«Хрясь!» — отломился под пальцами край стола.
— Так! Нужно успокоиться. Не хватало ещё номер порушить или разбудить ребят КИ, — встав, начинаю расхаживать из стороны в сторону.
«Нет, ну какие же твари!»
Хотелось взять катану и пойти убивать. Неважно кого, но как можно больше и кровавей.
Стоп, так дело не пойдёт! Такими темпами можно сорваться и натворить глупостей. Решив, что мне не помешает проветриться, я открыл окно и, подхватив артефактный клинок, бесшумно прыгнул на черепицу дома через улицу. Мягко приземлившись, перескочил оттуда на кровлю следующего и оказался на плоской крыше трёхэтажного здания со стрельчатыми окнами.
Свежий ночной воздух помог привести мысли в порядок. Лёжа на крыше и подложив под голову руки, я, глядя на звёзды, предавался размышлениям на классические темы: кто виноват и что делать?
С виновником определиться было несложно. Лысый говнюк и его последыш, ранее бывший заместителем — Маркус — натворили столько, что в Революционной Армии их должны назначить почётными мятежниками. Представленная картина заставила невесело хихикнуть. Так феерично спустить в унитаз восемь лет подготовки и немалые деньги, на неё потраченные, — это надо суметь!
И ради чего? Чтобы вместо элитного подразделения получить кучку наркоманов, которые загнутся, даже не успев выйти на пик формы?! А отношение к нам? Да избалованный мальчишка обращался бы со своими солдатиками бережней! Специально захочешь навредить, не справишься лучше! Такое ощущение, что Билл, как и большая часть его помощников-заместителей, сам сидел на веществах.
С другой стороны, он ведь не сам по себе. Кто-то же поставил лысого урода на должность? Кто-то же утвердил Маркуса? Кому-то же они отчитывались? И если этот «чудо-руководитель» ещё не получил выговор с занесением в грудную клетку через задницу, то всех всё устраивало.
Да и если вспомнить всю ту грязь, которой приходилось заниматься в том числе и нашей группе, становилось понятно, что нынешняя Империя прогнила.
«Идиотизм!» — мысленно кривлюсь. Ни одно нормальное государство не пошло бы на столь явный террор своих граждан. Даже не из-за отсутствующих у политиков моральных соображений, а просто потому, что в один прекрасный момент чаша страха переполнится, и люди поймут, что терять-то им уже нечего. Вот тогда полыхнёт так, что мало не покажется никому!
И крыса, если загнать её в угол, бросится на обидчика. Неужели премьер-министр этого не понимает? Или он идейный наследник маркизы де Помпадур? После нас хоть потоп, так что ли?
«Может, присоединение к Революционной Армии и правда лучший выход? — на этой мысли в голове остро кольнуло. — Среди них должны быть толковые врачи и алхимики, способные если не полностью меня вылечить, то хотя бы безболезненно убрать зависимость. Да и Акаме утащила часть документации по «лекарствам», — я недоверчиво хмыкнул. — Угу, только станут ли они это делать? Владелец тейгу на коротком поводке — гораздо удобнее, чем без оного. Сестра? А кто там сестра? Такая же рядовая убийца, какой была у нас. Индивидуально сильный боец, носитель редкого и мощного артефакта, это да. Но без связей, да ещё перебежчица. Перевербованный чужак. Кто её будет слушать? Нет. Глупо возлагать надежды на других, — решил я. — К чёрту мятежников!»
Кем я бы стал для руководства революционеров? Ещё одной фигурой на шахматном столе? Пусть не пешкой, а слоном или ладьёй, но разве это помешало бы игроку пожертвовать фигурой ради победы в партии? Во имя всеобщего блага, разумеется. Так же, как ничто не помешает после победы зачистить всех тех, кто из категории полезных перейдёт в категорию опасных. Кому нужны обладающие сверхчеловеческими силами идейные борцы за справедливость, которые поняли, что их поимели? Правильно, никому! Недаром сказано: «Революция пожирает своих детей»!
И это если забыть, что на Земле ни одна революция стране, в которой она происходила, ничего хорошего не принесла. По крайней мере, в краткосрочной перспективе уж точно. Та же Франция после своей «великой» и «прекрасной» революции отходила лет пятьдесят, чтобы в конце концов всё вернулось на круги своя, только под другим соусом. Принесла она народу счастье?
