а под ней — ключ. Он проржавел, явно находился здесь не один год.
Очень осторожно Диана вставляет ключ в замочную скважину и еще осторожнее поворачивает. Дверь открывается без скрипа, не предупреждает находящихся внутри о вторжении… После прихожей Диана оказывается в узком коридорчике, куда выходят несколько дверей. Из одной комнаты раздаются вздохи, которые ни с чем не перепутаешь.
Остановиться у порога, преодолеть первый порыв и внимательно слушать… Наверняка это последний раз, когда приходится шпионить.
Вздохи умолкают. Потом пауза сменяется звуками поцелуев.
— Кэти… любовь моя…
— А помнишь, Майкл, как ты однажды вечером забрался в мою комнату через окно, и мы…
— Еще бы! Твоя тетка смотрела в соседней комнате телевизор. Выступление какого-то проповедника. Представляю, что бы она устроила, если бы нас тогда застукала.
— Уж мне бы точно не поздоровилось. Она и так считала меня воплощением всех грехов. Причем с самого детства. Ей невозможно было угодить, как бы я ни старалась. Не знаю, куда она раньше девала свою злость, пока жила здесь одна. Этот дом был чем-то средним между тюрьмой и монастырем… Знаешь, в первые дни, когда сюда приехала, так и мерещилась, что тетка вот-вот покажется. В принципе, должна быть ей благодарна. Она все-таки забрала меня и вырастила, хотя мой отец был ей даже не родной брат, а двоюродный. Хотя, с другой стороны, меня могла бы удочерить какая-нибудь нормальная семья…
— И мы бы тогда никогда не встретились.
— Точно. Но я даже не приезжала сюда ни разу, будто отрезало. Даже подарки на Рождество или день рождения не тянуло выбирать. Просто перечисляла деньги, раз уж обязана была.
— Не вспоминай плохое. Ведь было еще много…
Снова сладкие поцелуи…
— Нет, Майкл, не надо больше. Хватит на сегодня…
— Почему?
— Ты не восстановился еще после болезни. Мне достаточно, чтобы ты просто был рядом.
— Кэ-э-эти… Ты такая… У меня за эти годы столько ведь женщин было. Кому-то были нужны мои деньги и известность, кто-то таял от моей смазливой физиономии, кому-то просто нравилось со мной трахаться. Но только тебе нужен я сам…
— Просто очень боюсь за тебя, это какой-то навязчивый страх…
— Так со мной же все нормально.
— Да, конечно! Фред утром проговорился, что у тебя опять приступ был. Ему Итон рассказал.
— Никто не умеет держать язык за зубами!
— Майкл, Итон считает, что тебе лучше вернуться в Лондон.
— Не хочу с тобой расставаться.
— Ты и не расстанешься. Я приеду следом. Сниму маленькую квартирку, буду сидеть тихонько и ждать, когда придешь. Даже на улицу высовываться не стану. Никто не догадается. Мне все равно, что у тебя есть жена…
— Кэти, ты же знаешь, почему я не могу ее сейчас бросить.
— Знаю… Если бы я могла родить тебе ребенка… Почему она, а не я, Майкл? Так несправедливо. Всем женщинам это дано, одна я — пустоцвет.
Теперь Диана не только слышит воркование любовников. Глаза постепенно привыкают к темноте, начинают угадывать силуэты мебели, движения на кровати, которая находится буквально в трех шагах. Кажется, Майкл обнимает Кэтрин…
— У меня уже есть ребенок. Ты моя малышка, и никто больше не нужен… Кэти, послушай, если это для тебя так важно… В конце концов, ребенок не только Дианин, но и мой. У меня на него столько же прав.
— Думаешь, она согласится его отдать?!
— Он вряд ли нужен ей сам по себе, не в комплекте со мной. Кэти, ты примешь моего ребенка?
— Еще спрашиваешь!
— Подождем пока, как все сложится. Я не хочу сейчас с ней конфликтовать. И так кругом виноват. Очень паршиво повел себя, когда узнал, что она беременна. Да и женился ведь только из-за того, что она на тебя похожа внешне. Каким идиотом был! Она же догадалась, как только тебя увидела, невозможно было не догадаться. Представляешь, мне иногда казалось, что она — это ты, только заколдованная или под гипнозом. Еще немного, и появится настоящая Кэти.
— Ты такой же мечтатель, как и раньше.
— Нет, просто идиот, я же признаю. Зато крепко-крепко люблю тебя. Это искупает отдельные недостатки.
— Майкл, я все-таки не могу поверить, что она отдаст малыша. Слишком неправдоподобно.
— Почему? Я не так мало времени с ней прожил, чтобы узнать. Да и не хотел бы, честно говоря, чтобы ребенок оставался у нее. Понимаешь, бывают люди, которые не умеют любить, не дано с рождения. Не какие-нибудь социопаты, просто другие. Могут принимать за любовь ревность, похоть, привычку, но этого бескорыстного, горячего, наивного, даже глуповатого чувства они никогда не испытывают. Диана именно такая.
Рука Дианы ползет по стене возле притолоки, щелкает выключатель…
Ослепительный свет, заставленная мебелью тесная комната, два обнаженных тела на разворошенной постели.
— Откуда ты взялась?! — в бешенстве кричит Майкл.
— Какая теперь разница? Может, лучше о тебе поговорим? Или считаешь свое поведение нормальным?
— Нет, не считаю! Но это не значит, что ты можешь вламываться в чужой дом!
Кэтрин заворачивается в одеяло, Диана успевает отметить, что соперница действительно ее точная копия. Только, пожалуй, еще миниатюрнее… Диана сама удивляется, как удается сдерживаться, собственный голос звучит совершенно спокойно:
— Ну, и что будем делать? Предложишь к вам присоединиться?
Майкл молчит. Она замечает, что его рука впилась в край кровати так, что побелели костяшки пальцев. Наверное, лучше не злить дальше.
— Что ж, я увидела, что хотела. Возвращаюсь в гостиницу, провожать не надо. Оставайся, вам вдвоем есть, чем заняться.
— Не вздумай что-нибудь устроить.
— Даже не надейся.
Заметно, что он колеблется, видимо, боится отпускать в темноту беременную женщину, у которой сейчас далеко не самый позитивный настрой. Совесть внезапно ожила? Он ведь признал свою вину перед ней. К тому же, Диана отныне представляет в глазах Майкла определенную ценность, как вместилище живого подарка, который он намерен вручить бесплодной любовнице. Посмотрели бы они на давно исчезнувшего Гомункулуса…
Майкл все-таки остается на прежнем месте, рядом с перепуганной Кэтрин, и Диана покидает этот гостеприимный дом в одиночестве.
***
Струя горячей воды взбивает ароматные облака пены… Диана успела озябнуть на обратном пути и предвкушает, как погрузится в ванну, которая уже почти наполнилась. В теплом и светлом пространстве, отделанном искусственным мрамором, недавняя сцена воспринимается по меньшей мере нелепо. А ведь если подумать, это был один из самых ярких эпизодов в жизни Дианы. Да и услышала о себе немало нового. Она не торопясь раздевается, из кармана брюк выпадает нож, о котором так и не вспомнилось…
Приглушенная мелодия звучит уже очень-очень-очень давно.
Диана выходит в гостиную, поднимает с каминной полки телефон, который
