– Ерундовое дело. Сделай так: растолки траву шалфей и смешай ее с маслом. Трижды скажи заклинание и положи на зуб. Через час боль исчезнет, как не было.
– Какое масло брать?
– Любое.
– Кунжутное подойдет?
– Подойдет.
– А что за заклинание?
– Простое. Я тебе на папирусе напишу. Шалфей у тебя есть?
– У жены есть, наверное… ладно, куплю на всякий случай. Все равно по пути. Сколько возьмешь за свое заклинание?
– Шест… хотя ладно, с тебя возьму пивом.
– Ладно, вечером поставлю кувшин.
– Не кувшин. Бочку.
– А ты не лопнешь? – приподнял брови Аханид. – Хватит с тебя и кувшина.
Креол недружелюбно заворчал, складывая руки на груди, но возражать не стал. Он не любил и не умел торговаться.
Место шалфея – в пряном ряду. Эта ароматная трава добавляется и в мясо, и в рыбу, и в овощи. Некоторые заваривают из шалфея душистый настой – его вкус своеобычен, но довольно приятен. Аханид окинул лотки взглядом, ища самый свежий товар.
– Вот этот вроде неплохой, – потянул носом лугаль, беря пучок шалфея. – Чуешь запах?
– Любой подойдет, – сунул руку в сумку Креол. – Давай быстрее, мне кота надо домой отнести… ай.
– Что такое?
– Опять укусил, – задумчиво произнес Креол, вытаскивая из сумки руку с повисшим на ней котенком.
– Голодный, может? – предположил лугаль.
– Может. Кстати, что они едят?
– Сам не знаешь?
– Мне раньше не доводилось кормить кошек. Дома для этого были рабы. Что едят кошки? – поинтересовался маг у торговца пряностями.
– Мясо, рыбу, молоко… – ответил тот, выжидательно глядя на Аханида. – Почтенный лугаль собирается покупать этот шалфей или желает его допросить?
Аханид уставился на измятый пучок травы, понюхал его и швырнул обратно на прилавок.
– Думаю, он недостаточно свежий, – заключил лугаль. – Пошли, посмотрим дальше.
– Почтенный лугаль! – послышался визгливый вопль. – Господин лугаль, у меня есть для тебя самый лучший шалфей! Самый-самый лучший, совсем дешево!
Это крикнула бедно одетая старушка, торгующая зеленью и приправами. В отличие от других продавцов, лоток у нее был грязным и неряшливым, пучки трав – кое-как перевязанные, с оборванными листочками.
– Подойди, господин лугаль, выбери, что больше понравится! Совсем дешево! Один сикль меди за шестьдесят пучков!
Аханид, уже собиравшийся пройти мимо, замер на полпути. Шестьдесят пучков шалфея за медный сикль – это баснословно дешево. Никто на всем каре не отдаст за такую сумму даже шести пучков, не говоря уж о шестидесяти. Три-четыре, не больше.
Креол тоже приостановился. Что-то в ауре старухи показалось ему подозрительным. Что-то странное – непонятное, трудноуловимое…
– Почему такая цена? – спросил лугаль.
– Что, слишком дорого?! – забеспокоилась старуха. – Хорошо, пусть будет сикль меди за сто двадцать пучков!
Аханид подозрительно сощурился. Он не верил в щедрость торговцев. Начнешь продавать по таким ценам – потеряешь собственные сандалии.
Верно, всякий на каре норовит сунуть лугалю «бесплатный образец» или сделать хорошую скидку – но не до такой же степени. Справедливая цена ста двадцати пучков шалфея – два полновесных сикля… но не меди, а серебра. Зажиточный купец может позволить себе взятку и пожирнее, но не эта нищая старуха. Два сикля серебра для нее – целое состояние.
Креол наклонился к уху Аханида и шепнул о странностях в ауре торговки. Лугаль выслушал это с каменным лицом и взял с лотка один из стебельков шалфея.
– Даже сто двадцать мало?! – не отступала старуха. – Тогда сто восемьдесят! Один сикль меди за сто восемьдесят пучков!
Морщинистые руки протянулись над прилавком – торговка словно пыталась ухватиться за лугаля. Аханид нахмурился и как бы невзначай отступил назад, перебирая между пальцев шалфей.
– Двести сорок пучко-ов!.. – взвизгнула торговка, перегибаясь через прилавок. – Возьми, лугаль, возьми!
– Это ведь ты, поганое отродье?! – взревел лугаль, делая мощный взмах.
В воздухе свистнуло копье. Остро отточенный наконечник вошел под ключицу старухи, пронзая ее насквозь. Мельтешащие руки замерли в воздухе, на морщинистых губах выступила кровавая пена.
– А-а… – прохрипела торговка, падая на прилавок.
На какой-то миг все вокруг замерло. Шумный кар смолк, оледенел – словно все и каждый воззрились на убийцу, смерили его пораженными взглядами. Даже Креол приоткрыл рот, не понимая, что сейчас произошло.
Лугаль обезумел?..
Но в следующую секунду «убитая» старуха резко вскинула голову. Продолжая булькать кровавой пеной, она мерзко улыбнулась – и отпрыгнула назад, оставив на копье клок одежды.
Одежда тут же испарилась. А загадочная старуха кувыркнулась через голову, оборачиваясь крохотным уродцем, похожим на белую остроухую обезьянку. Без меха, с тонюсенькими ручонками и ножонками, широченной улыбкой и непомерно длинным извивающимся фаллосом.
Креолу вначале даже показалось, что это хвост.
– Хи-хик!.. – пискляво фыркнул уродец, с неимоверной быстротой улепетывая прочь.
Время тут же вернулось к привычному ходу. Торговцы и покупатели с воплями бросились врассыпную, стараясь ни в коем случае не задеть странную обезьянку. Та юркнула за угол – и была такова.
– И что это было? – озадаченно спросил Креол.
– Эй, почтенные! – вместо ответа окликнул соседних торговцев Аханид. – Скажите служителям, чтобы прибрали эту мерзость!
Креол уставился на брошенный лоток «старухи». Вместо зелени и приправ там копошились черви и личинки. Да и сам прилавок успел обернуться осклизлой корягой.
– Так что это было? – повторил маг, подцепляя за хвост одного из червей.
– Если б я знал… – проворчал Аханид. – Эта проклятая тварь портит мне жизнь уже шестой год…
– Лично тебе?
– Моему городу. А значит – лично мне. И ведь ничем его не убьешь, что хуже всего!
– Что, совсем ничем?
– Мы уж как только его ни убивали – все равно появляется снова. Понятия не имею, что оно такое. Твой предшественник с этим делом возился-возился, да так ничего и не сделал.
– И теперь ты хочешь, чтобы его работу закончил я, – недовольно произнес Креол.
– Очень хорошо, что ты сам вызвался, – спокойно кивнул Аханид. – Перед тем как начинать охоту, усвой самое главное – что бы ты ни делал, не прикасайся к этой твари. Ни в коем случае не прикасайся. Пока ты до него не дотронулся, он ничего не может сделать. Вот и заставляет всякими хитростями к себе прикоснуться – превращается в разных людей, в животных… в неодушевленные предметы вроде бы не может, но полностью я не уверен.
– А что будет, если коснуться?
– Страшно даже представить… – поежился лугаль. – Спаси Мардук от такой участи… Из-за этой твари я лишился двух хороших стражников…
