– Вы правы. Хоть я бы сказал, мы не провожаем вас в приёмную, так как не настолько самонадеянны, что предполагаем защитить вас лучше мастера, если вдруг в его кабинете вам потребуется эта защита, – кивнул командир отряда вампиров и рассудительно добавил: – И не настолько наивны, чтоб полагать, что сможем защитить вас, если хозяин кабинета сам вздумает вас атаковать.
– Прелестно! Мне как-то сразу стало спокойнее! – пробурчала Вэл, решительно переступая порог кризисного центра. В прошлый свой приезд она упустила шанс заглянуть сюда, а сейчас число поводов поговорить по душам с директором центра и мастером города по совместительству ещё больше возросло. Хорошо, что Марко Коста быстро организовал ей встречу с ним.
Приёмная перед кабинетом пустовала, хоть свежий, насыщенный ведьминский запах в ней намекал, что личная помощница директора отлучилась недавно и, вероятно, ненадолго. Где монстры этого города отыскали столько тёмных ведьм для создания с ними крепких ячеек общества? Судя по сведениям, переданным Доном Шепардом, должность биофизика центра и заодно личной помощницы директора занимала жена мастера – тёмная ведьма, внучка супруги главы вампирского клана.
Доктор Хэлл приветливо поднялся навстречу Вэл, дружески пожал ей руку и услужливо придвинул удобное кресло. Оставалось порадоваться, что она не промахнулась мимо, усаживаясь в это кресло, – мастер Иных Лос-Анджелеса производил совершенно сногсшибательное впечатление. Его лицо было идеально прекрасно, как лик древнегреческой статуи, а ясные тёмные глаза мерцали завораживающе, как звёзды в ночном небе. Каштановые локоны лежали волосок к волоску, сдержанная улыбка останавливала взгляд на его полных и манящих алых губах, а грация движений заставила завистливо взвыть внутреннего зверя Вэл.
Такому глубокому взору, такой скользящей плавности всех жестов невозможно обучиться. Чтобы так выглядеть, так двигаться, так вкрадчиво смотреть, нужно быть инкубом с его постоянным непроизвольным флёром очарования, приманивающего неискушённые жертвы. Вэл давно не относила себя ни к простодушным дамочкам, ни к лёгким жертвам, но даже приобретённая ею устойчивость к чарам инкубов не загасила чувство восхищения, внушённое этим демоном. Как и внушённое им ощущение дьявольской угрозы: при внимательном взгляде на доктора Хэлла обращали на себя внимание острая проницательность и опыт веков, притаившиеся на дне его полуночных глаз. В этих тёмных омутах проскакивали искорки магических сил, незаметные людям, но настораживающие всякого Иного: они сообщали ему о том, что он столкнулся с демоном. Чуткий нюх уточнял информацию: с высшим и далеко не юным демоном.
«Примерный возраст – две с половиной сотни лет», – прикинула Вэл, стараясь сдержать невольный трепет. Она с детства росла с твёрдым знанием, что в мире Иных сочетание «стар и прекрасен» равнозначно «смертельно опасен».
Инкуб был привлекателен, как любая приманка в убийственную ловушку. Так прекрасны хищные растения, поедающие восхищённых ими мотыльков, присевших на изящные лепестки яркого цветка. Среди Иных так обольстительны вампиры и демоны секса, выживание которых напрямую связано с умением привлечь к себе людей. У эльфов красота совершенная, но холодная, вызывающая желание любоваться ею издалека, не подходя ближе. А у инкубов и кровопийц красота влекущая, страстная, многообещающая, затягивающая в серебристую бездну горящего взора...
Вэл яростно тряхнула головой, сосредоточиваясь на тёмно-карих глазах с золотистыми всполохами. Наваждение непрошеных воспоминаний схлынуло, и она дружелюбно улыбнулась красавцу-инкубу.
– Добрый день, мисс Мэнс, много о вас слышал и рад знакомству, – прожурчал бархатистый голос доктора Хэлла. – Чем могу помочь?
– Вначале хотела спросить про оборотня-пса с раздвоением личности: вы приняли его на лечение?
– Да, конечно, очень любопытный случай. Вы правильно сделали, направив его к нам.
– Надеюсь, что так. Расскажите, как проходило лечение Брин Стоун – всё, что не является врачебной тайной.
