— Папаша, я знать не знаю, о чём говорит этот чокнутый, — нагло врал Игорь. Папашу он боялся куда больше, чем пистолета у своей головы. — Он нас развести пытается. Говорит, что товар был фуфлом, и требует возврата денег.
— Я просил сказать правду, а не трепаться, — Ник ударил Игоря пистолетом по шее, от чего тот завалился на колени. — Видишь ли, в чём дело. Игорь обманул не только меня, но и тебя. Ведь если он не продал мясо мне, значит, он продал его кому-то другому. А вырученные деньги, как настоящая крыса, положил себе в карман.
— Это грёбаная ложь! — через боль проговорил Игорь.
— Довольно, я услышал достаточно! — терпение Папаши уже было на исходе, о чём свидетельствовала рука на рукояти кинжала. — Кладовщика мне сюда, живо.
Через несколько минут Папаше привели мужчину в замызганной фуражке и комбинезоне. Кладовщик был так напуган, что боялся смотреть ему в глаза.
— Ты отвечаешь за приём и отгрузку товара и мяса в частности? — спросил его грузин.
Мужик кивнул головой.
— Получаешь за это достойную плату? На жизнь хватает?
Мужик снова кивнул.
— Так поведай мне, что продали Бродяге Нику? Мясо или сою?
Кладовщик оглянулся на Игоря.
— Ты на него не смотри, ты на меня смотри. Его судьба уже определена, а твоя решается в эту секунду. Так что? Что вы отгрузили Бродяге последние два раза?
По лицу кладовщика потёк пот, его ноги задрожали от страха. Он хорошо осознавал, что происходит с теми, кто не оправдывает надежд Папаши.
— Я…я просто делал то, что мне велели. Вы ведь сами назначили Игоря главным, — оправдывался мужик.
— Хочешь сказать, я виноват в том, что вы подсунули клиенту фуфло и опорочили моё честное имя?!
— Да эта сука с ним заодно! — выкрикнул Игорь. — Папаша, разве ты не видишь? Они сговорились и пытаются развести тебя на бабки. Бродяга хочет халявных котлет для своих спиногрызов, а вот этот — занять моё место. Я на тебя уже пятнадцать лет пашу. Неужели ты поверишь им, а не мне?
— Принесите банку и открывалку, — приказал Папаша, и уже через минуту стеклянная банка тушёнки была у него в руках. — Итак, подведём итоги. Работа на складе остановлена, сделка с якудза прервана, мои люди искалечены, и тому виной Бродяга Ник, — Папаша одним движением открыл банку. — Но, что важнее, у меня завелась голодная крыса. Сколько ни дай, ей всегда будет мало. Надеюсь, теперь ты нажрёшься сполна.
Папаша протянул банку Игорю. Тот в ужасе посмотрел на плотно уложенную в неё человечину и, отрицательно мотая головой, попятился назад. Двое крепких боевиков не дали Игорю уползти далеко и бросили его обратно к ногам Папаши.
— Жри! Жри всё до последней крохи! — ткнул ему банку в руки грузин и стал пристально наблюдать, как выполняется его приказ.
— Я не буду этого делать, — со слезами на глазах проронил Игорь. — Не могу…
— Жри, я сказал! — Папаша достал из-за пояса кинжал и приставил его к глотке предателя.
Игорь понимал, что произойдет, когда банка опустеет, а потому тянул время, как только мог. Он плакал, не желая умирать, и медленно жевал мясо. Папаша старательно готовил тушёнку, на вкус она была просто изумительной, сладковатой, от чего становилось ещё паршивее на душе. Как только мяса осталось на пару ложек, Папаша схватил Игоря за волосы и грубыми движениями принялся отрезать ему голову. Кровь брызгала во все стороны и, падая на землю, смешивалась с дорожной пылью. Все, кроме Ника, с ужасом наблюдали, как дёргаются ноги Игоря. После такой демонстрации ещё лет двадцать никто не посмеет украсть у Папаши.
— Что касается тебя, — кровожадно посмотрел на Бродягу Папаша. — Я закрою глаза на твою выходку, так как ты мой лучший клиент. Но в следующий раз, когда ты решишь устроить пальбу на моей территории, без банки тушёнки тебе не уйти. Что касается денег, назад ты их не получишь. Сам понимаешь, ты искалечил моих людей, а за их лечение чем-то нужно платить.
— И это всё, что ты можешь мне предложить? — без тени страха поинтересовался Ник.
