Ознакомительная версия.
— Входите…
Мы вошли.
Двор был, пожалуй, даже слишком просторным. В глубине его, под фруктовыми деревьями, стояла скамейка, куда кивком головы и пригласила нас женщина — сейчас она казалось гордой, даже надменной:
— Говорить будем здесь.
Все остались стоять.
— Итак, Легиар, — сказала она ровно, — вы применили ко мне силу. Значит ли это, что между нами теперь война? Значит ли это, — она обернулась к Орвину, — значит ли это, Орвин, что вы в этой войне приняли сторону Легиара? Значит ли это, наконец, — её голос дрогнул, — что моё желание оставить магию и общество магов никем не принято во внимание?
Орвин нервничал, бледное лицо его, покрытое неровными красными пятнами, сделалось похожим на географическую карту. Я ждал в тревоге, что же Ларт ответит на эту гневную тираду. Но он молчал, кусая губы.
На противоположной стороне двора стоял, привалившись к забору, и смотрел на нас мужчина по имени Март.
— Кастелла, — сказал наконец Ларт. — Я прошу прощения за то, что сделал. Можешь ударить меня, если хочешь. Но сейчас каждая секунда дорога, каждая уходящая секунда! Разве ты ответила бы, обратись я к тебе с просьбой?
— Нет, — сказала она без промедления. — Мне плевать на твои страхи, Легиар. Мне не интересны твои дела. Я живу в другом мире.
Орвин, сжимавший дощатую спинку садовой скамейки, подался вперёд:
— Мир один, Ящерица! — сказал он горячо и убеждённо. — Мир у нас один, послушай, пожалуйста!
На щеках Легиара ходуном ходили желваки:
— Не время сводить счёты. Не время вспоминать обиды. Третья сила существует, и она подошла так близко, что её дыхание шевелит волосы на наших головах. Где Марран, Кастелла?
— Зачем? — спросила она с неприкрытой ненавистью.
— Он… — начал было Орвин, но Ларт перебил:
— Он должен нам помочь. Он поможет нам. Кастелла, ты должна знать, где он.
Она прищурилась, переводя взгляд с одного на другого:
— Так вы ещё не наглумились, Легиар?
Орвин чуть не выдернул скамейку из земли одним резким нервным рывком:
— Да нет же, Ящерица! Нет! Не то! Мой медальон ржавеет, и…
У неё, надменной, злой, вдруг задрожали губы. Она не хотела слушать:
— Вы… Вы изувечили его… За что? За глупый проступок? За шалость, которую объявили предательством? И двое на одного!
— Не лицемерь!! — Ларт сорвался. — Он получил, что заслуживал! А ты — ты молчала всё это время, потому что считала наказание справедливым!
— Наказание?! Да вы расправились с ним в угоду собственной гордыне… А скорее всего, из зависти!
Я отшатнулся — думал, тут ей и конец пришёл. Но Ларт — железный Ларт! — уже взял себя в руки:
— Хватит. Где он?
А её все ещё несло:
— Где? А куда вы его бросили? Куда вы его швырнули, искалеченного и беспомощного? Куда вы отправили его умирать?
— Умирать?! — в ужасе переспросил Орвин. Она глянула на него мимоходом и снова бесстрашно посмотрела Ларту в глаза, посмотрела с вызовом, с превосходством:
— А вот он жив. Жив и счастлив! И он ещё вернётся, Легиар, подожди!
— Откуда ты знаешь? — быстро спросил Ларт. — Ты следила за ним?
— Кровь… Его кровь, да? — подался вперёд Орвин, но Легиар раздражённо от него отмахнулся:
— Не говори ерунды… У неё не хватило бы силы так долго удерживать связь.
Женщина вскинула голову совершенно неподражаемым, победоносным движением. Усмехнулась, переводя взгляд с одного мага на другого. Даже меня удостоила мимолётной усмешкой, даже подобрела как-то, расправила плечи. Потом небрежно скользнула рукой за корсет своего простого платья и вытащила оттуда что-то вроде вчетверо сложенной тонкой салфетки. Спрятала лоскуток в ладонях, снова оглядела нервно ломающего пальцы Орвина и застывшего, как глыба, Легиара.
Молчание затягивалось. Наконец, женщина снисходительно усмехнулась и развернула лоскуток.
Это была-таки салфетка, тонкая, белая, а в центре её расползались на глазах дыры с чёрными обугливающимися краями.
Улыбка застыла на лице женщины, застыла, обернувшись страшной гримасой.
— Небо… — прошептал Орвин. Неровные пятна разом сошли с его лица, и оно стало белым-белым, без кровинки.
Через двор уже нёсся Март, нёсся длинными отчаянными прыжками.
Ларт не проронил ни звука.
Женщина всхлипнула жалко и выронила изуродованную тряпицу. Ларт нагнулся было, быстро поднял то, что осталось от салфетки — и выронил тоже, потому что лоскуток вспыхнул неестественно красным пламенем, чтобы тут же рассыпаться щепоткой пепла.
— Марран, — сказала женщина глухо.
Подоспевший Март поддержал её, прижал к себе, и никто, кроме меня, не видел, как болезненно дрогнули его губы при звуке этого имени.
Орвин, заламывая руки, смотрел на Ларта. Ларт молчал.
Март попытался увлечь женщину в дом, но та вдруг отстранилась, шагнула неуверенно, опустилась на скамейку:
— Ларт, — позвала она шёпотом, — Ларт…
Легиар быстро склонился над ней:
— Что?
Она подняла к нему осунувшееся, залитое слезами лицо:
— Поклянись… Поклянись, что ты не преследовал его после… После…
Она не договорила. Ларт вздохнул, взял её за плечи, повернул к себе, произнёс, глядя прямо в горестные глаза:
— Клянусь. Светлым небом клянусь, я его не трогал.
Она уронила голову. Март подхватил её, не сопротивляющуюся больше, на руки, и унёс в дом. Орвин шагнул было следом, но Легиар взял его за плечо и остановил:
— Идём. Тут мы не поможем и нам не помогут.
В доме горько заплакал ребёнок.
Бархатная тьма.
Он лежал на гладких досках, казавшихся мягкими, как перина. Неба не было, но и потолка не было тоже.
Когда топор коснулся шеи длинным, холодным, как змея, лезвием… Неужели права была одноглазая старуха, нянчившая его в раннем детстве, неужели после смерти действительно наступает новое? Гладкие доски… Постой-ка, разве не говорила одноглазая нянька, что тело остаётся на земле, чтобы его похоронили? А разве способна моя душа ощущать эти уютные доски, это заботливое, со всех сторон идущее тепло? А вот сквозняком потянуло… Небо, да где же я?
Ласково потрескивают поленья в очаге. ЗДРАВСТВУЙ, МАРРАН.
Кто сказал — здравствуй? Разве могу я здороваться сам с собой?
Тихий смех.
Я слышал уже этот смех, но тогда я отчего-то боялся его, а теперь…
Руал пошевелился — тело слушалось, и ни боли, ни страха. Свет… Откуда свет? Вот, от очага, и ещё сбоку, ниоткуда, два широких луча, кругами ложащиеся на доски, и выпукло проступают мельчайшие неровности, и квадратные шляпки гвоздей…
Ознакомительная версия.
