Отец уже ждал ее, представительный, как всегда, но почти неузнаваемый в роскошном придворном одеянии. Она бросилась в его объятия:
— Папа!
— Птичка моя!
Да, да, она долетела чудесно, все вообще чудесно, дворец сказочный, поразительный, она ужасно, ужасно рада…
Герцог нежно прижимал дочь к груди, но улыбался натянуто. Элоса повнимательнее взглянула на отца. Не может быть… Папа постарел. Обозначились новые морщины, на висках появилась седина, он исхудал. Она забросала отца вопросами. Нет, нет, он чувствует себя превосходно и сейчас представит ее свите.
Приветствовать девушку явилось человек двенадцать, а может, и больше. Двое мужчин, но в основном дамы — некоторые постарше, некоторые помоложе. От усилий запомнить сразу столько имен у Элосы разболелась голова. Единственное знакомое лицо — очень красивая женщина, которую в Найнэр-Фоне звали «Фейса», она во время путешествия играла роль горничной и была любовницей Тени. На самом деле ее зовут по-другому, и она по меньшей мере маркиза.
Ощущение, что все это лишь сон, усиливалось. Она мчалась куда-то в коляске, запряженной парой белых лошадей… Стучали колеса, рядом сидела Фейса, а отец сзади, ни о чем и не спросишь… Впрочем, Элосе было не до разговоров. Великолепие дворца целиком захватило, сразило ее. Толпы разодетых людей; бесчисленные слуги, которые выскакивают точно из-под земли, стоит ей пожелать чего-нибудь; лестницы из оникса и мрамора; гобелены, обтянутая шелком спальня — ее спальня! — а при ней туалетная комната. Краны из чистого золота, а в ванне спокойно можно утопить орла.
Отец куда-то исчез, и Фейса — маркиза такая-то — видимо, взяла ее на свое попечение. Женщины, должно быть служанки — таких нарядов у Элосы отродясь не было, — почтительно приседали перед ней. Они искупали ее — Элоса даже не смутилась, так закружил ее этот вихрь. Вытерли полотенцами из шерсти ягненка, сделали массаж, умастили благовонными маслами. Надели на нее шелковое белье. Сняли мерку для платьев, причесали волосы, покрыли лаком ногти, раскрасили лицо…
И вот из зеркала на нее смотрит очаровательная дама, она чуть-чуть напоминает прежнюю Элосу, но платье, драгоценности, элегантная прическа — все совсем чужое. Платье! Из шелка цвета охры, с глубоким вырезом, а на груди натянуто — подчеркивает ее. Грудь у Элосы, как сейчас модно, почти плоская. Служанки почтительно восхищаются ее цветом лица, фигурой. А широченная юбка — пена воздушного кружева. Сверкают бриллианты.
— Неплохо для начала, — заметила Фейса. — Как себя чувствуешь?
— Как громом пораженная.
Маркиза очень красива, очень любезна и всем тут распоряжается. Она улыбнулась Элосе:
— Подожди, завтра после завтрака принесут мерить еще двадцать два платья.
Элоса ахнула. Фейса рассмеялась и привела откуда-то герцога — полюбоваться дочерью. Он наговорил много лестного, но Элоса снова обратила внимание на глубокие складки на лбу, на встревоженное выражение лица.
— Может ли старик отец сказать пару слов наедине красавице дочке? — Он приветливо улыбнулся Фейсе.
Герцог просит разрешения? Нет, нет, это просто смешно.
Фейса колебалась.
— Только быстро, — шепнула она, кивнула в сторону балкона, отвернулась от них и прикрикнула на служанок, чтобы убрали комнату.
Отец вывел Элосу на балкон.
— Маленький совет, пташка, — начал он. — Нет, смотри на перила. Не доверяй никому…
Еще бы! Лицо девушки под слоем пудры вспыхнуло.
— Папа, я, конечно, неопытна, но я не ребенок!
Уж от нее-то ни одному сладкоречивому придворному ничего не добиться. Короли женятся только на девственницах, а Элоса начинала подозревать, что она единственная девственница при дворе. И останется девственницей.
Теперь покраснел отец. Он накрыл ее руку своей:
— Ничего такого я не имел в виду, птичка. Ты разумная девушка, головы не потеряешь. Но понимаешь ли, при дворе все вечно друг на друга ножи точат. Держись в стороне. Будь вежлива, любезна — и скрытна. Маркиза будет руководить тобой, но не доверяй и ей. Через несколько минут король ждет нас к обеду.
Король! У Элосы задрожали коленки.
Герцог мрачно кивнул:
— Я пытался объяснить, что ты проделала долгий путь, что тебе нужно хоть денек отдохнуть, освоиться. Но король желает видеть молодую герцогиню Фонскую. — Он еще понизил голос и горячо зашептал: — Помни, тут он — Бог. Малейшая прихоть его — закон! Ясно?
Девушка испуганно наклонила голову:
— Папа, что-нибудь не так?
— Все в порядке.
Но глаза его говорили другое.
— Пора идти, ваша светлость, — произнес голос Фейсы у них за спиной — так близко, что Элоса аж подскочила.
* * *
По пути в обеденную залу Лжефейса предупредила Элосу, что поглощение пищи не входит в программу обеда с королем. Король ел, остальные смотрели на него. Прислуживали, конечно, только знатные вельможи. Вино, к примеру, наливал настоящий лорд. Лишь двух, изредка трех, человек король удостаивал особой чести — приглашал сесть и откушать вместе с ним, а несколько дюжин «гостей» почтительно стояли вокруг стола, жались у стен. Потом король удалялся, и они спешили быстренько закусить и принять участие в запланированных на вечер увеселениях. Сегодня устраивали театральное представление.
Элосе, однако, совсем не хотелось есть.
— Одно словечко, на ушко, — шепнула ей маркиза. До сих пор она, не умолкая, оживленно болтала с друзьями и подругами. — Воздержись от шуток. Когда освоишься, пожалуйста. Король ценит шутку… но к месту.
— Я вовсе не настроена шутить, — ответила Элоса.
Фейса нахмурилась:
— Но носа не вешай, гляди веселей и улыбайся, все время улыбайся. — Она еще понизила голос и прикрыла рот веером: — Дня два назад один молодой человек, виконт, между прочим некстати подхватил одну остроту его величества. И что же? Король приказал вывести его и нещадно выпороть, как последнего смерда. Ясного неба, лорд!
Хорошенькие шуточки.
Приемная зала дворца поразила Элосу позолотой, пестротой красок, блеском, глянцем. Придворные — важные, нарядные, точно павлины. Фейса и отец представляли ее то одному, то другому; она прогуливалась по зале, сияя улыбкой, и все глубже погружалась в сладостный сон. И еще ковры — толстые и мягкие, невероятно мягкие, и туфельки, чудо-туфельки — не ходишь, а словно паришь над полом.
Всю жизнь она ждала этого момента — представления ко двору. Но о таком не смела и мечтать.
А потом распахнулись огромные двери, и вошел король с небольшой свитой — трое мужчин постарше, двое его возраста и четыре девицы с виду помладше Элосы, разукрашенные и разодетые еще великолепнее. Они прогуливались по зале, король приветствовал гостей.