В СССР пытались создать лучшую систему, но, в конце концов, и Союз распался… разваленный сверху. Как сейчас именно сверху гниёт МОЯ Империя! Социальная гангрена, чтоб её…
— Эх, — выдохнул я, любуясь равнодушной луной, — куда ни кинь — всюду клин!
Забиться куда-нибудь в угол и не отсвечивать?
Даже если оставить в стороне то, что это стало бы предательством всего, что мне дорого, — на какие средства существовать? Подрабатывать по профилю? Вычислят и пошлют группу ликвидации, причём как Империя, так и мятежники. Тейгу в хозяйстве лишним не бывает.
«Ааа! Кого я обманываю?! Не смогу я сбежать! Не смогу бросить сестру! Предать товарищей и всё, во что верил, тоже не смогу!»
Одно дело, как Акаме, сменить сторону, искренне веря, что сражаешься за лучшее будущее. И совсем другое — бросить всех и, как крыса, заползти в щель.
Ведь я-Виктор тоже вырос на рассказах деда о Великой Отечественной Войне, в детстве представляя себя храбрым красноармейцем или партизаном, который и под пытками не выдал бы Военную Тайну. До конца жизни я так и не сумел окончательно похоронить того наивного мальчишку, которым был когда-то.
Пусть Империя прогнила и видел я от неё по большей части плохое, но кем я буду, если сдамся, не попытавшись ничего сделать?
Но что я могу? Да, я — хороший боец, может, не самый сильный воин духа в стране, но уж с учётом тейгу в сотню вхожу точно. С новой отравой, возможно, даже в двадцатку-десятку, особенно если бы вышло присоединить к коллекции подходящие мёртвые марионетки. Но что это даёт? В одиночку много не навоюешь. Да и без стимулятора всё может оказаться несколько хуже…
«Или не несколько», — прозвучало в голове с сарказмом. Наркотики, которые нам приходилось принимать, были не только стимулятором, но и, как я подозревал, средством контроля. Ломка в случае отказа выходила действительно ужасающей. Кто сказал, что не будет и других последствий?
В любом случае отказ от наркотика — вопрос решённый. Даже если это меня ослабит, честно сдохнуть в бою гораздо лучше, чем постепенно загибаться от яда, чтобы в итоге оказаться утилизированным, как мусор. Так что выбор между возможной смертью и гарантированным печальным концом от «чудо-таблеток» очевиден.
Впрочем, я надеялся наверстать возможный откат в силе. Акаме, как и все члены Элитной Семерки, никогда не принимала стимуляторов, но была сильнее меня. (Правда, она и старше меня…). А значит, всё, что мне нужно — больше тренироваться.
«Я докажу сестре, что смогу превзойти её. И сделаю это без всяких «лекарств»! А потом… все виновные познают мою месть! И Ад покажется им Раем!!!»
Хмурое лицо девочки вдруг исказил оскал, полный ненависти и предвкушения чужой боли, делающий симпатичные в принципе черты похожими на лик демона. Жуткий образ подчёркивала ужасная, полная нечеловеческой злобы аура, казалось, заставившая окружающий девушку сумрак полнолуния сгуститься непроглядной тьмой. В серых глазах сверкнул тёмно-фиолетовый отблеск и на мгновение оттуда словно выглянул кто-то иной, злой и совершенно чуждый этому миру.
Хозяин дома, на крыше которого лежала девушка, резко проснулся и, схватившись за сердце, начал, задыхаясь, искать на прикроватном столике таблетки. Его молодая любовница в безмолвном ужасе наблюдала за постепенно затухающими движениями дряблой от жира руки, не в силах заставить себя сдвинуться с места. На первом этаже, проснулся и залился безутешным, переходящим в вой плачем младенец, сын служанки. Спокойный сон окружающих сменился кошмарами.
Вспышка эмоций пропала так же резко, как и появилась, оставив после себя осадок в виде опустошения и недоумения.
— Фух! Чуть не сорвался, — я сел и, положив подбородок на колени, озадаченно почесал щёку.
Раньше мне не доводилось испытать даже наполовину столь же всепоглощающее, неистовое чувство ненависти. Да и любое другое тоже. Видимо, воспоминания о прошлой жизни и посмертии не так уж и безвредны. Нужно следить за собой и лучше контролировать эмоции. Глупо было бы пройти через такие испытания, чтобы в конце банально рехнуться. Хотя, возможно, во всем виноват стресс.