— А на что ты рассчитывал? Что я скажу тебе спасибо и дам всё даром? — Папаша стряхнул кровь с кинжала и спрятал его в ножны. — Максимум, что могу предложить, это скидку на фрукты. Сейчас закончу сделку с якудза, и мне отгрузят пару тонн отборных апельсинов.
— Идет, я возьму всё. Однако, впредь попрошу проверять товар, который мне отгружают. Чтобы, так сказать, мне не приходилось устраивать пальбу на твоей территории.
— Ха, — усмехнулся Папаша. Ему нравился Бродяга и его смелый настрой. — Договорились. Слушай, я всё никак не пойму, зачем ты подался в эти игры? У тебя ведь хорошо получалось находить и убивать людей. Дело прибыльное, да и заказы на Знать иногда попадаются.
— Тебе не понять, старик, игры подарили мне свободу, сделали меня тем, кто я есть. А чтобы выслеживать и убивать Знать, мне не нужны вознаграждение и заказчик, и в скором времени ты поймешь почему. Прошу меня простить, хочу успеть к детям до обеда.
— Конечно. Сейчас мои ребята загрузят товар в фуру, и помчишься, как ветер по заснеженным горам Грузии.
Папаша вместе с головорезами вернулся к своим делам, а грузчики принялись до отказа забивать фуру ящиками с апельсинами и холодильными камерами с котлетами. Весь товар обошёлся Нику в шесть миллионов, что составило большую часть гонорара за победу в самом важном турнире столетия. Ник мечтал вырастить поколение детей, которые изменят порядки этого мира и свергнут монархов. Ради этой цели он был готов отдать не то что деньги, свою жизнь. Ник сел за руль грузовика и, с помощью наручных часов, настроил BMW следовать за ним. Маркус сел рядом, выглядел он взволнованно.
— У тебя трясутся руки? — заметил Ник.
— А ты как думаешь?! Только что, на моих глазах, типу отрезали голову. Черт! Это тебе не игра, а реальная жизнь. Нас же могли прирезать и закатать по банкам.
— Но не закатали. Спасибо, что поехал со мной. Если бы пришлось вступить в бой, без тебя бы я не прорвался.
— Засунь в задницу свою благодарность и жми на газ. Я хочу как можно скорее убраться из этого места и напиться. А ещё лучше — завалиться в постель с Дианой. После такого стресса мне нужно выпустить пар.
— Съешь апельсинку. Это поможет тебе отвлечься, — Ник протянул Маркусу оранжевый фрукт.
Камаз выпустил из выхлопной трубы чёрный дым и тронулся с места, преодолел набережную с бедными районами и въехал в город. С помощью наручных часов Ник включил забытую нынешними поколениями музыку.
«А мы не ангелы, парень! Нет, мы не ангелы.
Тёмные твари и сорваны планки нам.
Если нас спросят, чего мы хотели бы —
Мы бы взлетели, мы бы взлетели».
Алексей Пономарёв — «А мы не ангелы, парень».
Эта песня нравилась Нику больше остальных. В ней он видел своё состояние, ведь для того, чтобы построить Рай, нужно пролить много крови. Не важно, насколько благие у вас намерения, ангелом вам уже не стать.
Перед тем, как заехать на территорию фабрики, Ник сделал звонок управляющему, а тот распорядился, чтобы охрана отключила камеры у заднего въезда и пустила грузовик внутрь. Управляющий фабрикой был человеком осторожным, но очень жадным, а потому за энную сумму денег позволял Бродяге проведывать и кормить детей. Новость о приезде Бродяги быстро разлетелась среди детей. Отбросив работу, они прильнули к окнам, за что получили оплеухи от надзирателей.
По своей структуре фабрика походила на детскую колонию. Всюду камеры, стальные решётки и высокий забор с колючей проволокой. Вся жизнь изо дня в день была расписана по монотонному графику. В семь утра подъём, в полвосьмого пробежка вокруг жилого комплекса, где детям приходилось спать, подобно товару, рассортированному по полкам. Ни единого сантиметра лишнего пространства. В восемь завтрак из безвкусного зелёного порошка, разбавленного водой. В девять и до самого вечера работа в цехе. Часы напролёт, без права на отдых, дети делали те или иные изделия. Выполнил работу плохо или отлынивал от неё — получи резиновой дубинкой по спине. Нарушал порядок, попытался сбежать — получил резиновой дубинкой по спине. В общем, дети, которых отдали за погашение долгов, были собственностью компании и, до определённой выработки в размере долга, не могли покинуть фабрику. И таких организаций по городу были сотни, от чего ещё сильнее росла безработица, ещё сильнее люди утопали в долгах.
