечи, и не давал уйти. И мой собственный дядя отдал меня ему!.. — принцесса всхлипнула.
Карлотта отдала Эйду Ревинтерам. А Леон — обеих сестер. Одну — топору палача, вторую — заживо гнить в монастыре. Ничего не поделаешь, Алиса, мы живем в реальном мире. И если постоянно думать о потерях — свихнешься!
Светлая макушка ткнулась Ирии в плечо. Слезы — настоящие, и лука вроде рядом нет. А волосы под рукой — мягкие, как у Эйды…
Подавив в горле собственный комок, Ирия неловко провела рукой по волосам принцессы. С Эйдой когда-то получалось привычно… где ты, сестренка? А жалеть Алису — как целоваться с Аланом. Чужая она. Совсем.
Или не в людях дело? Просто у самой Ирии в груди — давно уже камень. Черствый и бесчувственный.
Принцесса, как по сигналу, разрыдалась громче.
Лиар, девичья комната, вечный холод от стен (его не было в детстве — откуда же взялся потом?), темнота, плачущая Эйда…
Если б всё повторилось — Ирия никогда и ни за что не посмела бы злиться на сестру.
— Ну что ты… маленькая…
Кто «маленький» — принцесса Алиса⁈
— Не плачь… Всё пройдет. Всё будет хорошо…
3
Вино. Опять. Кислое. Новая бутылка. Наливай уже, что ли?
— И тогда я увидела вас… — голос Алисы вновь звучит почти спокойно.
Ирэн Вегрэ там не было! Или была? Почему промолчала? А обязана была рассказать всю биографию — в подробностях?
— К воротам Ауэнта подъехал князь Всеслав Словеонский. Он хотел вас всех освободить… я тогда еще об этом не знала, вы — тем более. Простите, Ирэн, что напоминаю, но иначе вы меня не поймете. А я должна объяснить… — принцесса вдруг заговорила быстро, запинаясь, вздрагивая на каждой фразе. — И тогда вы… вы вытолкнули вперед нескольких детей. Троих, кажется…
Троих. Одной из них была Иден.
— … бросились вперед — к его коню, и крикнули: «Помилуйте хотя бы их!»
…Мощеный брусчаткой двор — щедро залитый последним в их жизни солнцем. Сказочно красивый белокурый всадник на белоснежном коне.
— Я приказываю их отпустить! — он развернул коня, собираясь уехать прочь.
— Они схватят нас снова — уже за воротами!..
— Какая упрямая! — рассмеялся князь. — Держите.
Он, перегнувшись с коня, вложил золотой, еще теплый диск в ее руку — и на миг их пальцы соприкоснулись.
Так уже было… где-то, с кем-то, когда-то… Не вспомнить — память ускользает сквозь пальцы, оставляя лишь настоящее…
— Здесь мой светлый лик! — ироничная усмешка скользнула по прекрасному (без единого шрама!) лицу. — Пусть только кто посмеет теперь не отпустить вас — вопреки приказу князя Всеслава Словеонского и Старградского…
— У вас только волосы тогда были другого цвета… — почти прошептала Алиса.
Продолжает ли она путать их с Ирэн?
Ты сошла с ума, Ирия?
— Вы были… это трудно объяснить, но вас не было жаль…
«Жалость унижает сильных. Поэтому мне и не жаль тебя, Ирэн»…
А Анри было ее жаль.
— … вас невозможно было жалеть — настолько вы сильная и смелая! И я… я так хотела, чтобы вы стали моей подругой. Рядом с вами я бы тоже ничего не боялась.
«Я еще ни у кого не видела таких ярко-зеленых глаз»…
У Ирэн Вегрэ — карие. Хоть и с прозеленью.
— А меня никто не спрашивал… — принцесса сплела и вновь расплела тонкие пальцы. — Ни когда отдавали в заложники, ни когда вели к алтарю… И просить за других я бы не решилась — никогда. Просто свадьбу уже сыграли. Да и Эрик — принц, пусть и незаконный, а не графский сын. Только потому меня и не вернули герцогу Тенмару. На смерть. Ирэн, я не пытаюсь вас использовать! — совсем тихо проговорила Алиса. — Нас сейчас никто не подслушивает, я знаю… А вы… вы не предадите меня, я верю… Вы ненавидите Ревинтера, а он — ненавидит меня. Возможно, скоро вам будет негде жить. Я не сильнее и не смелее вашей сестры, но в моем дворце, пока я — принцесса, для вас место всегда найдется. А там… кто знает…
Если эти слова не означают «Я знаю, кто вы. У нас общие враги, и нам нужно объединиться», то Ирия — кузина Одетта, страдающая глухотой, склерозом и маразмом.
— И я… я понимаю ваши чувства… Мой кузен Анри — замечательный человек!..
Нет! Этого еще не хватало… Еще и здесь! И сейчас.