Прекрасное мужское лицо окаменело, в глазах промелькнула искренняя грусть. Доктор Хэлл встал у окна, смотря на залитый солнцем больничный парк.
– Родным девушки следовало гораздо раньше настоять на её госпитализации, – вздохнул психотерапевт. – По понятным причинам лично я не занимаюсь случаями, связанными с зависимостью от инкубов и с болезненной влюблённостью в них. Брин Стоун была пациенткой психиатра Розы Моисеевны, но нашего лучшего специалиста подвёл персонал. Одна из новеньких медсестёр поддалась на чары инкуба и организовывала Харрису тайные встречи с возлюбленной. Когда медсестру уличили в таком грубейшем нарушении правил нашего центра и этических норм в отношении пациентки, женщина сказала: «Они же любят друг друга! Жестоко разлучать любящие сердца!»
Клыки Вэл громко клацнули, и демон повернулся к ней и сумрачно кивнул, разделяя её чувства.
– Эту медсестру уволили? – прищурилась Вэл.
– Немедленно, – подтвердил доктор Хэлл, – но в деле психотерапии одно слово, одна минута могут разрушить всё, что достигалось месяцами кропотливого лечения. Мы стараемся очень тщательно отбирать персонал, но в глубину души человека не заглянешь, его мысли не прочтёшь. Невозможно выявить все триггеры, что могут у него сработать: некоторые душевные раны люди хоронят так глубоко, что сами верят в их полное излечение. Оказалось, когда эта медсестра была ещё школьницей, родители запрещали ей встречаться с мальчиком, с которым её связывала первая пылкая любовь. Её запирали дома, отбирали телефон, держали под тотальным контролем, и в закономерном итоге её мальчик начал дружить с другой девочкой.
– Она предала вас и нарушила профессиональную этику не из корысти, а ради торжества любви и справедливости, как они виделись ей, – подытожила Вэл. – Интересно, что бы сказала эта медсестра, узнав, что влюблённый инкуб с её помощью очаровывал не только свою возлюбленную, но и даму из соседней палаты. И что обе пациентки кризисного центра жестоко поплатились за её сентиментальное «милосердие».
– Не думаю, что она искренне раскаялась бы в своём проступке – некоторые маниакальные идеи пускают слишком глубокие корни, особенно если взращены в детско-подростковом возрасте. После того случая охраной центра занялась досточтимая бабушка моей супруги, и теперь нежеланные визитёры точно не смогут пробраться на территорию с чьей бы то ни было помощью.
– И если кто-то пожелает преодолеть свою несчастную любовь, то ему не помешают в этом благом намерении. Это правильно. Лично вы или кто-то из ваших специалистов обследовал Брин Стоун после ареста?
– Нет, ею занимаются врачи тюремного стационара.
– Но если вы пожелаете изучить состояние бывшей пациентки вашего центра, то вас пропустят к ней?
Доктор Хэлл нахмурился, сложил руки на груди и посверлил Вэл пристальным взглядом. Она слабо улыбнулась в ответ:
– Ничего предосудительного я не попрошу. Я в принципе не прибегаю к незаконным приёмам, защищая интересы своих подзащитных. Скажите, существуют ли методы работы с людьми, находящимися в состоянии психического расстройства, которые позволяли бы достоверно оценить их реакции на предметы и события?
– Объясните, что именно вы хотите выяснить, и я отвечу.
– Для начала я хотела бы, чтоб вы дали общую оценку состояния Брин: насколько её можно счесть невменяемой и неспособной давать показания под присягой. Вы – признанное светило современной психологии и психиатрии, доверие к вашим словам будет абсолютным, чего нельзя сказать о заключениях других экспертов. Честно говоря, психиатрам тюремного стационара не верит даже капитан Уильямс – он убеждён, что моя подзащитная ловко симулирует психическое расстройство.
– Хотите вызвать меня в суд в качестве независимого эксперта? Хорошо, я возьмусь за это дело – я чувствую себя виновным перед Брин и готов помогать вам всеми возможными способами, кроме лжесвидетельства.
– Господи, повторю ещё раз: я никогда не подтасовываю факты! Если вы придёте к выводу, что моя подзащитная действительно ловко водит за нос штатных психиатров полицейского департамента, то именно это мне и сообщите! В конце концов, я имею законное право просто не вызывать вас в суд в качестве свидетеля защиты, а прокурор вынужденно обойдётся собственными экспертами, оплаченными штатом.
