Таким образом, Одиссей жил сам по себе, и свободного времени у него было хоть отбавляй. Ежедневно он подолгу упражнялся. Иногда посещал своего друга Сизифа. Тот был вечно занят — вкатывал на гору огромный камень. Никто его не заставлял это делать. Его освободили от проклятия много-много лет назад. Однако, по словам Сизифа, надо же чем-то заниматься, а к этому делу он привык, да и легендарный образ бессмысленного труда необходимо поддерживать. Поэтому он вкатывал камень наверх, сталкивал вниз и снова принимался за работу.
Порой Одиссей заглядывал в гости к одному из своих самых старинных и закадычных друзей — к Прометею, который по сю пору был прикован распятым на скале и орел регулярно прилетал клевать ему печень. Боги никак не решались освободить Прометея — уж очень у него опасный характер. Освободишь героя — поставишь под угрозу всеобщее спокойствие, ибо мир земной еще не готов к личной свободе, за которую исступленно ратует Прометей. Ведь это такой упрямец — ни за что не поклянется держать свои идеи свободы при себе. Опять-таки, со временем мог выработаться какой-либо компромисс — рано или поздно все мертвые души идут на уступки, но Прометей был не только упрям, но и озабочен сохранением своей репутации богоборца. В последнее время у него было отвратительное настроение и несколько дней он не желал беседовать даже с Одиссеем. Мертвые души злословили, что теперь единственным другом Прометея остался орел, прилетающий клевать его печень.
В общем, Одиссей крепко скучал. Когда-то он любил охотиться на оленей-призраков, но и это ему обрыдло. У этой охоты есть «маленький» недостаток — вы не можете убить оленя-призрака. А если бы и смогли каким-то чудом, то попробуйте-ка его зажарить и съесть!..
Ахилл с его печалями был настоящей находкой для Одиссея, стосковавшегося по общению. Одиссей тотчас предложил идти к королю Царства мертвых Дису — в черный дворец, где Дис жил вместе с Прозерпиной.
Дису хватало своих трудностей.
В разгаре было судебное разбирательство между ним и Плутоном, одним из древнеримских хтонических божеств, то есть богов загробного мира. Недавно Плутона назначили главным богом римского подземного мира, и он вел сепаратистские интриги с целью провозгласить себя независимым монархом и выломиться из строгой иерархии, существующей в Царстве мертвых. Вследствие неожиданной карьеры Плутона Дис потерял власть над изрядной частью дохристианского загробного мира и римлянами, бывшими прежде его подданными. С одной стороны, он был рад избавиться от этих подданных — даже в Царстве мертвых римляне и греки живут как кошки с собаками. С другой стороны, сокращение числа подданных било по его самолюбию, уменьшало границы царства и приводило к усыханию легендарного величия Плутона как крупной мифической фигуры.
Помимо этого он участвовал в других нескончаемых юридических тяжбах: постоянно кто-нибудь стремился подмять под себя независимый эллинский загробный мир. К примеру, боги людей, говорящих на санскрите, собрали веские доказательства того, что все греческие боги были когда-то подчиненными божками в санскритской мифологии, и стремились это положение восстановить. До сих пор Дис ухитрялся оттягивать окончательное решение вопроса, но все равно его власть над эллинским загробным миром оставалась шаткой.
Проблемы, проблемы!.. А тут еще Ахилл с Одиссеем явились, справедливости требуют.
— Что я должен, по-вашему, сделать? — не без раздражения спросил Дис. — У меня над верхним миром никакой власти. Они там говорят: пусть, мол, этот Дис сидит в своей Преисподней и не рыпается. У них там нынче свои, новые боги.
— Не верю, что вы так уж ничего не можете сделать, — сказал Ахилл. — Коль скоро вы так немощны, то пора вам уступить правление в Царстве мертвых кому-нибудь более энергичному. Я думаю, мне следует поставить этот вопрос на следующей законодательной сессии Всеэллинской Генеральной ассамблеи.
— А вот это ни к чему! — воскликнул Дис. — Давайте лучше вместе подумаем над вашим делом. Вы подозреваете кого-либо в похищении?
— Судя по всему, тут замешан один демон, — произнес Ахилл. — Об этом мне сказала одна из эриний — Алекто. Он из тех духов, что появились позже нашей эпохи.
— Что за демон, к каким силам принадлежит? — спросил Одиссей.
— По словам Алекто, он представляет не то силы Тьмы, не то силы Зла, — ответил Ахилл. — Не помню точно, какие именно.
— Тьмы и Зла… — задумался Одиссей. — Пожалуй, это силы одного рода, стало быть, для нас очевидно, к кому обращаться — к противной стороне. Правда, я никогда толком не понимал разницу между Добром и Злом. Прошло много столетий после моей смерти, прежде чем люди стали проводить разграничения между ними.
— Я тоже ни аза не понимаю в этих мудрствованиях по поводу Добра и Зла, — признался Дис. — Но, по-моему, люди наверху обожают рассуждать на эти темы.
— Пусть рассуждают себе, о чем хотят, — сказал Одиссей, — тут случилось безобразие, которое надо немедленно исправить. Дайте нам, пожалуйста, временные пропуска на выход в мир живых и мандат, разрешающий нам действовать с целью восстановления законности в Царстве мертвых. А мы с Ахиллом доведем ситуацию до сведения большого начальства.
— Ладно, все получите, — сказал Дис. Про себя он порадовался тому, как все повернулось. Самое важное в искусстве мудро править — умение вовремя спихнуть ответственность на нижестоящих. Теперь пусть Одиссей восстанавливает попранную справедливость, пусть у него болит голова.
После того как Дис дозволил ему сопровождать Ахилла в мир живых, Одиссей решил обратиться за помощью к Тиресию — одному из самых знаменитых колдунов античного мира. Уж он-то должен знать, как следует поступать в столь сложной ситуации и куда направиться для начала.
Сперва героям следовало приготовить в жертву определенное количество крови, потому что Тиресий и говорить с ними не станет без жертвенной крови. Колдун упрямо держался за этот старинный обычай. А с кровью в Тартаре — Царстве мертвых — ясное дело, большая напряженка. Однако Дис счел своим долгом выделить им целый бурдюк крови из личных запасов. (Кровь для эллинских мертвых — желаннейший хмельной напиток; формально в Тартаре его не сыскать, но имей нужных знакомых и не будешь просыхать.)
Итак, два героя направились в священную рощу Персефоны — заросли осокоря и старых ив в месте слияния двух притоков Ахерона: Флегетона и Коцита, известных под названием реки Плача. Там они вырыли канавку и вылили туда всю кровь из бурдюка. Чего им стоило удержаться и не выпить ее! Но они преодолели соблазн — одно слово, герои! Им пришлось решительно отказывать многочисленным мертвым душам, которые окружили их и просили немного крови. Отказали даже своему бывшему верховному полководцу — Агамемнону, который приковылял в рощу, чуть заслышав притягательный запах. Кровь предназначалась исключительно Тиресию.
