— Звучит эпичненько. Но, как видишь, я уже живой и здоровый. Так что слухи о моей смерти, если таковые имелись, несколько преувеличены.
— Да нет, слухи-то как раз утверждали, что ты в прекрасной физической форме, а я сомневался.
— Ясно, — я обвел взглядом стеллажи с книгами и, указав руками на все это богатство, спросил: — Слушай, а ты случаем не знаешь, как местные с библиотекой управляются?
Эрик улыбнулся.
— Здесь все идеально продумано. Смотри! — он указал мне на один из столов. — Видишь поисковый вензель?..
Приглядевшись, я и вправду заметил на ребре столешницы несколько светящихся символов.
— Теперь вижу.
— Берешь бумагу, пишешь название книги, тему или имя автора...
Эрик написал на листе «история школы начертаний» и положил листок на стол.
— А теперь посмотри внимательно на полки.
Подняв голову, я увидел, что на самом верху ярко засветились четыре точки.
— Это и есть нужные тебе книги. Здесь в корешки книг также вложены начертания, которые отзываются на твой заказ и облегчают поиск. И чем четче запрос — тем результативней будет поиск.
Я присвистнул.
— Здравствуй, волшебный гугл!..
— Что? — не понял Графыч.
Я улыбнулся.
— Да так, вспомнил одну похожую штуковину из своего мира. У тебя-то как дела?
— Да нормально. Эреб проводит мне лекции на тему душевного спокойствия и баланса человеческой души. Говорит, у людей с хорошо развитым чувством справедливости внутри всегда прячется тень этого самого чувства. Поэтому, когда такие люди ломаются, на передний план у них нередко выходит именно тень, и вместо справедливости значение обретает отмщение. Так что антиподом любого миротворца выступает мститель, который руководствуется исключительно личными оценочными критериями. Другими словами...
— Он пытается сделать из тебя мстителя? — удивился я.
— Не совсем. Он пытается меня научить в нужный момент находить этого самого мстителя внутри себя и использовать его свободу, чтобы распоряжаться силой по собственному усмотрению.
— Звучит бредово, — признался я.
Эрик заулыбался.
— Выглядит тоже. Вчера вечером мы пытались вызвать этого самого «мстителя» к жизни, закрывая мне то один глаз, то другой. Эреб считает, что мне будет проще сосредоточиться на той или иной стороне своей сущности, если с каждой из них на уровне подсознания свяжу свое зрение.
Я хмыкнул.
— То есть типа, когда ты смотришь только правым глазом — ты видишь все, как миротворец, а когда левым — как мститель?
— Что-то типа того.
— А где сейчас все ученики? Так тихо в коридорах, аж как-то немного не по себе.
— Здесь так всегда, как я понял, — ответил Графыч. — Помещений много, и они разнесены друг от друга на приличные расстояния. К примеру, от библиотеки до вон той двери на противоположной стороне на самом деле метров пятьсот. Поэтому звуки здесь разделяются по зонам, а не растекаются по всей территории. Да и учащихся немного. Но с ними я почти не общаюсь — так, сталкиваюсь иногда в святилище или столовой.
— И какой контингент? В смысле, среди каких людей мы оказались? Ученики школ боевого искусства, как мы, или сплошняком аристократы? — поинтересовался я.
Эрик пожал плечами.
— Да кто их знает. В любом случае, в учетных книгах все значатся под простыми именами, без званий и регалий.
— Эреб показывал?..
— Не просто показывал, а заставил переписывать одну старую учетку по новому образцу. Поэтому я и знаю, что учеников немного — всего сорок семь человек, если считать нас с тобой.
— Понятно, — проговорил я. — Слушай, а там даты поступлений случайно в списках не фигурируют? Интересно, сколько новеньких сейчас у Эреба, и кто.
— Нет, такой информации я там не видел. Думаю, такой учет тоже ведется, но в каких-то других документах, которые мне не показывали.
— Жалко...
Мы потрепались еще немного, а потом Эрик ушел, и я остался наедине с множеством книг, глядящих на меня золочеными корешками.
