Их было слишком много.
Всего девять смертей. Меньше, чем он ожидал. Господин Эрик убил больше всего за одну битву. Дюжина скелингов, их кишки дымились, глаза клевали вороны. Тико почти всегда убивал чисто. Атило поначалу поражался, но потом забеспокоился. Он встревожился еще сильнее, когда последнее убийство Тико в Сан-Пьетро ди Кастелло оказалось более кровавым, чем восемь предыдущих.
Якопо отращивал бороду в течение всего года обучения Тико. Солдатская бородка сделала его старше и злее. Он стал реже пользоваться масками. Ему больше не требовалось скрывать юные черты лица.
На столе перед ним стоял стакан вина. На груди блестело последнее приобретение, стальная кираса в арагонском стиле. Царапина под левой проймой свидетельствовала, что бывшего хозяина доспеха убили в бою или зарезали во сне.
Якопо не был суеверным, а это свидетельство неудачи заставило оружейника снизить цену до почти приемлемой. Хотя для завершения сделки потребовался кинжал, позаимствованный из коллекции Атило. Доспех просто упал, отсюда и царапина, утверждал словенец, и стоит он вдвое против суммы, предложенной Якопо. Однако он плюнул на руку, и сделка состоялась.
— Новый? — послышался чей-то голос.
Якопо поднял голову и увидел капитана Родриго. Он скромно улыбнулся: пусть капитан верит, во что хочет. За последний год Венеция раскололась на две фракции — регента Алонцо и герцогини Алексы. Родриго почти случайно оказался в одной из них. Атило — в другой. Обстановка ухудшилась на прошлой неделе, после прибытия посланника Тимура бин Тарагая.
Монгол, младший принц из семьи жены Тимура, отказался передать свое послание Десяти, говорил только с герцогиней и немедленно отбыл. Никто не знал, о чем шла речь в послании Тимура. Герцогиня сожгла письмо сразу после прочтения и отказывалась говорить о нем. И теперь принц Алонцо оказался в ловушке между яростью и осмотрительностью. Не самое удачное состояние для человека с его характером.
— Капитан, — Якопо приветственно поднял стакан.
Зачем наживать лишних врагов? Жизнь в особняке иль Маурос и так здорово осложнилась. Господин Атило и его невеста по-прежнему спали раздельно. Все знали, что они поженятся, но никто не знал когда. Некоторые говорили, вначале Атило должен покинуть постель герцогини. Другие возражали: мавр — не дурак и не станет обмениваться обетами с Десдайо, когда у него есть возможность жениться на герцогине.
А еще там был этот урод в странных очках, священнической куртке, хранящий ненавистное молчание. Не то чтобы Тико не разговаривал с Якопо. Он его просто не замечал. С другой стороны, Десдайо и Амелия…
Якопо втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Какие-то трудности? — поинтересовался Родриго.
— Такова жизнь, — ответил Якопо. Капитан явно собирался уйти, и парень выдавил улыбку. — Мой господин, позвольте вас угостить.
— Сейчас моя очередь.
Якопо удивился.
— После твоей прошлогодней победы. Мы пили в «Грифоне» у Святого Варфоломея, помнишь?
— Мой господин, как я могу забыть? Меня удивило, что вы это помните.
Он переборщил. Капитан оглянулся, ища нежеланных свидетелей и явно подбирая слова отказа. Хотя с чего бы такому человеку, как капитан Родриго, беспокоиться, оправдываясь перед слугой…
«Я ведь слуга и есть», — с горечью подумал Якопо.
Слуга с кирасой, наголенниками и мечом. Его обучение — тайна; задания, которые давал ему хозяин, — тоже. Он хранил множество секретов, и иногда молчание оказывалось самым сложным испытанием.
— Для меня честь угостить вас, — сказал он капитану, вымученно улыбаясь. — А уж напоить — тем более.
Капитан Родриго рассмеялся.
— Мой господин, кого вы ищете?
— Своего сержанта. Он не на службе, но мы собирались обсудить дела на завтра.
Якопо понимающе кивнул.
У него были соображения, о чем пойдет речь, но хватало мозгов не заявлять об этом вслух. Сегодня — Чистый четверг, и таверны переполнены. Очевидно, завтра — Страстная пятница, когда истовые христиане будут пороть себя на улицах, а все остальные — избегать любовных и азартных игр и множества прочих пороков, длинный список которых недавно зачитал с амвона новый патриарх.
Завтра день испытания Тико. В Страстную пятницу испытывали Якопо. И Амелию. И всех тех, кто почти два года назад погиб в резне на Каннареджо.
— Пожалуй, я все же выпью, — сказал капитан Родриго.
— Вот стоящая вещь, — заявил Якопо, стирая с бороды кровавые капли вина. — Трактирщик утверждал, что это бароло. По цвету похоже, достаточно темное.
— Согласен, — ответил Родриго.
Якопо еще ни разу в жизни не пробовал бароло.
— Ну, — произнес капитан, — как твои дела?
— Все так же. Его светлость занят делами Совета. Обожает госпожу Десдайо. Советуется с герцогиней Алексой.
Капитан усмехнулся.
Якопо рискнул улыбнуться в ответ.
— А как госпожа Десдайо? — осторожный вопрос Родриго выдавал его, даже не знай Якопо, что капитан — бывший жених госпожи.
— По-прежнему прекрасна.
Родриго глотнул вина.
— Конечно, теперь это не мое дело. Но какие новости об их свадьбе?
— Мне ничего не известно.
— Да, — согласился Родриго. — Иного я и не предполагал.
Он поднял свой стакан и изучил содержимое на просвет:
— Не очень-то похоже на бароло.
Однако довольно быстро допил вино. Якопо, заказывая новый кувшин, осмотрительно потребовал именно бароло.
— Да, мой господин.
Якопо заподозрил насмешку, но мужчина казался совершено серьезным.
— Открой счет, — распорядился слуга Атило. — Завтра я пришлю к тебе человека с деньгами.
— Мой господин, завтра Страстная пятница.
— Может, и так. Но ты же хочешь получить деньги?
Трактирщик кивнул и наполнил кувшин из бочки, стоящей отдельно от других. Даже если это не бароло, он явно старался не перепутать его случайно с другим вином.
— А по правде, что за вино? — спросил Якопо.
Трактирщик оглянулся по сторонам.
— Бароло, — прошептал он. — Просто не из лучших.
Якопо громко рассмеялся. Несколько игроков оглянулись на шум, и он встретил их взгляды. Незнакомец с черной бородой, в дорогом доспехе, берет кувшин лучшего вина. Несколько человек кивнули, один даже улыбнулся.
— Твои друзья? — поинтересовался Родриго.
— Не совсем, — ответил Якопо, сделав вид, что знает этих людей, просто не слишком близко. Его притворство прервал трактирщик с миской тушеной баранины, которую выкладывали на ломти черствого хлеба. Капитан съел баранину, но оставил хлеб. Якопо поступил так же.
