Это было ужасающе.
— Хорошо сказано, — произнес Руга.
— Благодарю, — ответил Одалон.
— Мы стали безнадежно цивилизованными, — сказал Руга. — Мы не приспособлены для подобной войны. Я думаю, что она больше подходила нашим предкам. Они умирали гораздо легче нас, поэтому единственная долгая битва могла решить исход войны. Чтобы убить одного из нас сейчас, требуется куда больше повреждений, так что каждый вечер все те, кто еще дышит, вновь оказываются в регенеративных резервуарах, и несколькими днями позже, они возвращаются в строй. Бесконечная битва. Бесконечная война.
— Бесконечное страдание.
Теперь я понимала, почему исказилось лицо Арланда, когда он упомянул об этом.
— Да, — сказал Руга. — И теперь надежды на мир не осталось.
— Я бы не сказал, что надежды не осталось, — заявил Одалон. — Это несколько мрачно.
— Ваши люди атаковали Торговцев, а мои — Арбитра, — вздохнул Руга. — Попомните мои слова: это начало конца.
Мы возвращались с посадочного поля, когда Туран Адин спрыгнул с балкона. Он сделал это очень небрежно, как будто рассчитать тридцатифутовый прыжок было также легко, как и спуститься с лестницы. Рядом со мной вампир и отрокар схватились за оружие.
— Могу я пройтись с вами? — спросил он меня тихим рычащим голосом.
— Конечно. — Я посмотрела на двух священнослужителей. — Пожалуйста, извините нас.
Одалон и Руга довольно долго колебались.
— Как пожелаете, — наконец произнес Одалон. — Мы пойдем вперед.
Они продолжили путь. Я подождала, пока они отойдут подальше, и повернулась к Туран Адину.
— Вы хотели что-нибудь обсудить со мной?
— Нет.
Возможно, ему просто нужна компания.
— Я собиралась сделать перерыв на несколько минут и посидеть в своем любимом месте, чтобы собраться с мыслями. Хотите присоединиться?
Он кивнул.
Я повела его влево, мимо яблонь к старой заросшей изгороди. Я пробралась сквозь узкую щель и подождала его. На поляне в форме подковы находился небольшой пруд, окаймленный изгородью. Кувшинки плавали на поверхности, и два больших карпа кои, один оранжевый, другой белый с рыжими пятнами, аккуратно пробирались по мелководью. У пруда стояла небольшая деревянная скамейка. Я села на одном конце. Он сел на другом.
Мы тихо сидели и смотрели на карпов.
— Вы сами это сделали? — спросил он.
— Да. Когда я была подростком, моей работой, как правило, были сады. Здесь, в Техасе, с этим сложнее из-за ограниченного количества воды, но гостиница собирает дождевую воду.
— Здесь мило, — сказал он.
— Спасибо. Я надеюсь поработать летом над этим местом. Сделаю его немного больше. Может быть, посажу цветы и повешу гамак, чтобы я могла приходить сюда с книгой и читать…
Он вскочил со скамейки и ушел. Мгновение он был здесь, а в следующее я уже была одна. Я чувствовала, как он нечеловечески быстро возвращается в гостиницу. Он подпрыгнул, залез по стене, добрался до своего балкона и скрылся в покоях.
Что я такого сказала?
Я посидела одна еще минуту или две. Умиротворение, которого я искала, отказывалось приходить.
Гостиница зазвенела. Отрокары пытались привлечь мое внимание в своих покоях, и что-то произошло в конюшнях.
Я вздохнула, встала, и направилась к конюшне. Внутри Нуан Сама, племянница Нуан Сее, которая помогала Хардвиру чинить машину офицера Мараиса, присела рядом с одним из верблюдо-ослов. Джек сидел на скамейке, наблюдая за ней. По просьбе Нуан Сее, я дала ей разрешение ходить в конюшню каждый день, чтобы ухаживать за животными. Обычно Джек или Гастон сопровождали ее.
— Что случилось? — спросила я у нее.
Она провела по своему бело-голубому меху лапкой.
— Тан-тан плохо себя чувствует.
Верблюдо-осел смотрел на нее большими темными глазами.
— Она заболела?
— Нет. Она просто старая. — Нуан Сама вздохнула. — Я думаю, это ее последнее путешествие. Я прихожу навестить ее, когда могу, но она… Иногда животные просто стареют.
— Я могу как-нибудь облегчить ее состояние?
— Вы можете увеличить уровень кислорода в конюшне? — Нуан Сама подняла на меня взгляд.
Я не могу исправить прочее, но это, по крайней мере, сделать могу.
— Подойдет двадцать три процента?
— Это будет идеально. Благодарю вас! Ей будет легче дышать.
— Сделано. — Я сделала чей-то день лучше. Значит, сегодняшний день не прошел зря.
Гостиница снова зазвенела. Отрокары были очень настойчивы. Я вызвала экран из ближайшей стены. Его заполнило лицо Дагоркуна.
— Ханум просит вас разделить с ней ее утренний чай.
Я не хотела разделять чай. Я не хотела играть в политику или быть разумной. Мне просто хотелось отправиться на кухню сделать себе чашечку кофе. Мне понадобится поддержка.
— Спасибо. Я сейчас поднимусь.
Я махнула экрану, вызывая крытый балкон, где любила завтракать Калдения. Ее Милость сидела на своем любимом стуле, безукоризненно одетая в сложный густо-синий гибрид платья и кимоно с золотыми и красными вышитыми цветами.
— Доброе утро, Ваша Милость. Вы бы не могли сопроводить меня к Ханум на утренний чай?
— Конечно. Сейчас спущусь.
Я убрала экран и покинула конюшню, чтобы встретиться с Калденией на лестнице.
* * *
В покоях отрокаров было необычно тихо. Дагоркун с мрачным лицом снова проводил нас с Калденией на балкон, и встал рядом с матерью, которая восседала в своем одеянии на ярких подушках. В этот раз в круглом кострище горел огонь, вздымая облачка пряного дыма. Я узнала запах — трава джевы. Отрокары сжигали ее на удачу перед дальней дорогой. Ханум смотрела в огонь, сведя брови. Она не осознавала присутствия Калдении.
Я присела на полукруглую скамью.
— Вы уезжаете?
— Завтра вечером.
— Почему?
— Мирные переговоры провалены. — Ханум сощурила глаза. — Теперь не бывать миру.
— Я не понимаю, — мягко произнесла я. — Что изменилось?
— Мы опозорены и унижены.
Также как и вампиры, но сказать это прямо было не лучшей стратегией.
— Святая Анократия нанесла первый удар.
Ханум вздохнула.
— Да, но теперь у нас и с ними слабая позиция. Мы здесь.
Она подняла руку, удерживая ладонь параллельно полу.
— Торговцы здесь.
Она подняла другую ладонь на несколько дюймов выше.
— Торговцы хотят мира. Без мира нет выгоды.
— Все не так просто, — сказал Дагоркун.
— У нас демократичное общество, — сказала Ханум. — Представленные здесь мужчины и женщины — прославленные воины. Они лучшие из лучших, и представляют определенные фракции внутри Орды. Если бы мирный договор был ратифицирован, каждый отрокар добавил бы к нему вес и значимость своей репутации. Их честь и репутация должны были связать наше соглашение. Моим людям был дан простой приказ: не применять силу, пока они находятся под вашей крышей. Руах ослушался его. Это плохо отражается на его командире. На мне.
