Ознакомительная версия.
Еще не приказ, но уже почти принуждение. Почти вызов.
Только попробуй причинить мне боль – и я тебя оттолкну. Раз и навсегда. И все то, что ты получал ранее лаской и по обоюдному желанию, тебе придется забирать с помощью насилия. А это ведь совсем не то, чего ты хочешь, – мне это видно по глазам, ставшим густо-сиреневыми, такими темными, что зрачки пропадают в сочном цвете радужки, расплываются, исчезают, делая взгляд «слепым».
– Тебе станет легче, если я уйду? – спросил он, выпрямляясь и глядя на меня сверху вниз. – Может, объяснишь тогда… чем вызвана твоя немилость, Фиорэ?
– Мне станет легче, когда я вернусь домой. – Я стянула намокшую, липнущую к телу сорочку, бросила ее на влажный дощатый пол. Потянулась за грубой бледно-желтой мочалкой. – Но не рядом с тобой. Ты ничем не лучше их, ты убиваешь, радуясь плещущей на землю крови, радуясь крикам ужаса. Я понимаю, когда приходится убивать ради защиты или спасения, понимаю, когда приходится убивать потому, что голоден. Но не понимаю пыток, наслаждения ими. Удовольствия игры с чужой жизнью, с чужой болью и страхом.
Я отвела взгляд, с ожесточением провела намыленной мочалкой по правому плечу, словно пытаясь стереть воспоминание липнущей к коже пропитанной кровью одежды.
– Королева Мечей слепила тебя по своему подобию, научила играть с жизнью, которая никогда тебе не принадлежала, ради удовольствия. Странно, что ты не носишь кровавых одежд, как носила твоя госпожа. – Я горько, безрадостно усмехнулась, растирая мочалкой шею и грудь. – Ты был так похож на Мэбвэн в момент, когда был не в своем праве, что я явно увидела, как она проглянула в твоих глазах и улыбке.
– Она. Не моя. Госпожа! – отрезал Рей, стиснув пальцами край бадьи, и каждое слово, произнесенное им четко, раздельно, было подобно удару грома. – Они и так были мертвы, с того самого момента, как напали на тебя. Почему я не мог дать волю своей ярости, утолить ее в их смерти? Буре сложно быть человеком, Фиорэ. Эта маска не может прирасти к лицу… Но ее имя я запомню. Спасибо, моя маленькая ши-дани. – С каждым сказанным словом он успокаивался, как резко налетевший шквал, внезапно превратившийся в легкий весенний ветерок. Вот только я не могла успокоиться так легко и быстро.
– Потому что они не были виноваты в твоем заключении! Не они заточили тебя в замке и в человеческом теле, и не им было расплачиваться за то, что ты не можешь справиться с обстоятельствами, в которых оказался по собственной глупости и недальновидности! – Я взглянула на него, и на миг мне почудилось, что во влажном жарком воздухе нагретой комнатки повеяло осенней свежестью и запахом палой листвы. – Никогда, Рейалл, никогда не заставляй других расплачиваться за свои ошибки, потому что в конечном итоге каждый отвечает только за себя. Даже если ты будешь срывать свою ярость на каждом, кто по глупости или случайности перешел тебе дорогу, это не поможет тебе стряхнуть оковы человеческого тела, а я помогать не стану. И поверь – с каждой подобной «разрядкой» маска будет прирастать к твоему лицу еще крепче, так, что уже никто тебе не поможет, ни ты сам, ни Холмы, ни Сумерки.
– Ты не поняла, что я сказал, моя маленькая ши-дани. – Фаэриэ печально улыбнулся, присаживаясь на краешек бадьи и проводя кончиками пальцев по моим волосам. – Зато я понял, что ты хочешь сказать мне. Ты согласна останавливать меня в тех случаях, когда я… выхожу за те рамки, о которых ты говоришь?
– Каким образом? – горько усмехнулась я, отводя его ладонь и принимаясь намыливать голову. – Как я могу остановить бурю, когда она вооружена холодным железом и совершенно не соображает, что творит?
– Позвав ее, – тихо сказал фаэриэ, вплетая пальцы в мои волосы. – Просто позови меня… по имени.
Долгий взгляд глаза в глаза. Беззвучный разговор без слов.
Я медленно кивнула, принимая очередное Условие:
– Хорошо…
Что-то тоненько зазвенело, будто бы кто-то ущипнул туго натянутую невидимую струну. Витой медный браслет на моем запястье нагрелся и сквозь янтарные бусины словно проросли тонкие, как лунная нить, аметистовые жилки.
Еще один договор, который почти невозможно разорвать.
Рейалл по собственной воле вложил мне в ладони право остановить его, даже если он станет дождем и штормовым ветром, вернуть при необходимости фаэриэ в человеческий облик. Право обуздать полуночную бурю. Доверие, которое живые стихии оказывают только тем, кого не хотят терять ни при каких обстоятельствах. Причины у всех свои, а результат один и тот же.
Габриэль тоже позволил мне называть его по имени… в обмен на право прийти на зов куда угодно, если хватит сил. Только пределов силы короля Самайна не знает никто, даже он сам, пока не попробует и не проверит на себе.
Кажется, когда-то давно именно так Габриэль узнал, что может вести за собой Дикую Охоту даже в людские земли…
Фаэриэ скользнул ладонью по моей голове, потянулся за кувшином с горячей водой.
– Я все же помогу тебе?
Я молча кивнула, разглядывая исцарапанные ладони и почему-то чувствуя облегчение. Словно запутанная игра, где фишки постоянно оказывались не там, где надо, наконец-то была объявлена шулерством, и все остались более-менее при своих, толком ничего не выиграв, но и не проиграв.
Одно данное обещание, одно принятое.
Вроде никто ничего никому не должен, но разойтись на перекрестке дорог уже не получится.
Иногда у капризной девы-женщины-старухи под именем Судьба очень некрасивая усмешка…
Золотые солнечные лучи запутались в каштаново-рыжих косах ши-дани, высветили в светло-серых глазах серебристые искорки, темные пятнышки на дне радужек – как камешки под водой. Она постоянно оправляла подол длинной, до колена, рубашки, одергивала штаны и путалась в полах нового летнего плаща – не привыкла ходить в мужском костюме и потому ей мешалось все и сразу. Но, с другой стороны, Рейалл уже не мог наблюдать за тем, как его маленькая ши-дани цепляется длинной юбкой за каждый куст и корягу, а потом шипит разозленной кошкой, когда приходится идти по крапиве, которая растет в здешних лесах едва ли не на каждой тенистой поляне. Надоело поминутно оборачиваться через плечо, чтобы быть уверенным, что девушка идет рядом, а не застряла где-нибудь позади, пытаясь высвободить подол платья от цепкой ежевичной плети или разглядывая очередную царапину на лодыжке.
– Неужели ты не мог достать платье? – вздохнула она, проводя ладонью по поясу, на котором висело ее самое большое сокровище, дар осеннего Холма, надежно укрытый в простеньких ножнах, которые смастерил для ши-дани башмачник вместе с короткими уютными сапожками.
Ознакомительная версия.
