Ведь что греха таить, настолько сердита я была на бывших спутников, что не желала никогда даже имен их вспоминать. И если бы не умирающий маг, никогда они больше меня и близко не увидели. А теперь вот сама лечу к ним и не просто так, а с просьбой о помощи. Да еще как вспомню, что признаваться придется в своем промахе, так и вовсе тошно становится.
Вот если бы удалось придумать какой-нибудь маневр, чтобы не пришлось ничего объяснять…
Я вытряхнула в иллюминатор собранный мусор, сунула в ящик под передним сидением постельные принадлежности и перебралась вперед. Как-то приятнее сидеть спиной к тем, кого не хочется видеть даже в страшном сне.
Хотя, вполне возможно, мне и не придется никого увидеть. Ну, есть же у них хоть какая-то гордость? Лично я на их месте уже была бы далеко от того кострища.
И все же, подлетая ближе, поймала себя на том, что нервничаю, как когда-то перед выпускными экзаменами. Все давно знакомы, предмет выучен назубок, а я почему-то трясусь как последний листок на осеннем ветру.
Вон уже показались верхушки высоких деревьев, под которыми вчера Кинна сумела притезарить мою самолетку.
Я никак не могла понять, чего мне больше хочется… чтобы они тут сидели, или чтобы уже ушли?!
Ох, что бы такого сжевать… или выпить?
Нет… не алкогольное… это полнейший самообман, что в таких случаях помогает стопка водки. А вот валерианки… Или нет, валерианку мне теперь, наверное, тоже нельзя даже близко показывать. Мой кот после нее такие фортеля выкидывает, что без смеха смотреть невозможно.
Кстати… насчет посмотреть… может, уже пора… выглянуть в иллюминатор? Я еще несколько секунд колебалась и тянула время, плавно опуская самолетку к месту стоянки.
А когда, бросив взгляд на потухший костер, никого не обнаружила на старом бревне, осиротело валяющемся рядом с ним, тягучая боль, поселившаяся в груди, резанула с новой силой.
Значит, все-таки я надеялась…
Как оказалось, зря.
С тоской перевожу взгляд в полуденную тень, залегшую под деревьями, и сердце вначале останавливается от неожиданности, а потом начинает нервно отбивать суматошные удары.
Никуда они не ушли. Сидят на чахлой травке, поодаль друг от друга, и в напряженном молчании смотрят на мое растерянное лицо ожидающими взглядами.
Словно ждут от меня какого-то приказа… Ну, раз так, будет вам приказ.
— Быстро залезайте! Все! — откинув крышку самолетки, командным голосом рявкнула я. — Там человек умирает!
Они помедлили всего секунду, потом вскочили и ринулись к самолетке. Кинна первой скользнула на заднее сиденье, вызвав у меня своими повадками глухое раздражение. Кошка мартовская, нашкодила и снова ведет себя как ни в чем ни бывало! Гарон на несколько секунд застыл возле самолетки, выжидая, пока Атаний засунет в багажный люк мешок с продуктами. Тот самый, что несколько часов назад я сбросила им чуть ли не на головы.
Лесоруб умело уложил багаж, оглянулся на мага и, вздохнув, подставил тому согнутое колено. Гарон шагнул на него как на ступеньку, неловко перелез через борт и тяжело шлепнулся на сиденье рядом со мной. Я почти раскрыла рот, рявкнуть, чтобы отправлялся на заднее сиденье, к своей зазнобе, как заметила на побледневшем лбу мага крошечные бисеринки пота.
И снова сердце дернулось от боли. Что такое могло случиться с магом, раз он не может вылечить даже себя?! Куда он дел всю энергию, ну не на Кинну же потратил?!
Хотя, если вспомнить тех дриад…
Нет, вот их лучше не вспоминать, иначе я точно кого-то прибью!
А как же он будет лечить моего пострадавшего, если у него на себя самого сил нет? Значит, нужно добавить, а потом я с ним разберусь. Я подняла самолетку повыше, нашла мощный поток магии и потянула на себя тонкую струйку. Но впитывать не стала, отбросила, как зеркалом солнечный зайчик, в обессиленно прикрывшего глаза мага.
Несколько секунд он забирал энергию молча, потом сказал хриплым голосом тусклое спасибо и, прикрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. Я осторожно прикрыла крышку, стараясь не потерять магический ручеек, и погнала самолетку к тому месту, где оставила Шомо.
К тому времени, как мы подлетели к сожженным кустам, Гарон заметно ожил. Стараясь действовать незаметно для меня, медленно провел ладонью вдоль правой ноги, и облегченно вздохнув, вытянул ее под столик.
Ну-ну, не буду сейчас тебя пытать. Сначала вылечи моего погорельца, а следствием я займусь потом.
Самолетку я притезарила почти рядом с потерпевшим, которого дочь с воином уже перенесли на расстеленный под деревцем плащ. И это вселяло надежду. Будь маг очень плох, двигать его никто бы не решился.
Гарон довольно ловко выбрался из метелки сам, добавив моему подозрительному Бабко-Йожкинскому мозгу поводов для раздумья.
Пока я испытующим взглядом сверлила склонившуюся над пациентом спину мага, в самолетку взобрался уставший Шомо и притулился возле меня. Я потихоньку наколдовала мороженое в рожке и подсунула фейри под нос.
Он восхищенно вздохнул, узрев перед собой облитый шоколадом округлый верх, лизнул, куснул, еще раз…
Потом обернулся, посмотрел на меня серьезно и сообщил:
— Вкусно! — куснул еще раз, подумал и спросил. — А Гарону?
Да дался тебе этот Гарон, разозлилась я.
Он вон больше часа сидел рядом, у меня даже спина затекла, так боялась повернуться и нечаянно задеть мага рукой или ногой. А ему хоть бы что, даже глаз не открыл.
— Гарон хороший, — надулся фейри, правильно поняв мой сердитый взгляд.
Ах ты, маленький сводник! Ну чем тебя подкупил этот гном? И чем он приворожил меня, если каждый раз, как взгляд натыкается на обтянутую потертой рубашкой спину, в груди просыпается уже знакомая боль.
— Все, — поднялся с колен гном, — теперь он в порядке. У него своя магия восстановления очень сильная, через пару часов будет как новенький.
— Спасибо тебе, неизвестный собрат, — обессиленно произнес глубокий голос. — Не поможете ли мне взобраться на лошадь? Моей дочери со слугой вдвоем не справиться, а нам обязательно нужно сегодня вернуться домой.
Я в изумлении перегнулась через борт самолетки и уставилась на открывшего глаза пациента. Ну и Гарон, действительно, молодец!
— Вам лучше некоторое время не двигаться, — устало предупредил гном.
— Мне обязательно нужно вернуться домой. — решительно повторил попытавшийся сесть потерпевший, и сморщился от боли.
Придется искупать свою вину, тяжело вздохнула я, и прошептала давно знакомое заклинание облегчения веса. Затем магией приподняла мага над травой и аккуратно перенесла на заднее сиденье самолетки.