Помучавшись немного с максимально четким запросом, я вскоре уже сидел за столом со стопкой книг, проклиная всех биографов вместе с историками.
Изображения королевской семьи на всех миниатюрах в этих гроссбухах напоминали средневековые православные иконы — черты лица скорее намечены, чем прописаны, позы одинаковые, взгляд один и тот же. Только атрибуты власти разные. Описания тоже напоминали какую-то каноничную хвалебную песнь — все, как один, в этой семье имели «сердце храброе» волю «железную», и, как один, были прекрасными наездниками и мечниками. Любопытные детали пришлось собирать по крохам, потея и матерясь.
В итоге через два часа усиленных поисков я смог установить, что на данный момент Альбе должно быть двадцать три года, что он родился с абсолютно белыми волосами, белой кожей и глазами цвета королевского гнева, которые позже сменились на цвет мира и возрождения. Также все биографы в один голос расхваливали «особые таланты наследника». Может быть, за этими словами действительно скрывалось что-то индивидуальное и любопытное, но я в это не очень-то верил.
А вот описание волос и глаз молодого принца меня здорово порадовало.
Судя по указанным признакам, Альба родился альбиносом. Может быть, эта самая противоестественная «белизна» и стала причиной сплетни о молоке. Мол, он такой белый, потому что питался только им. А может, у парня действительно имелись какие-то проблемы со здоровьем, из-за которых он долго употреблял грудное молоко — ну или папаша с мамашей перестарались в своих попытках добавить его лицу «здоровый вид и цвет».
В общем, если Альба не прячется, теперь я смог бы его узнать.
Но даже если принц скрывается за иллюзией, под бутафорским лицом он все равно останется альбиносом! А значит, сохранит свои специфические уязвимости. А я, например знал, что у таких белых ребят радужка и зрачок из-за слабого или полностью отсутствующего пигмента очень чувствительны к яркому свету. В свое время у меня был приятель с такой особенностью, и по этой причине он всегда носил солнцезащитные очки.
Не густо, конечно, но хоть что-то!
Тут я услышал звуки шагов.
Кто-то шел в библиотеку.
Блин, а у меня на руках четыре книги по истории королевской семьи! Интересно, что подумает Альба, если вдруг именно его принесет сейчас в библиотеку? Или о чем подумает ищущий его смерти человек таинственного участника той переписки?..
Я смял свой листочек-заказ, сунул его в карман и поспешно сложил книги в стопку, водрузив поверх раскрытый гербарий.
В библиотеку вошла миловидная молодая женщина в скромном сером платье до щиколоток и небрежным пучком темных волос на затылке.
— Здравствуйте! — проговорила она, увидев меня. И вдруг зарделась, как девочка. — Извините, если... Если потревожила...
— Да нет, что вы! — с самым дружелюбным видом отозвался я, поднимаясь из-за стола и закрывая собой стопку книг. — Привет, я — Даниил, новенький.
— А... мы про вас уже знаем, — смущенно ответила женщина. — И вы создали целую свору собак на предварительном тестировании! А меня определили ухаживать за ними...
Я кашлянул.
— Да, как-то неловко получилось...
— Ничего! — улыбнулась она, и в первый раз подняла на меня глаза. — Я в первый раз вижу призывателя. Вы удивительный человек, Даниил! Для вас начертание — это не плоскость, а окно в другой мир!..
— Спасибо за похвалу. Я нечасто ее слышу в свой адрес, так что это особенно приятно.
Я улыбался всеми складками своего лица, а мысленно пытался прикинуть — стал бы Альба прикидываться женщиной, или все-таки нет? И может ли человек, преследующий принца, оказаться женского пола?
— Я — Марта, — представилась женщина и протянула мне руку.
Я осторожно пожал ее совершенно безвольную ладошку.
— Очень приятно. А это — мой приятель, некромант Алекс, — сказал я, указывая рукой на висящий у моего пояса череп.
Лёха сверкнул огоньками глаз.
— А мы уже знакомы, — проговорил он с такой странной и новой для меня мурлыкающей интонацией, что мне пришлось приложить усилие, чтобы не рассмеяться.
