умер Грегор Мирольд. В эту ночь, казалось, что никто в особняке не спал. С улицы слышались голоса и я, выбравшись из постели, пробрался в библиотеку и увидел, как вся группа северян, возглавляемые Виктором и теми двумя охотниками, движется по направлению к фамильному склепу. Он находился довольно далеко от дома, а в ту ночь моросил мелкий дождик, и мне, сквозь движущиеся узоры воды на окне было плохо видно происходящее. Но я точно понял, что группа в полном составе спустилась в склеп.
На какое-то время воцарилась тишина. Только дождь барабанил по окну и крыше, и больше ничего. Затем я увидел вспышки, со стороны склепа, и какие-то громовые раскаты. Они повторялись несколько раз. А потом появилась фигура человека. Это был один из гостивших у нас охотников. Всматриваясь сквозь пелену дождя, я вдруг отчетливо увидел, что его преследует кто-то. Или что-то. Вначале, мне показалось, что это какое-то животное, но чем ближе они становились тем отчетливее я понимал, что это не зверь а человек. Полностью обнаженный человек, который припал к земле, словно хищник, и в такой, неудобной, казалось бы позе, на четвереньках, с огромной скоростью догоняет беглеца.
Все похолодело у меня внутри, и я не мог оторвать глаз от окна.
«Беги! Беги скорее! Он совсем близко! Беги же в дом!» - хотелось закричать мне.
Вот существо прыгнуло и сбило беглеца с ног. Он покатился по размокшей грязи. Все происходило уже совсем близко, практически под самыми окнами, но дождь и полумрак все равно мешали четко видеть.
Охотник, поднявшись на колени, достал из-за пояса мушкет, вскинул его в сторону твари, чья вытянутая фигура, с синевато белой кожей, четко выделялась на общем темном фоне. Существо рванулось вперед, и в последний момент схватив охотника за запястье отвела его руку в сторону. Оглушительный выстрел прогремел, отправляя пулю в воздух.
Затем тварь резко опустилась, и впилась охотнику в горло. Не просто впилась. По тому как дергались их тела, у меня создавалось впечатление, что существо вгрызается в его плоть, все глубже и глубже.
Мне было очень страшно, хотелось закричать и броситься прочь, но я не мог пошевелиться. Мое тело словно онемело, и я продолжал смотреть.
Затем тварь резко выпрямилась и обернулась. Обернулась прямо на меня. Она словно знала куда смотреть. Я не мог различить сквозь струи дождя его лицо, но точно понял, что: во-первых оно вымазано в крови, а во вторых у него есть глаза - две светящиеся зеленоватые точки, и эти глаза смотрят прямо на меня. Тварь видела меня.
И вот тогда я закричал. Это был короткий вскрик, который на мгновение разорвал оковы страха и позволил мне, опустившись на колени, скрыться от взора существа снаружи. Прижавшись к стене под окном, я обхватил руками колени, зажмурился и дрожал все телом. Я больше ничего не мог, парализованный страхом.
А затем я услышал стук по стеклу, у себя над головой. Не сильный, но отличимый от мерного стука дождя. Кто-то, словно постучал пальцами по стеклу. А затем я услышал его голос: шипящий¸ хрипящий, надрывный, словно говорившему было сложно издавать звуки, но он все же пытался.
- Артур, – назвал он меня по имени. – Ты слышишь, Артур? Я здесь. Я пришел за тобой, Артур. Но сегодня уже погиб один Мирольд. Забирать тебя было бы расточительством, ведь правда? О, Артур, ты так сладко пахнешь. Я обязательно вернусь за тобой, Артур. Вернусь за тобой, мальчик, в следующий раз.
И в этот момент дверь распахнулась, на пороге я увидел свою мать.
- Артут! Мой мальчик! – закричала она и бросилась ко мне.
И тут же с меня слетели оковы ужаса. Я кинулся ей на встречу. Мать схватила меня, заключила в объятия и потянула прочь из библиотеки. И когда мы уже оказались в коридоре, я мельком оглянулся на то самое окно. За ним никого не было. Только дождь. Только тьма. Но на самом стекле я заметил кровавые следы, какой-то отпечаток, быстро смываемый струями дождя. А может быть мне это только показалось.
На следующий день я узнал, что дяде Виктор погиб ночью, вместе с двумя десятками нанятых им северян и обоими охотниками за нечистью. Их всех убила тварь.
Снова пошел отсчет. И теперь я уже знал, понял, что существо охотится за мной, и это вселяло невероятный ужас. По ночам, лежа в темноте своей комнаты, я боялся услышать этот хрипящий голос из под своей кровати. Периодически он снился мне, тот высокий человек с бледной кожей и измазанным в крови лицом. Во снах он преследовал меня, как тогда, под дождем преследовал охотника, и как только настигал, я просыпался в поту и с криком.
С наступлением теплых солнечных дней мне стало немного легче. Мы с матерью возобновили наши поездки. Она успокаивала меня своими рассказами о силе любви и могуществе матери природы.
- Я не дам тебя в обиду, родной, – говорила она, и я верил. Я верил каждому ее слову.
Но когда становилось особенно страшно, когда я, после очередного кошмара, не мог сомкнуть глаз до рассвета, я, как только светало, бежал по покрытой травой росе, сквозь утренний туман к своему дереву. Там мне становилось спокойнее. Подле него, за два года достигшего уже высоты моего роста, обросшего десятками ветвей на которых зимой и летом красовались зеленые листочки, чем-то похожие на листья папоротника, я находил успокоение. Я прикасался к ветвям дерева, садился под ним, осторожная облокачиваясь на его ствол, и делился своими снами. И дерево забирало у меня тревоги, позволяло начать новый день без гнетущего меня чувства страха. Думаю, что возможно, без этой помощи и без опеки своей матери, я бы стал таким же полуживым призраком, каким стала и Мира, до своего отъезда. Но мне повезло, что было с кем разделить свои страхи.
К середине лета, кошмары практически пропали, а к осени закончились совсем. Не то, чтобы я забыл об ужасной бестии в нашем склепе. Нет. Но все же моя мать действительно обладала некой особой, мистической силой. Она заставила меня поверить в то, что зло не коснется меня, пока ее любовь меня оберегает.
