Линна невольно коснулась щеки тыльной стороной затянутой в перчатку ладони, словно жар от румянца, разливающегося по коже, мог быть ощутим снаружи.
Когда-то они точно были влюблены друг в друга со всем пылом юности, не мечтающей дожить до следующего рассвета, но это было так давно, в таком далеком прошлом, что воспоминания нечетки, словно туман. Потом судьба разводила их и снова сводила вместе, каждый раз они прощались будто навсегда и встречались снова, как незнакомые люди. Да, это было, пожалуй, самым странным: видеть черты лица, изученные тобою вдоль и поперек, чувствовать изгибы тела, так точно совпадающего с твоими, слышать голос, звучащий божественной музыкой, и не узнавать человека, находящегося рядом.
Конрад изменился. Да и мог ли он оставаться прежним на порученной ему должности? Линна не знала всех подробностей, но было довольно и того, что возлюбленный и соратник ни разу не привез ее в поместье. Причем не стал придумывать какие-то отговорки или намекать на страшные тайны, а просто сказал: «Тебе это не нужно». Линна ясно помнила, что одна ее половина попыталась возмутиться, мол, как это кто-то другой вздумал решать, что нужно и не нужно женщине, а другая половина почему-то вдруг сладко замерла, готовая подчиниться всему, что скажет хмурый сквайр.
Наверное, именно тогда она и поняла, что влюбленность, сгинувшая в веренице дней, наполненных заботами, давно и успешно переросла в любовь. Это чувство не было страстным и всепоглощающим, как о нем поют менестрели, скорее наоборот, успокаивало и внушало уверенность, но не ее одну. Решение пришло сразу же, как только стало понятно, что принц спрятался от важного разговора. Конрад не сможет обмануть эльфа, не сможет сказать ему, что Империя согласна на переговоры. Но если солжет кто-то другой…
Лошадь дышала уже тяжеловато, но уверенно держалась на ногах, пока под ними вдруг не оказалась дыра от вывороченного из дорожного полотна камня. Линна успела удивиться и подумать, кто бы это мог взять и изуродовать дорогу, успела бросить стремена, чтобы спрыгнуть и не оказаться придавленной лошадиной тушей, но не больше. Нога, попавшая в яму, подвернулась, животное упало, ломая кости, и забилось с жалобным ржанием.
Линна потянулась к кошелю, где хранила целебные зелья, однако рука нащупала плоско повисшее кожаное полотно: видно, во время перехода напрямик через лес одна острая ветка все же добралась до путешественницы. Наверное, можно было найти выпавшие флаконы, они не должны были разбиться, как уверяют императорские стеклодувы, но сколько минут или часов будет потеряно? А потом еще придется ждать, пока зелье подействует и лошадь будет вновь в состоянии нести на себе всадницу. Ждать до самой ночи? Нет, такого Линна не могла себе позволить. Конрад ждет ее сегодня, до ужина, а потом вернется в поместье, иначе и сам опоздает на назначенную встречу с эльфом, стало быть, нужно спешить.
Женщина наклонилась над не прекращавшей ржать лошадью, сжимая пальцы на рукояти кинжала. Сейчас, моя хорошая, сейчас я все сделаю, и тебе больше не будет больно.
* * *
Вышитые подушки кареты были едва ли не такими же жесткими, как сами сиденья, а еще проложенные складками парчи и вовсе превращались в пыточное приспособление, но Эрхог не замечала неудобств. Это был дурной признак, свидетельствующий о том, что соединение души с телом прошло не лучшим образом, но мысли колдуньи витали слишком далеко от насущных нужд.
Рецепты дурманных снадобий она знала наизусть, только барончик, играющий в солдатики, не нуждался даже в такой малости, как внушение. Страшно подумать, сколько бы времени пропало впустую, если бы из всех окрестных дворян не был выбран именно этот, невзрачный, как оказалось, глупый, наивный и нелепый! Конечно, под его управлением вряд ли найдутся хорошие воины, но после смерти все сравниваются между собой.
Эрхог улыбнулась, расслабляя уставшую от тяжести наряда спину.
Начать придется с малого и действовать намного осторожнее, чем в прошлый раз. Тогда сила ударила в голову, пьяня и лишая чувства опасности, а потом пошли просчеты, излишняя бравада, злость. Пылающие глаза демона глядели так страстно, так убедительно, так вдохновляюще, а предложение новых, неизведанных возможностей так манило, и требовалось лишь одно… Капелька предательства. Но за него пришлось поплатиться — самой оказаться преданной и оставленной без помощи и поддержки лицом к лицу с имперскими войсками.
Что в итоге? Долгие годы небытия. Нет, теперь все будет иначе! Никакой спешки. Пять дюжин монахинь — это немного, но если применить их с умом, все получится как нельзя лучше. Сначала надо заполучить барона с его селянами, а потом двинуться на соседей. Или попробовать стравить их между собой?
Эрхог провела тонким пальчиком по губам, задумываясь.
Стравить… А что, это идея. Когда на поле боя столкнутся две армии, обе равно рассчитывающие на поддержку одного и того же предателя, трупов будет много, только и успевай их поднимать! А когда в дело вмешаются восставшие мертвецы, непременно начнется паника и прочие штуки, приносящие так много удовольствия заинтересованному наблюдателю.
Что ж, пора готовить зелья. Много зелий, чтобы хватило на всех в округе. Конечно, можно было обойтись и без них, но тогда потребуется источник силы, а заманивать людей в лес к жезлу власти будет трудновато. Люди боятся смерти. Боятся настолько, что близость ее повергает любого человека в ужас, сковывающий тело и разум. Один на один колдунья справилась бы тогда с любым из магов, желающих ее уничтожить. Но все вместе, объятые одинаковым страхом… Они разделили его между собой, потому и победили. Нет, зелья действуют хоть и медленнее, зато надежнее и не требуют более никаких усилий. Мертвец встает сам, кто чуть раньше, кто чуть позже, разница невелика.
Эрхог усмехнулась, вспомнив о своих пленниках. Аббатиса должна была бы уже восстать. Еще на рассвете. Впрочем, в подвале аббатства нет никакого иного времени суток, одна только ночь. Колдунья не сомневалась, что инквизитор попробует справиться с женщиной, обретшей вторую жизнь, но из клетки его все равно никто не выпустит.
Где-то совсем рядом раздался крик. Кричало животное. Эрхог стукнула посохом о стенку кареты, приказывая кучеру остановиться, и прислушалась снова. Да, теперь отчетливо было слышно ржание. Должно быть, на лошадь напали дикие звери или случилось что-то подобное. Но вряд ли лошади ходят по имперскому тракту без седоков, а если всадник погиб…
Как рачительная хозяйка, Эрхог не могла себе позволить потерять ни одного тела, пригодного для создания мертвой армии, а потому, подобрав полы мантии, выскользнула из кареты и пошла туда, откуда раздавалось ржание. Впрочем, оно звучало недолго: не успела колдунья добраться до поворота дороги, как все звуки стихли.
